Черный цвет. Осень. Мост

Корф стоял возле окна и думал. Думал обо всем. О Корпорации, о друзьях, о тёте, об обожаемой жене. Он понял, что единственное, чего он сейчас хочет — схватить Анну и уехать далеко-далеко, где тепло и никого нет. Только ОН и ОНА. Он действительно очень хотел ребёнка. Ребёнка только от Ани. Но, глядя на все произошедшее за последние 48 часов, ему в очередной раз стало страшно. Страшно не за себя, за Аню, за их будущих детей. Сашка частично прав. С ней он уязвимее. А с другой стороны, если бы ее не было рядом сейчас, он бы уже сломался. Получается, она — его слабость, но и его же сила. Хотя, если они сейчас смогут разобраться с Долгорукой, то никаких угроз вроде бы нет, он все просчитал. Он становится монолитом, сможет больше времени проводить с Аней и будущими крохами. Но, прежде чем думать о крохах, надо опять положить жену к Штерну. Иначе свою силу он черпает ценой ее здоровья. Опять…. Ладно, решаем проблемы по мере их поступления. Надо будет в виде релакса подтолкнуть к рисованию, заодно отвлечётся и навыки освежит. Так, сейчас все зависит от информации, которую найдут парни. Парни…. Ночью он был уверен, что они его предали. Потом остыл, успокоился, подумал, немного отдохнул, Анюта отвлекла, потом опять подумал, перечитал всю имеющуюся информацию и опять подумал. Понял, что его парни остались с ним. Про Оболенского пока так ничего и не понял. И не принял решение. А надо… Анна свернулась калачиком на диване и думала. В свете событий последних дней она по-другому смотрела на мужа, его деятельность, себя и своё поведение. Одна фраза мужа «Аня, не уходи» вчера чего стоит … Аня, Аня… Он теперь будет бояться, что в любой сложной ситуации ты его бросишь… Как тебе? Ведь одно дело слова, а другое дело поступки… Он трясется над тобой как над фарфоровой статуэткой, в туалет на руках носит, а ты?! Ревёшь и все?! Ты спросила, как он себя чувствует после падения? Как его голова, спина? Тебе достаточно его нейтрального «все нормально» …?! Господи, Аня… !!! Владимир вернулся к маленькой жене. Присел на корточки, улыбнулся и погладил по голове. Какой она все-таки ребёнок. — Родная, у нас очередной приём пищи. — Володь, … — Что, родная? — любовь в его глазах была какой-то болезненной… — Что? — Я -дура… прости меня… — Что?! Глупенькая, ты — моя сила. Моя жизнь… Маленькая моя… — прижал к себе. — Я понимаю, родная, понимаю … Ты устала, любимая… Надо было бы отдохнуть … Ещё немножко, я надеюсь. Анна уткнулась в мужа, успокоилась, молчала, гладила по спине. — Всё, Анечка… Всё? Умничка… — поцеловал. — Пока кушать. Так, фрукты есть, я пойду помою. Через пару минут мужчина вернулся, девушка уже приготовила чай и печенье. — Иди ко мне… — посадил жену на колени, начал кормить. Зазвонил телефон. — Черт… Ни поспать, ни поесть. — Слушаю, … да…да… хорошо, давайте ко мне минут через 10. Так, Анютка, ускоряемся, бойцы что-то нарыли. Ты тут или в тайничок? — А если тут, я буду мешать? — Маленькая моя… Нет, просто, может ты спать хочешь? — отрицательно помотала головой. — Хорошо, тогда тут. — Я буду тихо. — быстро поцеловала мужа в щеку. *** Романов, Веревкин, Писарев, Никита, Шубин и Седой материализовались в кабинете с ноутбуками. Владимир взял жену на руки: — И?  — Мы придумали схему, как ее раскачать, — начал Писарев, — нас интересует сумма. — Чем ниже, тем интереснее. Парни уткнулись в ноутбуки. — Лёш, — Корф тронул за плечо и показал на уши. Парень кивнул головой и включил слуховые аппараты. — Какой у тебя диагноз? Это лечится? — Лечится, Владимир Иванович. — Я спросил диагноз. — Зачем? — Я. Спросил. Диагноз. — Смешанная тугоухость. — Где это лечится? Парень молчал. — Лёша, не заставляй меня повторять вопросы. Я от повторов начинаю нервничать. А когда я нервничаю, я злюсь. А злой я — это слезы Анны Петровны. Пожалей девушку. — Это лечится либо в Литве, либо в Германии. — Сколько? — Дорого, Вла… — Сколько?! Ты помнишь, что жену начальника надо беречь? Шубин кивнул: — Сама операция на одно ухо порядка 400 тысяч, плюс реабилитация. У меня осложнения… — Я понял… — посадил жену рядом, встал, взял свой ноут, начал искать информацию. Друзья тихо работали. — Леш, загранпаспорт есть? — Владимир Иванович! — воскликнул парень. Получилось неожиданно громко. Парни оторвались от ноутбуков и посмотрели в сторону Корфа. Анна, сидящая рядом с мужем, вздрогнула. — Алексей! Не пугай Анну Петровну! Это сейчас последнее предупреждение! — Простите, пожалуйста… Да, есть паспорт. — Хорошо. Значит так, я сделал запрос в клиники Вильнюса и Бонна. Они ответят в ближайшее время. Будем ориентироваться по их ответам. Меня интересует точный диагноз. Им нужны будут справки, результаты обследований. Подготовь. Я оплачиваю. Спокойно! — видя, что парень хочет что-то сказать. — Я оплачиваю все. Если они возьмутся. — Владимир Иванович… я отработаю… спасибо большое… я отработаю… я со временем… спасибо большое!!! Корф лишь молча поднял бровь. У Анны на глаза навернулись слезы, и чтобы скрыть их, она отошла к окну. — Если все получится и пройдёт удачно, считай это новогодним подарком. И не смей отдавать мне деньги — мало того, что обижусь, так и из архитектурки заберу чайник, понял? Девочки тебе этого не простят. — улыбнулся и подмигнул. — Мне жаль, что я не знал об этом раньше. — Встал, подошёл к жене, обнял со спины, уткнулся в макушку. — Спасибо, — прошептала девушка. — За что? Если бы я знал раньше, было бы явно лучше. — Шеф, — позвал Писарев, — ходь сюды. Командуй. — Иду. — тихо: — Анют, может полежишь? — Нет, не волнуйся, все хорошо. Я чай сейчас сделаю. — Ну что тут у вас? — Качаемся, — усмехнулся Веревкин — на качелях. — Эндрю, а ведь ты сейчас помогаешь уничтожить бизнес собственной матери, ты понимаешь это? — Корф, не зли. Я тебе своё отношение к ней высказал почти четыре года назад. С того момента ничего не изменилось, разве что усугубилось. Я тут кое-чего нарыл, прочти. Только молча. Не пугай девочек. — Вов, — хмыкнул Сергей, — в два с половиной раза? — Маловато, бузи дальше. — Понял. Шуба! Подключайся! — Иду. — А он при чем? — А он поможет. — Понял, действуйте… Ё-моё… Андрей … — Да, Володь, да… Сам в шоке… -Мальчики, можно? — на пороге стояла Романова. — Да, тёть Шур, я хотел Вам звонить… В общем вот… — Корф и Александра Фёдоровна уткнулись в экран. Андрей подошёл к Анне и помог донести одноразовые стаканчики с чаем и печеньем ближе к ребятам. — Спасибо большое, Анечка, -Романов сделал глоток чая и продолжил «качаться». — Вов, в три раза. — Попробуйте больше. Дело не в деньгах … — А в унижении, -закончил человек-компьютер, садясь за стол. — Тебе не жаль? — спросил Романов. -НЕТ! И тема закрыта. Ты, Сань, читай. — Шеф, в четыре раза? — Уже лучше. Ещё можно? -Вошёл во вкус? — заржал Писарев. — Прочтёшь ЭТО, поймёшь. — проговорила Романова. В этот момент в приёмной раздался звук разбитого стекла. Аня выглянула, вернулась с Андреем Андреевичем. — Все целы? — спросила Александра Фёдоровна. — Да, там ваза упала. Вдребезги. — Ничего страшного, главное, что без ранений. — произнёс Корф, не отрываясь от экрана. Анна посадила ребёнка на диван: — Андрюшка, а тут есть печенюшки, будешь? — Дя. — Держи, крепко. Вот так, молодец. — Погладила по головке. Романов молча толкнул локтем Владимира и показал глазами на блондинку. Тот улыбнулся и кивнул головой. — Андрюша, а ты любишь рисовать? — Дя. — А давай порисуем? Кто лучше? — Дя.