Я помню

Лишь через два месяца после смерти Хаято я поняла, что беременна. Сначала я испугалась, запаниковала, не знала что делать и как теперь жить дальше. Успокоилась я только через час после увиденных на тесте двух полосок. Выпив стакан воды, я решила съездить в больницу, чтобы окончательно убедиться в своем статусе будущей матери-одиночки. Я никому не звонила, никому ничего не говорила. Я спокойно набрала номер давно рекомендованной нам Шамалом клиники, села в машину, завела мотор и поехала. На одном из перекрестков зазвонил мобильник, сумочка лежала на заднем сидении и я потянулась за ней…последнее, что я видела – это имя Киоко на голубом дисплее миниатюрного аппарата. Проснулась я от жуткой боли во всем теле, словно тысяча иголок одновременно пронзало меня. Я хотела закричать, но не услышала своего голоса, я хотела открыть глаза, но они казались застегнутыми на молнию, я попыталась поднять руку, но она казалась опутанной тяжелой рыболовной сетью. Мне было очень плохо… Ребенок….эта мысль молнией пронеслась в моем мозгу и где-то в глубинах подсознания я уже поняла, что потеряла тебя. Мое маленькое чудо, дитя моего мужа, единственная надежда на семью, пускай неполную, но все же….я знала, что тебя больше нет, я чувствовала пустоту вместо тебя. По моим щекам полились слезы, во всяком случае, мне так казалось… Вдруг сквозь толщу темноты я услышала голос, похожий на звон колокольчиков «Я люблю тебя, мама»… Когда я во второй раз пришла в сознание, мне было значительно легче в физическом плане, но не в моральном, тихий звон колокольчиков все еще отдавался эхом в моих ушах. - Хару… - голос явно был мужским, грубоватым, усталым и доносился откуда-то извне. С трудом я вспомнила, как нужно открывать глаза, сначала я увидела лишь размытые пятна, но когда слезинки холодными ручейками скатились к шее, картинка прояснилась. - Хару, ты узнаешь меня? – передо мной стоял Шамал, он низко наклонился и, похоже, пытался уловить тень мысли в моих глазах. - М…мой ребенок – я не узнала свой голос, он был скрипучим, как у старухи. Шамал отвел глаза и закусил губу. Давай же говори…я уже знаю ответ, просто хочу уничтожить этот жалкий призрак надежды, той самой, что умирает последней. - Прости… - опять это слово, что многократно я слышала на недавних похоронах, ненавистное слово, как же всем непонятно, нельзя получить прощение, сказав лишь одно слово. Ты же гениальный врач! Что? Не мог спасти единственно, еще не родившегося ребенка своего погибшего крестника? А теперь просишь прощения? Я никогда тебя не прощу, так и знай! Вот уж не знаю, прочел ли ты это в моих глазах, но в тот момент ты нервно и как-то виновато отвернулся, позвав кого-то из коридора. Снова вокруг меня куча людей, множество сочувствующих взглядов и снова это «прости» несколько раз повторенное Тсуной и тобой, Киоко… Интересно, ты осознавала свою вину в произошедшем? Или, как и Тсуна, извинялась уже по привычке? Из-за тебя, из-за твоего звонка я отвлеклась и попала в это чертову аварию. Из-за тебя я потеряла ребенка и сейчас нахожусь здесь. Тебе хорошо, у тебя уже есть сын, он так похож на тебя, кстати, у него такие же карамельные волосы. Мне никогда не нравился этот цвет, наверное, это потому что я не люблю карамель, она такая липучая, тягучая, приставучая, прям как ты, Киоко. Как же ты меня достала своими ежедневными приходами и глупой болтовней о прекрасном будущем, которое просто обязано быть мне уготовано, по твоим словам.