Роднее нет

Завидев темно-зеленый седан, Митя бросился к нему, открыл заднюю дверь и плюхнулся на сиденье. - Мальчик, автобус дальше останавливается. Брысь отсюда, - сказал по-немецки мужчина, сидевший в Тойоте на месте водителя. - Мам, садись, пожалуйста! - крикнул мальчишка в дверь. Он наполовину вылез наружу и потянул внутрь Анну. - Мама, скажи, куда нам. Только дождись, пока он спросит. Водитель вылупился на наглецов. - Вас что, спросить, куда ехать? - перешел он на русский. - А куда нам? – переспросила Анна сына. В раздевалке она почти не слушала инструкций Штольмана, и сейчас не поняла, что мужчина за рулем ждет пароля. Митя хихикнул. - В архив! – он гордо взглянул на водителя. - Мы – шпионы! … По дороге водитель принял от мальчика рюкзачок, коротко поговорил с кем-то по телефону и через пару минут Тойота остановилась. Переложив в пакет большую часть содержимого рюкзака, водитель отдал тот обратно, а затем вышел вместе с пакетом. - Дядя, там же моя собачка! - крикнул мальчишка, но за руль уже сел другой мужчина. Обернувшись к пассажирам, он сказал: - Не ожидал вас здесь увидеть, госпожа Миронова. Привет, юный шпион. Рассказывайте, как вы здесь очутились, как достали блокнот и где господин Штейнберг. Анна сглотнула. Она тоже не ожидала увидеть Дитриха. - Где… кто? – переспросила она. Ковальский и девушка уставились друг на друга. Вот Митя был совсем не удивлен. Он давно уже сообразил, что папа и Дитрих участвуют в какой-то увлекательной шпионской миссии, и до ареста отца сам получал от нее невыразимое удовольствие. А сейчас стало ясно, что без него, Мити, миссия закончится провалом. Мальчишка серьезно сказал: - Дядя Дитрих, мама же вам звонила и рассказывала, а вы не поверили. Ну ладно. Мама видела сон… Зная, что вне семьи лучше не говорить о духах, Митя не упоминал Даниила, бабушку и тем более дядю Мишу. В повествовании юного сказочника его мама увидела все детали во сне – и горящую реку, и зеленый блокнот, и место, где тот лежит. А дверь в кабинет была открыта по чистой случайности. - Повезло, - закончил рассказ мальчуган. - Правда, я молодец? Он вспомнил, что сейчас совсем не это главное. - Ой, папу же арестовали! Анна вздрогнула. Дитрих напрягся. - Как именно, малыш? Ты что-то видел? - Ну да. Мальчик рассказал, что было в раздевалке. - Дядя Дитрих, папу надо выручать. Он же меня и маму спасал, чтобы нас не поймали, а сам попался. Он герой! Потому что он мой папа, вот! - Митя, да с чего ты взял? – не поняла Анна. До сих пор ей ситуация казалась очень простой – они с сыном убегали, их зачем-то догнал Штольман и показал путь к машине, а сам вернулся к жене. Или к хозяйке особняка, с которой целовался. Или еще к какой-нибудь женщине, которых у Якова, похоже, было довольно много. - Он же просто чуть-чуть помог… - Мама!!! В ажитации Митя с ногами забрался на сиденье. - Ты разве ничего не поняла? Папа – самый настоящий шпион! Он был Штейнбергом, когда притворялся. Ну играл, мам! Ему тетю Золю надо было уговорить, чтобы та кабинет открыла, я только сейчас это понял! Правильно, дядя Дитрих? Анна в недоумении перевела взгляд на Ковальского. Тот покачал головой. - Даже не знаю, что тебе сказать, малыш. Он постучал пальцами по оплетке руля. - Конечно, я найду ему адвоката. Обвинение в краже данных известного ученого – это довольно серьезно. Обвинитель может трактовать это как промышленный шпионаж, а может - как обычную... Минуту, - мужчина ответил на входящий звонок. Анна же ощутила, как леденеют руки. Промышленный шпионаж. Закрытый суд. Тюремное заключение. Адвокат Миронов как-то пытался защищать такого человека в Москве, но дело для подсудимого закончилось крайне плохо. А здесь Яков, получается, иностранный шпион. Ей стало по-настоящему нехорошо. Такого могут и... Выслушав собеседника, Дитрих произнес: - Да, я уже в курсе, я этим займусь, - и убрал телефон. Затем Ковальский взглянул на побледневшую девушку, нажал на кнопку и полностью опустил стекло. - Анна, наклонитесь к окну и размеренно подышите. Он подождал, пока лицо Анны приобретет нормальный цвет, и только потом продолжил: - Я не все понял в вашей истории, но это пока неважно. Приношу вам, господа Мироновы, огромную благодарность за своевременную помощь в сложном деле. Сейчас мы поедем в консульство. Там вы, Анна, заполните некоторые бумаги, а я займусь делом господина Штейнберга. - Нет! – вскинулась Анна. - Скажите, Дитрих! Вы просто обязаны это сказать, ведь блокнот достал Митя! Все, что он сейчас придумал… рассказал про Якова… Его же настоящая фамилия – Штольман? Штейнберг, шпионаж, тетя Золя – вот это вот всё - это что, правда? То есть… - она немного запуталась, мысли бежали вразброд. - Вы сказали – своевременную помощь. Вы совсем не удивились, когда еще вчера я рассказывала свой сон. Значит… Значит, вы сами искали этот блокнот! И Яков вам помогал… Нет! Яков делал основную работу! Наконец она все поняла, и каждый кусочек пазла, который не складывался с первой встречи со Штольманом, лег на свое место. Его невнятные «внешние связи», его звонки без определения номера, двухлетней давности история в больнице с якобы британским шпионом, слова «я потом тебе все объясню», – все говорило об одном. Её Штольман просто был вынужден поступать так, как поступил. Но Ковальский молчал. - Дитрих, я подпишу все ваши бумаги, это ведь о неразглашении, так? Ну скажите хоть что-нибудь, - уже умоляла девушка. - Анна Викторовна, - поддался сотрудник дипломатического ведомства, - я просто не имею права. И этим он подтвердил всё. С плеч Анны упала неимоверная тяжесть. - Ох… Тогда всего один вопрос. Пожалуйста, господин Ковальский, я же все равно это когда-нибудь узнаю, - девушка немного лукавила, но именно это ей необходимо было знать сейчас. - Скажите… Яков женат? Дитрих, который уже знал, что Митя - настоящий сын агента, отрицательно покачал головой. Анна вздохнула. Её Штольман… - Сынок, рассказывай все заново, - велела она. - До мельчайших деталей. … Ковальский остановил машину перед участком и предупредил в третий раз: - Анна Викторовна, как официальное лицо я рекомендую вам не делать этого. Вызволять троих из полиции гораздо сложнее, чем одного. - Не бойтесь, дядя Дитрих! – пацан пролез между сиденьями и обнял мужчину за шею. - Мы справимся! Дитрих подумал, что опять завидует Штольману – красивая, умная женщина и верный сынишка лезли в пекло, лишь бы помочь выбраться тому на волю. - Анна, если вам придется ждать его из тюрьмы, знайте, я рядом, – дипломат открыл перед девушкой дверь Тойоты. - Спасибо за участие, - улыбнулась Анна. Увидев сложенную мальчишкой фигу, Ковальский ухмыльнулся, но тут же закашлялся – поднятый ветром бумажный пакет вдруг спланировал ему на голову и ловко наделся по самые уши. ... В участке Якова посадили в крохотной пустой комнате, дали бутылку воды и чистый лист бумаги, сняли наручники и предложили написать показания. Писать Штольман ничего не собирался. Он обдумывал как, не нарушая служебных протоколов, хотя бы в письме объяснить Анне женитьбу и поцелуй. Достойных вариантов агент не видел, и поэтому на душе было тошно. Собственная дальнейшая судьба Якова волновала мало, тут было все понятно. Рано или поздно Дитрих, хотя бы от той же Нежинской, узнает о задержании и запустит стандартную махину российской дипломатии. Но как только в участок явится Ковальский или адвокат, придется сказать, что схема аварийных узлов нефтепровода находится у Анны Мироновой. Перед операцией Дитрих передал Якову, что звонила Анна и предупреждала о горящей нефти. Агент тогда попросил присмотреть за Мироновыми, если с ним что-то случится, и Ковальский согласился. Поэтому Анне было бы лучше сперва встретиться с Дитрихом. Но сейчас на её послушание Штольман уже не рассчитывал – судя по взгляду в раздевалке, в машину Анна не пошла. А это означало, что её и Митю найдут другие люди и подвергнут мучительной процедуре вопросов и уточнений. Штольман прикусил кулак. Перед глазами стояли губы любимой, выговаривающие жестокие слова. За них он Анну не винил. Он винил только себя – что не уберег. … В комнату вошел увалень в засаленном костюме и грузно уселся за стол. - Курт Химмельс, детектив. Вы Штейнберг? - Да, детектив, - Яков вернулся к поведению скромного, немного напуганного полицией персонажа. - За что задержали? - Карточку какую-то нашли. - Эту? – спросил детектив, показывая черный прямоугольник. Штейнберг вздохнул. - Они все одинаковые, вы же знаете. - Что на карте? - Не знаю. Я вообще не помню, чтобы клал ее в карман. - Да? Бывает. Сейчас придет специалист, он снимет отпечатки пальцев. С карточки их уже сняли, так что, если среди них будут ваши, рекомендую признаться в краже прямо сейчас. Это облегчит вашу дальнейшую судьбу. Зачем вы украли её у Бласса? Хотели воспользоваться его расчетами? Разбираетесь в химии? Работаете на какую-то корпорацию? Химмельс сыпал вопросами один за другим, и Яков автоматически отмечал ошибки в ведении допроса. Штейнберг уже сказал все, что мог, больше говорить было не о чем. - Нет, нет, нет, герр Химмельс, что вы. Но если вы настроены так агрессивно, я лучше подожду адвоката. Детектив не был настроен агрессивно, но на замечание начал злиться. Штольман внутренне усмехнулся – хотя провокация была известной, немецкий полицейский ее не заметил. В дверь постучали. Химмельс бросил многозначительное: - Подумайте как следует, Штейнберг, - и вышел из комнаты. … Встретив в общем зале Бласса, детектив представился, а затем спросил:- Посмотрите внимательно, это ваше? Он предъявил вещественное доказательство. - Вроде мое, - пробасил ученый. - Когда вы позвонили, я проверил. Мои карточки пронумерованы, третьей не хватает. Но… Он поднес кусок пластика к глазам. - Тут написано Анн 3. На моих стоит моя фамилия. - То есть? Схватив карточку, детектив нашел на ближайшем столе лупу и тщательно проверил смазанные буквы. - Вы уверены? - Конечно, уверен. С чего бы мне подписывать что-то женским именем? Да вы вставьте ее в планшет, у полиции ведь в ходу планшеты? Тогда сами убедитесь. Если я ошибаюсь и это вдруг моя карта, я разрешаю ее прочитать. Бласс улыбнулся. - Все равно вы ничего не поймете. Когда полицейский взял со стола планшет и начал искать порт для карты, Леон почувствовал, как чешется ягодица. Он сунул руку в задний карман, незаметно поскреб зудящее место и с удивлением нащупал что-то мелкое. - Эээ... Я, наверное, ошибся, герр Химмельс, - ученый недоуменно смотрел на собственную SD карточку. - Нашел свою, вот она. Бласс 3, точно. Как же она тут оказалась? Курт в сердцах едва не сплюнул прямо на пол. О деле с кражей можно было забыть. Но была в рассеянности Бласса и хорошая сторона - придется заполнять меньше бумаг. ... Сидевший рядом с Анной Митя хихикнул. Из зоны ожидания ему было хорошо видно толстого дядю Леона и не менее грузного полицейского. - Мам, все! - шепнул он. - Пойдем ждать папу. Давай купим ему... мороженое! … Вернувшись в комнату, Химмельс положил перед задержанным планшет, с экрана которого улыбался мальчишка. - Ваш? – спросил полицейский. Сидевший за столом мужчина пролистал галерею, надолго останавливаясь на каждом снимке. Пухлощекий крошка на руках красивой женщины. Малыш в кожаных ботиночках, делающий первые шаги. Поднявший заплаканное личико мальчуган. Он же, но с широкой улыбкой, сидящий на новеньком велосипеде. С каждой фотографии на мир смотрел ребенок, чье сходство со Штейнбергом было очевидным. - Мой. Мужчина погасил экран, вытащил из гнезда карточку и сунул в карман. - Я могу идти? – глухо спросил он. - Разумеется. Приношу извинения, герр Штейнберг. Вы свободны. Детектив протянул мужчине руку. Тот ее крепко пожал, и почему-то Химмельсу показалось, что в глазах его - слезы.