Роднее нет

Пробормотав, что он только на секундочку, Митя вытащил ладонь из маминой руки и вернулся к дверям ресторана. Анна попыталась выдавить, что отвечать она не будет и это касается только её, но слова не шли. Она просто не могла сказать это мужчине, с которым сегодня была так близка. Из-за переполнявших ее чувств она не заметила, как еще за столиком Яков из галантного кавалера превратился в следователя, но видела, как насторожен он сейчас. - Мне надо… отвести сына, - повторила она. Мужчина не отрывал от нее пристального взгляда. Анна почувствовала, как холодеет в животе. - Я вас провожу, - сказал Яков. - Нет! Вскрик этот ударил по нервам ей самой. Штольман сморгнул, и взгляд его стал мягче. Затем он подошел к девушке и тихо сказал: - Аня, одних я вас не пущу. - Ты не понимаешь, - всплеснула она руками. - Тебе туда нельзя! Я найду полицейского и попрошу его пойти со мной, вот увидишь! Не ходи, умоляю! - То есть ты собираешься туда, куда можно только с полицией? Следователь на мгновение вернулся, но Яков сделал над собой усилие. - Тем более. Если нельзя мне, нельзя и женщине с ребенком. Без меня вы никуда не пойдете. Дух старика подплыл ближе. На лице его было страдание, и, казалось, вовсе не из-за раны на виске. Призрак продолжал звать Анну, а она перевела взгляд на Якова. Тот стоял, упрямо сжав кулаки, и Анне стало понятно, что он словами не бросается. Что заставит ее подчиниться, и она или оставит духа в беде, или подвергнет опасности любимого мужчину. «Любимого», - повторила она. Вздохнув, Анна накрыла ладонями кулаки Якова. - Яша… Я иногда… вижу будущее. И там, куда я иду, тебя… ранят. - Будущее, - хмыкнул Штольман. Он приблизил губы к уху Анны и тихо, но четко произнес: - Чушь. Резко развернувшись на месте, девушка шагнула к сыну, но у Якова была хорошая реакция. Он крепко ухватил запястье Анны и сказал: - Дмитрий, подойди. Анна безрезультатно дернула руку, а затем попыталась оттолкнуть мужчину. Тот стоял недвижимо. Вцепившись в его лацканы, Анна заплакала. - Пусти меня, - вырвалось у нее. – Пусти! Ты ничего не знаешь! … Удерживая вырывающуюся, захлебывающуюся словами девушку, Штольман вдруг ощутил толчок в спину. Яков повернул голову. На него с упреком смотрел Митя, не знающий, чью сторону принять. - Я не причиню ей боли, малыш, - пробормотал Яков. Видеть плачущую Анну было тяжело. Он прижал ее к себе, зарылся губами в растрепанные волосы. - Тише, Анечка. Пойдем, куда ты хотела, ничего со мной не случится. Она всхлипнула. - Правда? - Правда. Спрятав лицо, она прошептала: - Яшенька, обещай мне… Тыльной стороной ладони он вытер ее слезы. - … что будешь осторожен. Штольман покачал головой. Девушка, чужая в чужом городе, не хочет подвергать его опасности и призывает быть осторожным. Об идеях феминизма Яков что-то слышал, но в его профессии никто не спорил, что с реальными опасностями лучше справляются мужчины. Мысль о том, что восемь лет назад Анна и полицейский из Твери похитили флешку, а самого инженера убили в сговоре, Яков отмел сразу – слишком уж они были юными для взрослых игр. Хотя было понятно, что Анна скрывала что-то важное. «Видит будущее. И розовых пони в придачу. Или врет, или девичьи глупости, но я не могу оставить её одну. О ночи с инженером придется расспросить позже». Раздался тихий свист. Яков увидел, как из ресторана вышла Нежинская, и быстро потянул девушку в тень, заметив, что подавший сигнал Митя уже спрятался за другим деревом. «Нина в своем репертуаре. А мальчишка хорош, быстро реагирует». Штольман прислонился к широкому стволу, поудобнее обнял Анну. Та поерзала у него на груди и обвила руками талию. Яков сглотнул. «Дмитрий рядом. Прохожие. Окстись, Штольман». Только оклик Мити смог отвлечь Анну от объятия. Она смущенно кашлянула и отступила, Штольман выглянул из-за укрытия. Нежинская ушла. - Еще, Яша… - попыталась Анна собраться с мыслями. - Ты мог бы меня… ни о чем не спрашивать? - Нет, - серьезно сказал он. … Дух провел Анну уже через три квартала, когда шедший за ней Яков спросил: - Может, такси взять? Или хотя бы велосипеды. - О, давайте! – захихикал Митя, представив, как по ночной улице едет велосипед без седока. - Мам, как думаешь, он умеет? Обернувшись, Анна подозвала сына и шепнула: - Митюша, не говори пока про духов. Яков не поверит и может рассердиться. Мальчишка насупился и вернулся к мужчине. Спутники углубились в старый квартал. Жалея, что не взял с собой фонарь, Яков мысленно отмечал маршрут. Сейчас они приближались к Изару – реке, рассекающей город пополам. Старик остановился у невысокого дома, предназначенного, судя по затянутого тканью фасаду, к сносу, и указал Анне на прореху. Девушка поманила спутников за собой. Яков крепче сжал руку пацана и, отодвинув Анну, шагнул в прореху первым. Осветив путь фонариком смартфона, Штольман подождал, пока в разбитый подъезд войдет Анна. Девушка смело прошла вперед по чему-то, напоминавшему коридор, и свернула в зияющий чернотой зев двери. - Яков! - вскрикнула Анна. - Тут люди! Они… Штольман проверил пульс у лежавшего на полу мужчины. - Мертвы. - Нет, бабушка жива! – Анна быстро ощупала хорошо одетую старушку, похлопала ее по щекам, услышала легкий стон. - Она просто была без сознания! И вроде бы ничего не сломано, крови нет. Я вызову скорую помощь, - потянувшись за своим телефоном, Анна вдруг поняла, что не знает адреса. - А где мы? Митя, сбегай на улицу, посмотри название. Яков остановил ринувшегося наружу мальчика, назвал улицу и номер дома. Осмотрел комнату, увидел, что низкое окно разбито. Услышал донесшуюся с улицы развязную немецкую речь. - Тихо, - прошептал он. Он подхватил на руки легкую, как перышко, старушку, вынес ее в коридор, уложил на пол и велел Мироновым: - Сюда, быстро. Притаившись, спутники услышали, как через окно в дом залез один человек, затем второй. Грубые юношеские голоса отразились в высоких потолках. - Перестраховщик ты, Ханс. Я же сказал, что дал по мозгам обоим. Я пиво допить не успел. Из комнаты донесся звук, в котором Штольман узнал пинок по мягкому телу. - Лежит, куда я его свалил, а ты мне теперь кувшин пива должен. Пошли отсюда. Нервный голос тоном повыше произнес: - Вилли, ты дебил. Старуха где? Мы у нее телефон не отобрали. Вилли грязно выругался. - Никак ушла? Мне казалось, она дохлая была, как смогла-то? - Иди, придурок, ищи, она могла тебя запомнить. Вдруг где-то рядом валяется. - Сам такой, это ты мобильник не забрал. Смотри здесь и направо, я налево, - Вилли вновь матюгнулся и потопал в коридор, освещая себе путь. Штольман, в темноте державший Анну за локоть, внезапно нашел ее губы и коротко поцеловал, а затем прижал к губам палец. Анна схватила его за руку. - Будь здесь, - еле слышно прошептал Яков, высвободился и шагнул в дверь. … - Полиция, - громко сказал Штольман. - Что вы здесь делаете, господа? Кто-то из бандитов выругался, второй крикнул: - Беги! Я его вырублю! В комнате раздались звуки ударов и тяжелое дыхание, мужчины дрались молча. Посветив телефоном, Анна увидела, что Митя пристроился у дверного проема. Тут же, запнувшись о его ногу, на каменный пол грохнулся парень. Анне показалось, что он потерял сознание. Сверху на него навалился мальчишка и закричал: - Этот готов! «А я-то что сижу?» - вдруг опомнилась Анна. Она поискала, что взять в руки, увидела в коридоре стул, схватила его и бросилась в комнату. Яков не ожидал особых сложностей в схватке с гопником, но он был безоружен, а противник размахивал чем-то, в темноте смахивавшим на железный прут. Почти интуитивно уйдя из-под очередного замаха, Яков присел. Парень наткнулся на его кулак и охнул, но и сам Штольман оказался стоящим на колене. Противник зарычал, замахнулся. В голову Якова полетел прут, и мужчина понимал, что не успевает увернуться. Вдруг в глаза парня ударил свет, а на голову обрушилось что-то, сопровождаемое женским визгом. Железная дубина чиркнула Якова по скуле и с грохотом упала. Штольман осветил поле боя – на полу лежал бандит, на него с ужасом глядела девушка, державшая в руках обломок стула. - Ну и ну, Анна, - качнул головой Яков. - Я же просил оставаться в коридоре. - А я здорово его ослепил, да? Мам, у тебя в телефоне классный фонарь! – подпрыгивал в дверном проеме Митя. Штольман вздохнул. - Дмитрий, о чем я просил тебя в аэропорту? - Я забыл, - лукаво улыбнулся мальчишка. - Ой. Дядя дернулся…