Роднее нет

Анна вздохнула. То, что сын растет баловником, она знала давно, но побег на самолете был за гранью. - Митенька, ты не понимаешь. Сегодня тебе попались добрые люди, а завтра к нам в дом придут недобрые, из опеки или полиции, будут расспрашивать, поставят на какой-нибудь учет. Ты забыл, что надо быть осторожнее? - она вновь притянула сына к себе, поцеловала отросшие кудряшки. Желания ругать больше не было. Распрямившись, она взглянула на ступеньки, куда показывал Митя. И вдруг ощутила, что под ногами у нее не брусчатка, а небо. И она, Анна, в него падает. По лестнице спускался мужчина. Лицо его было тем самым, с карандашного портрета. Строгое, будто вырезанное из камня, с глубокими складками у рта и пронизывающим взглядом серых глаз. Мужчина, наверное, шел быстро, но мгновения в сознании Анны растягивались на часы. Она смотрела на него, как завороженная. Ладная фигура, безупречно сидящий серый костюм. Вздернутая левая бровь. Лицо мужчины было сосредоточенным, но Анна знала, что иногда он улыбается, и тогда на щеках появляются ямочки, делающие его неотразимым. И еще Анна знала, что он сделает именно сейчас. Он остановится - близко, очень близко. Обнимет своим теплом так, как умеет только он, возьмет ее ладонь, склонит голову, коснётся руки в поцелуе. И прикосновение это изменит их навсегда. Так и произошло. А затем Анна покачнулась. Мужчина из снов и видений крепко прижал её к груди, и Анна услышала стук его сердца. … Дитрих кашлянул. Анна хотела отстраниться, хотя стоять так, уткнувшись лицом в теплую шею мужчины, можно было бесконечно. Но ничего не вышло, ноги словно приросли к земле. И только понимание, что где-то рядом Митя, заставило Анну произнести его имя. Звонкий мальчишеский голос отозвался тут же. - Да, мамочка! «Кто это?» - хотела спросить она, но не смогла. Умненький сынок сам все понял. - Это Яков! От бабушки Митя знал имя отца и вчера, когда услышал, что того зовут Якобом, переспросил, как правильно. Отец тогда потер подбородок и сказал, что лучше Мите продолжать звать его папой. А для мамы мальчик сам выбрал имя помягче. - Мама, он очень хороший, мы с ним в футбол играли! А сейчас меня Дитрих обещал на аттракционы сводить, ты ведь не будешь против? Ковальский удивленно глянул на подопечного. Об аттракционах они разговаривали, но по многолетней привычке Дитрих ничего не обещал. Увидев умоляющие глаза пацана, он пожал плечами. - Мам! Пожалуйста! – Митя уже сделал шаг назад. - Мы через час вернемся, пока-пока. Дядя Дитрих, догоняй! Послав взрослым воздушный поцелуй, мальчишка сверкнул кроссовками и был таков. Чтобы не потерять пацана в толпе туристов, Ковальский ринулся следом, уже на бегу показав Штольману два пальца. … Что означал этот жест, Штольман не вполне понял – то ли два часа вместо одного, то ли викторию. Но сейчас все это было неважно. Важна была только девушка, которую почему-то начала бить крупная дрожь. - Анна, вам холодно, - он с трудом справился с собственным голосом. - Если позволите... Решение пришло сразу же. Яков хорошо знал Карлсплац, и осматриваться ему не было нужды. За углом был трехзвездочный отель, в котором Дитрих заказал номер для Мироновой, а чуть дальше - «Эксельсиор» с пятью звездами. В нем Штольман никогда не останавливался, и это было плюсом. - … я провожу вас в отель. Давайте сумку. Прикосновение руки он узнал сразу, поэтому сейчас просто не мог выпустить ладонь Анны. «Значит, два года назад это была она. Тогда сестра, теперь врач. Ей всего 26, Штольман. А тебе сколько? Нашел Золушку? Вот и успокойся теперь, она не из твоей лиги». Заполненную прохожими площадь и Байерштрассе они прошли сперва за руку, как влюбленные подростки, но девушка постоянно спотыкалась, и Яков прижал её локоть к себе. … Анна шла, не разбирая дороги. Мысли ее путались. «Яков… Я вижу его первый раз, но он… будто… Не понимаю. Нет, я же знаю его семь лет. Он был рядом, когда на свет появился наш сын. Наш? Как он может быть нашим?» - Анна оторвала взгляд от мостовой, посмотрела на шагавшего рядом мужчину и, ступив на тротуар, едва не упала. Но державшая её рука была тверда. «Конечно, наш. Митя на меня похож совсем немного, остальное – от него. Сложение, волосы, скулы. Нос. Боже, каким же Дмитрий будет красавцем. Я ведь сама тогда написала в заявлении, что отца Мити звали Яковом. Почему я так сделала? Откуда я знала? Бабушка Геля никогда не отвечала мне, когда я спрашивала о портрете. Я думала, все это мои фантазии». Дрожь становилась все сильнее. «Но получается, что… Нет, этого не может быть». Сопровождающий её остановился перед солидным подъездом, возле которого стоял швейцар. - Ваш отель, Анна. В сообщении от Дитриха было название гостиницы, и, кажется, оно было другим. Но сейчас девушке было не до ошибок консульской службы. Анна замерла. «Неужели мы сейчас расстанемся?» - Помочь вам на ресепшене? – мужчина не отнимал руки, и Анна кивнула. … На стойке регистрации Яков сам выполнил большую часть формальностей. Девушка подписала формуляр не глядя, и, похоже, даже не заметила, как Штольман заплатил за номер. Увидев, что Анна не смотрит на администратора и не видит протянутый ей электронный ключ, Яков взял его сам. «Проводить. Чай в номер заказать, или сразу обед. Ей надо согреться. Горячую воду включить… Нет», - он жестко остановил мысли у запретной черты. «Дать плед. Сказать, что приду завтра. Не прийти больше никогда». Он скрипнул зубами, ощутив боль в сердце. «Спокойно, Штольман. Не надо врать. Скажешь «до свидания» и уйдешь. Очень просто». Открыв дверь карточкой, он провел Анну в номер, поставил сумку в шкаф. Повернул девушку к себе, коснулся её воротника. Анна не делала ни одного сознательного движения, но Яков видел, что она дрожит. Чтобы добраться до молнии куртки, ему пришлось сперва развязать шелковый шарфик, который тут же соскользнул на пол. Но этого Яков даже не заметил, потому что лицо девушки оказалось слишком близко. Он мог дотронуться до него губами. Веки Анны были прикрыты, и он смотрел на нее, умеряя дыхание. «Только расстегнуть. В номере прохладно, но не будет же она сидеть здесь в одежде. На стойке администратора попрошу прибавить тепла». Такое простое действие, как расстегнуть куртку, оказалось почти невыполнимым. Чуть выше груди молнию заело, и Штольман сжал зубы – костяшки пальцев скользили по плотной ткани, показывая, где они хотят быть. - Анна, - тихо сказал он. Она открыла глаза. Те были расширены, как у наркомана. Казалось, что девушка не понимает, что с ней происходит. - Анна, с вами все в порядке? … Хриплый голос заставил ее очнуться. Яков стоял перед ней, и его запах был единственным, что удерживало ее от обморока. Ее било изнутри. Ей хотелось вцепиться в него руками и умолять не уходить, но и одновременно – попросить немедленно уйти. Чтобы остаться одной и понять, наконец, что с ней происходит. - Да. Наверное. Не знаю. - Позвольте, - мягким нажатием рук он развернул ее спиной к себе и почти обнял. Анна прерывисто вздохнула. Длинные пальцы скользнули по груди, задержались на плечах. Анна скорее почувствовала, чем услышала глубокий вдох мужчины. Затем он снял с нее курточку, легко подтолкнул в спину, подвел к кровати, а когда Анна села, так и остался стоять рядом. Подняв голову, Анна взглянула на мужчину из снов. Его лицо было напряжено – крепко сжатые губы превратили рот в узкую линию, на щеках ходили желваки. - Располагайтесь. Вам надо согреться. Я скажу внизу, чтобы принесли горячего чаю, - он посмотрел на широкую кровать и тут же отвел глаза. - Я зайду завтра. До свидания. - Б-б… - глубокая внутренняя дрожь не давала Анне нормально говорить. - б-благод-да… Она сомкнула ладони и ужаснулась, какие они были холодные. «Что со мной?» Ответ пришел сразу. «Пусть он останется. Я не смогу без него». Анна поняла, что сейчас скажет это вслух. Она постаралась взять себя в руки. «Не надо делать из себя дуру, он и так много времени на меня потратил». Неверным движением она встала, подошла к окну и произнесла, не глядя на мужчину. - Благодарю вас. Спасибо за то, что помогли Мите, и что… Голос ее прервался. Городской пейзаж за стеклом вдруг поплыл перед глазами. - До свидания, Яков, - сказала она еле слышно. И упала в обморок.