Лекарство от безумия

      Уже под утро, возвращавшись в комнату я увидела интересную картину. Соловей полулежал на моей постели и внимательно читал какую-то книженцию. — Где ты была? — спросил он, скорее почувствовав, чем заметил мой взгляд.       Я остановилась на полушаге, по всей видимости нас ждет не очень приятный разговор. Что ему ответить? Мне очень не хотелось портить настроение ни себе ни ему. Но с другой стороны не говорить было глупо, потому что правда все равно выйдет наружу…       Я неловко села на его кровать. Соловей закрыл книжку и спрятал ее в тумбочку. — Я помогала Цицерону… — начала я, осторожно подбирая слова. — Он, запачкал рубашку в крови и не знал как ее отстирать… А у меня получилось. — А рубашка откуда? — спросил Соловей намекая на ту которую В которой я сейчас была.       Я окончательно смутилась. Моя наглая ложь становилась уже почти прозрачной. С другой стороны я понимала, что это и не ложь, а утаивание некоторых моментов. — Эм… я залила свою кофту водой и Цицерон дал мне рубашку… Ну… пока моя не высохнет. — Соловей начал смотреть на меня все подозрительнее. — Ты взяла у Цицерона рубашку? — переспросил он. Я кивнула. — Так почему ты не вернула ее? — О боги, сколько он еще будет задавать вопросов. — Я… я забыла. — Допустим, я тебе поверю, но как ты могла забыть вернуть то, что сама взяла у Цицерона? Как ты это объяснишь? — Что за допрос с пристрастием? — произнесла я обиженно. — Если тебе нечего сказать, тогда зачем ты вообще начала лгать? — Я не лгу! — Я знаю.       Абсурдность ситуации начала зашкаливать. У Соловья глаза стали злые, как у вампира в фильме ужасов. — Неужели у тебя напрочь отсутствует инстинкт самосохранения? — Спросил он ледяным голосом. — Мы сейчас не будем обсуждать, почему ты взяла у Цицерона рубашку, мы будем выяснять другое. Каким образом ты вообще оказалась наедине с ним.       Я опешила. Такой реакции я не ожидала. — Мне не спалось и я решила сходить на кухню, а там он стоял! — психанула я. — Все? Вопросы закончились, если да то я пойду. Если нет, тогда извини, я не виновата, что у меня нет инстинкта самосохранения. Не знаю, как у других, а у меня он отсутствует в принципе. — Я это заметил еще с первой нашей встречи. Но как ты могла оказаться с ним в его комнате?! — в голосе проскользнуло раздражение.       Я ответила не сразу. — От куда ты взял, что я была у него в комнате? — задала я встречный вопрос. — Когда я вернулся и не обнаружил тебя, мирно спящую в кровати, я отправил поисковик, — Устало сознался Аэлмар, — он указал, что ты в убежище. Я обыскал все и, как видишь, не нашел тебя. Поэтому я спрашиваю: как ты могла оказаться с ним в его комнате? — Я не знаю, почему или как ты меня не нашел, но я просто помогала ему. — раздраженно ответила я. — В его комнате… — беззаботно повторил Соловей, и изменился в лице, так что я удивленно на него посмотрела. — Неужели ты на столько глупая, что не можешь даже сообразить, что бы было если бы он захотел больше чем просто помощь! — Ты о чем? — не врубилась я. — Он же невменяем! Талос меня раздери! И ты одна с ним в комнате! Совсем мозги отсохли? — в его голосе появилось презрение. — Это же твой друг! Как ты можешь говорить о нем такое? — возмутилась я, вскочив на ноги. Мне стало обидно за Хранителя. — Может Цицерон и не в своем уме, но он хотя бы честен со мной! — И куда же тебя это честность приведет?! Если бы не я, то тебя бы уже не было в живых! — с непонятной мне яростью выкрикнул он, тоже вскакивая с постели. — Ты же сама ничего не умеешь! Куда тебе тягаться со взрослым мужчиной! — Не правда! Я могу за себя постоять! — возразила я.       Головокружительное перемещение всего мира, и я вдруг оказалась лежащей на кровати, а Аэлмар оказался на мне! Навис огромной, монолитной плитой, и руки мои плотно прижаты, да так что не пошевелиться. — Серьезно? Ты реально веришь, что сможешь постоять за себя? — прошипел, неадекватный Соловей игнорируя личное пространство, — Ну так попытайся.       У меня горло сжало спазмом, а Аэлмар начал медленно ко мне наклоняться. Медленно, неотвратимо и, главное не отрывая взгляда от моих глаз. Глаза в глаза… Мои перепуганные и его злые. — Что же ты притихла? Или ты правда надеешься, что тот же Анкано пощадит тебе за твои красивые глазки? — зло полюбопытствовал Соловей.       Я даже пошевелиться боялась. Смотрела на него широко распахнутыми глазами и ничего не могла сказать… вообще. — Что же ты сразу плакать начинаешь, а? Я же еще ничего не сделал… И до меня доходит, что мир смазался не сам, это у меня со зрением сквозь пелену слез проблемы начинаются. — Хелл, — в голосе прозвучало раздражение, — никого не остановят твои слезы.       Меня трясло изнутри как-то… Слезы выкатились из глаз и помчались по щекам. — Отпусти, — едва слышно потребовала я.       И все прекратилось. Аэлмар перестал нависать надо мной только теперь странно смотрел на меня и дышал тяжело. — Хелли, — низким каким-то вибрирующим голосом вдруг начал говорить он, — Хелл, все хорошо…       Шаг ко мне.       И я заорала. Сама не знаю, что на меня нашло, но просто заорала и отшатнулась в сторону. Аэлмар застыл! А меня трясти начало всем телом, я… я… Слезы не прекращались. — Не смей подходить ко мне! Я… Я думала ты мой друг! А ты… Ты всего лишь используешь меня! Прав был Клаус! Прав!       Еще один шаг ко мне. — Не трогай меня!!! — от моего вопля я и сама вздрогнула.       Соловей застыл. Взгляд его не отрывался от моих глаз, а затем он медленно, очень медленно шагнул назад.       А за дверью послышались голоса, звук спешащих шагов и вполне предсказуемый вопрос появившейся Габриэлы: — Аэлмар, что происходит?       Соловей нехотя, словно боясь потерять меня из виду, повернулся к эльфийки и… Я проскользнула мимо. Мимо него, мимо подошедшей Бабетты, врезалась в Клауса, отскочила от него, и, заметив таки лестницу к выходу, выбежала из этого проклятого ада, слыша раздавшееся позади: — Я не поняла, почему девочка плачет?!       А больше я ничего не услышала! Все они предатели. Я шла в лесу, размазывая по щекам слезы. Я плакала от боли и от несправедливости… несправедливости жизни… вокруг стоял яркий солнечный день, пели птицы и летели облака, а я уже не могла плакать. А чего я ожидала? Это другой мир — здесь каждый сам за себя. Вот только и я не хочу сдаваться. Не хочу и не буду. Плевать, мне на все их планы. Плевать, я хотела на Анкано, на Аэлмара, Клауса и всех остальных. Сумею отстоять себя, сумею выбраться отсюда. Сумею не сдаваться! Хватит слез. Хватит хлюпать носом…       Неожиданно лес вдруг закончился, и я вышла на небольшую поляну окруженную густым лесом. С трудом удерживая равновесие на неровной земле, побрела в ее центр. Зайдя за ствол огромного дерева, я села на землю, облокотилась на него и закинула голову назад. Так я сидела долго-долго. Вокруг щебетали птицы, и мне постепенно становилось легче. Не знаю, сколько прошло времени, как я вдруг услышала голоса. Они начали приближаться, и через минуту на поляну вышли двое. И я поняла страшное, это были некроманты. Один, тот, что был повыше ростом и в черной рясе, держал в руках меч и что-то говорил, размахивая перед собой рукой. Второй же заметил меня и остановился. Мне стало жутко. — Гляди-ка, девка. — Проговорил некромант, поворачиваясь ко мне, — Чего это она сидит в лесу? — Может потерялась? — предположил его спутник, тот что пониже. Я еще больше вжалась в дерево. Они подошли ближе. — Смотрите, сидит как вкопанная. — Произнес высокий некромант, указывая на меня. — Может она глухая? — низкий некромант потянулся ко мне. Я попыталась отползти в сторону, но он схватил меня за руку и притянул к себе. — Что вы делаете? — выдала я, стараясь вырваться. — Отпустите! — Реакции было ноль. Тогда я укусила его за ладонь, и он выпустил меня закричав от боли. Я вскочила на ноги и бросилась бежать. Они побежали следом. Но мне было не уйти. Через пару десятков метров они настигли меня. Я пыталась отбиваться, но мне быстро скрутили руки. — Смотри какая шустрая, — сказал высокий некромант, — ты у нас еще и дерешься?       Я замотала головой. — Что-то дерганая какая-то. — Зато какая симпатичная мордашка! Эх, давненько я женской ласки не испытывал. Мне стало противно от этих слов и вообще захотелось врезать ему со всей силы. — Пустите! — Ну что ты мила, конечно мы тебя отпустим! Правда поиграем чуть-чуть! — Харн, может не стоит? — низкий некромант спалил неожиданно имя своего приятеля, — ты гляди, она домашняя какая. Девку искать же будут. — Да забей! Мы же аккуратно, развлечемся и отпустим, да малышка? Как тебе такое предложение? Ведь никто же не узнает? Верно? — Не трогай меня!!! — заорала я не своим голосом. — Да что ты такая беше…- в следующий миг некроманта снесло волной и швырнуло об дерево.        Вот только он не упал, а, сгруппировавшись оттолкнулся, и встал на ноги. И теперь стоял, взбешенно переводя взгляд с меня на… Аэлмара… Ну кто бы сомневался?       Второй некромант глянул на него и тихо выругался. И тут началось… Первый среагировал Харн, тот что в дерево влетел, призвав огненного атронаха, а сам начал выпускать фаерболы. Второй призвал призрачного волка, и при этом еще что-то колдуя. Пока он, был занят делом, я отбежала и начала судорожно зачитывать заклинание «молния» Потому как пятеро против одного нечестно! Пятым оказался Полусгнивший медведь. А я все гадала, что же второй некромант не напал сразу. Подкрепление вызывал! И я выпустила нечто похожее на шаровую молнию. Сгусток энергии промчался со свистом мимо обалдевшего Соловья и влетел в Зомби-мишку, который едва не вцепился ему в спину, пока тот выставлял щит, от файеров и пытался отбиться от Призрачного волка.       В общем, мишку шандарахнуть конкретно, от электрического разряда, еще оставшаяся местами шерсть моментально вспыхнула, превращая его тело в груду обугленного мяса. Так что я почти спасла Соловья, а в ответ услышала: — Хелл, лицом в землю и не смей шевелиться!       Я в негодовании обернулась — Соловей по-прежнему отбивался от некроманта, и его мини армии. — Хелл! — вновь заорал Аэлмар. — Я что, мешаю? — заорала в ответ, вновь призывая источник.       Удар силы — и двое призванных существ исчезли с оглушительным взрывом. И вдруг кто-то обнял со спины, и я услышала тихое: — Ты не мешаешь малышка, просто я не хочу что бы ты пострадала. Видишь ли, я еще не успел извиниться перед тобой. Так что отойди и постой в сторонке. Я разберусь. Все поняла? — Не-е-ет, — протянула я, наблюдая за некромантами, которые, видимо, собирались снова пойти в атаку. — Да? А что непонятного? — удивился Соловей. — Обнимать зачем? — хмуро потребовала ответа.       По сути то я была права — неудобно. Но само действие почему-то обидело. Он просто поцеловал меня в затылок и шепнул на ухо: — Запомни, зверек, тебе нужно просто довериться мне. — Довериться тебе? — возмутилась я.       Аэлмар убрал руки, и даже как-то отступил на полшага. А потом достал меч и одним резким движением перерубил недобитого мной медведя. Развернулся ко мне и улыбнулся. — А что тебе не нравится? — нагло спросила рожа самовлюбленная. — А что мне должно нравиться?! — возмутилась я. — Да брось! — весело отозвался Аэлмар, — Я привлекательный молодой мужчина, что во мне может не нравиться или тебе по душе такие как Цицерон? Недоуменно глянула на него. Не шутит. Определенно. — Ну… — Ну?! — едва не взревел Соловей. И я не сдержалась: злобно на него уставилась. Злость на его наглую душу была просто невыносима. А ещё очень хотелось показать себя гордячкой. — Конечно меня все устраивает, ага! Особенно когда меня используют! — огрызнулась я. — Когда называют ущербной!       Аэлмар завис. Ненадолго, «долго» у нас не было — некроманты поджимали.       И время на сантименты закончилось — Соловей метнулся ко мне, притянул к себе и нанес удар!       Т’Туум светло — голубоватого цвета ударил, сшибая все на своем пути. Прозрачный купол, который оказывается защищал нас во время разговора лопнул пропуская смертельную волну. Некроманты пали замертво. Я не жалела их. Нет, но смерти все равно не желала. Видно. Контроль был сильнее жалости. У меня вообще жалости не осталось. Только отчетливое понимание что такого что по-другому было нельзя. Либо мы — либо они. Третьего не дано. — Хелл, — потребовал моего внимание Аэлмар, — Я никогда не называл тебя ущербной, и тем более не считал таковой. Я застыла. Нет, у меня челюсть таки отвисла. А он, продолжал обнимать.  — Я не хотел обидеть, Хелл. Меньше всего я хотел тебя обидеть или напугать. Неужели ты не понимаешь? Я просто испугался, за тебя. Ты ведь такая маленькая, невинная. Я испугался за тебя. Хелл. Если бы ты пострадала, виноват был бы я. Что не смог защитить, не смог уберечь. я… я… я… А я не поверила ни единому его слову! Вообще не поверила! Потому что… потому что… А вот не поверила, и все! Правда не поверила. И он, наверно, понял это. — Да, я был жесток с тобой, может даже слишком, чем требовалось. Но я просто хотел показать тебе насколько ты уязвима, Хелл. Прости, что заставил тебя страдать. Ты имеешь полное право на меня сердиться или ненавидеть.       Я еще раз посмотрела в серые глаза Соловья и поняла, что не верю! Вот не верю, и все! Попаданцы народ вообще недоверчивый. А потом оно как повело меня.  — Уязвима?! Ты просто хотел показать насколько я уязвима?! А тебя не смущает тот факт, что ты ни чего мне не рассказываешь! Ни о том, кто ты такой такой! Ни о том, зачем таскаешься со мной! Постоянно ставишь перед фактом! Ты даже этот проклятый браслет мне всунул! Зачем?! С какой целью?! Чтобы я поверила в то, что ты меня защищаешь?! Что ты ничего не скрываешь? Но знаешь, Аэлмар, злит даже не это, а тот факт, что меня в очередной раз собираются использовать. И ведь, я совершенно ничего сделать с этим не смогу! Он не отреагировал, а я тихо сказала: — У меня ведь нет никого. Совсем. И никогда не было. Я доверяла тебе. Я почти поверила, что ты… мой друг… Но вот сейчас… Он дернулся. Дернулся и вдруг отвернулся, скрывая от меня выражение своего лица. А потом пошатнулся и упал, прямо мне под ноги. Я не успела ни испугаться, ни помешать. — Прости, — прохрипел он. — Я не подумал… — Эй! Что с тобой? — я упала на колени, сдирая их о мелкие камушки и стараясь поднять его. — Ответь! Он вяло отмахнулся.  — Да жив я, жив, — тихо сказал он и застонал. — это действия крика, высасывание жизненной энергии.       А сам бледный! И я только сейчас заметила, что на животе у него рана и кровь течет! Какой ужас! Как же я не увидела! — Кровь! — ужаснулась я, — Ты ранен! — Не моя, — сказал он и прижал ладонь к своему животу. — Сейчас пройдет. Все хорошо. Не бойся. — Да как не бояться? — возмутилась, перепуганная я. — Я… я сейчас залечу… ты только потерпи… И я протянула руки к его живот, но он перехватил их.  — Нет, — прошептал он, — Только не магия. — Тихо! — прикрикнула я. — Я должна залечить! Да не дергайся ты!       Невзирая на попытавшегося воспротивиться Довакина, молча расстегнула на нем броню, и попыталась стянуть. — Жечь будет? — заинтересованно глянув на мои манипуляции, вопросил он. — Не знаю, — буркнула я, стаскивая с него куртку. — Не должно. Вроде бы… — Обнадеживает, — заметил он.       А я уже закончив с курткой, разорвала нижнюю рубашку, уставилась на внушительный глубокий порез… и осторожно прижала ладонь к ране. На секунду ее поверхность показалась мне такой холодной и мертвой, что я отдернула руку. — Прости меня. — с трудом, проговорил соловей, — Прости за то что врал, за то что не мог рассказать правду. За то что обидел, считал тебя беспомощной, за то, что ревновал к Цицерону. Прости меня, пожалуйста.       Даже говорить ничего не стала. Да и не смогла бы. Все чем были заняты мои мысли — заклинание заживление ран. И я шептала без конца, чувствуя как начинает кружиться голова и руки словно холодеют. Одно дело читать про это в учебнике и совсем другое применять на практике. — Знаешь, а я ведь когда-то мечтал обратить время в спять. — Соловей вдруг улыбнулся. — Я проклинал все на свете, был ослеплен гневом и убегая от заключения в итоге напоролся на плаху… Жизнь пролетела перед глазами, когда палач занес топор, но чего я не ожидал, так это спасение в виде дракона, которого в будущем мне придется сразить. Это был шанс, начать жизнь заново. И я не мог упустить такой возможности. — он неожиданно замолчал, пережидая когда пройдет боль. А потом продолжил. — Как-то утром, я проснулся обнимая труп любимой женщины… Мой брат убил ее, потому что она когда-то хотела принадлежать другому. И тогда я не смог справиться с болью. С несправедливость. Начал пить, сильно пить… А потом произошло то за что я до сих пор себя ненавижу. Я замерла и, кажется, перестала дышать. А он продолжил: — Я… почти было не сломал жизнь одной девушке… Молодой и очень красивой. Чем то похожей на тебя… Она не пылала ко мне чувствами, и это еще сильнее разозлило меня. Ее отец вмешался, он спас дочь, но сам не смог выжить… — тут он закрыл глаза. — Я убил его. А когда пришел в себя было уже слишком поздно. Дело было сделано. Я сделал все что бы искупить свою вину, но все ровно не ощущал прощение богов. А потом появилась ты. Бледный, перепуганный зверек, похожий на ребенка… Словно второй шанс. Будто Девятеро решили сжалиться на до мной. Ты оказалась сиротой и я не мог отказать тебе в помощи. Но когда я увидел, как ты плакала, я понял, что сделаю все, что бы остаток твоей жизни, ты не в чем не нуждалась. Но я не учел того, что ты взрослая и, сама в праве выбирать свою жизнь… вот что из этого вышло… Прости… — он открыл глаза и теперь смотрел на меня. — Почему ты не рассказал мне? — прошептала я, чувствуя, как к глазам подступают слезы. — Я боялся что ты возненавидишь меня… А мне так хотелось чтобы ты поверила в то что все будет хорошо… — Все непременно будет хорошо! Тебе следовало рассказать все с самого начало. Я бы точно не ушла. Да и куда мне собственно идти? Я же сирота. — я истерически хихикнула. — И не такая уж маленькая. У меня очень даже большие планы.       Он улыбнулся. Я хотела обнять его, но не нашла в себе смелости. потом он попытался встать, но я остановила его.  — Нет. Ты еще слишком слаб. Сядь. И не вставай. Тебе нельзя двигаться.       Но меня не услышали, Соловей пошатываясь поднялся с земли, внимательно посмотрел на меня, и протянул мне руку. — Мы должны идти, холодает.