«Случайная встреча» в толпе многолюдной… Средь сотен людей… — настоящее чудо! Так в жизни бывает порой… невзначай: «Случайная встреча» — знак свыше — с луча…
***
Лето постепенно переходило в осень. Всё чаще имели место быть продолжительные дожди, и в такое время становилось слегка тоскливо. Перед бурей бывало душно, тёмное небо давило, а на работу с утра было идти не очень радостно. Окно в комнате Эвы то открывалось, когда стояло невыносимое затишье, то закрывалось, чтобы вода с неба не попала в комнату. Больше нельзя было ходить просто так, без верхней одежды, и девушке пришлось купить себе новое пальто. Благо, теперь сбережения позволяли. По вечерам, когда приходилось возвращаться домой, небо становилось с каждым днём всё темнее и темнее; температура резко падала, и все сотрудники торопливо расходились по домам, чтобы не замёрзнуть. Иногда рабочие дни проходили совсем быстро. Под монотонный стук клавиш хорошей печатной машинки время летело незаметно. Гроссе приноровилась печатать вслепую почти без ошибок и стала определённо лучше многих в этом деле. Некоторое время девушка даже гордилась этим, но стоило ей только вскользь упомянуть об этом в разговоре с Петером Кауфманом, как тот тут же начал наигранно её расхваливать, и вся гордость будто мгновенно испарилась. Он её доставал, этот майор. Казалось, мужчина специально оказывался в нужное время и в нужном месте, чтобы подкараулить Эву и завязать разговор. Первое время машинистка вежливо выслушивала всё, что Кауфман ей рассказывал, но потом девушке стало очень докучать его общество, и она начала стараться избегать пустых коридоров, где могла бы его встретить. После работы старалась уходить быстро и вместе со всеми, делая вид, что болтает с коллегами обо всякой ерунде, лишь бы не попасться штурмбаннфюреру на глаза. Сперва всё получалось прекрасно, но потом Петер смог поймать Гроссе в самом начале рабочего дня и напрямую спросить: — Ты что же, Эва, бегаешь от меня? Думаешь, не догоню? Мысленно чертыхаясь, девушка обернулась и нацепила на лицо наигранную улыбку: — Ой, что вы! Конечно же, нет. Просто в последнее время я слишком… занята. Ничего не успеваю. Даже домой возвращаюсь позднее. — Может, тебе стоит взять выходной? — осведомился Кауфман, с каким-то подозрительным интересом разглядывая собеседницу. — Если не хочешь или боишься идти к начальству, я могу за тебя попросить. — Нет-нет. Не нужно… Я устроилась меньше месяца назад. Пока работаю без выходных. Потом будет легче. Это всегда так: сначала на износ, платят мало, ни на что не хватает, а потом устаканивается. Майор замолчал, обдумывая её слова, а Эва, думая, что он больше ничего не скажет, кивнула на прощание и развернулась, чтобы уйти. Но… была резко схвачена за локоть цепкими пальцами. — Ты упомянула, что тебе мало платят. Это правда? Я думал, здесь сразу начинают платить как положено. Ошеломлённая такой наглостью, Гроссе остановилась, но промолчала, подавляя все плохие слова, приходящие на ум. Ей хотелось поскорее закончить этот бессмысленный диалог и приступить к своим обязанностям, но Петер просто вынуждал её оставаться на месте. — Не то, чтобы мало… Просто сначала у меня было что-то вроде испытательного срока. В общем, я не жалуюсь; самое главное, что мне есть, где жить. Потом ведь всё наладится. — Кстати, у меня есть предложение на этот счёт! Раз уж на то пошло… — заметив, как поменялось выражение лица девушки, штурмбаннфюрер рассмеялся и примирительно поднял вверх обе руки. — Ты не подумай! Ничего такого! Я всего лишь хотел предложить тебе дать моему сыну пару уроков игры на скрипке. Да, я знаю, что ты раньше играла, причём играла отлично — мне рассказали. Бруно как раз недавно начал обучение. Преподаватель в его школе не может заниматься с ним очень часто, да и честно говоря, я сомневаюсь в его квалификации, а тебе я мог бы хорошо платить просто за разбор лёгких упражнений и нот с ребёнком. Тебя он будет слушаться лучше; всё-таки ты ближе по возрасту. Что скажешь? Всё необходимое могу также оплатить, если нужно будет. — Если честно… я не уверена, что получится, — предложение было неожиданным и относительно выгодным, но нужно было из него вежливо выкручиваться. — У меня даже скрипки-то не осталось. Свою пришлось продать, когда началась война, чтобы были хоть какие-то деньги. И к тому же, я давно не практиковалась. Не знаю, вспомню ли вообще, как держать инструмент. — Я могу заказать тебе любую, какую пожелаешь, хоть сейчас. Только скажи. Это не проблема. «Тоже мне! Каков нахал! Всегда своего добьётся.» — Хорошо, — машинистка постаралась быть максимально сдержанной. — Я тоже была бы рада возобновить это занятие. С вашим сыном что-нибудь придумаем, нужно лишь подыскать подходящее время. — С понедельника по воскресенье, примерно с обеда и до самой поздней ночи он свободен. До моего дома вас может подбросить любой из здешних водителей; просто скажите, что я приказал, и всё. — Я постараюсь приехать во вторник. Это день, когда я загружена меньше всего. Можно? — Ну разумеется, Эва! Тебе всё можно, — хлопнул в ладоши Кауфман и вытянул руку вверх на прощание. — Хайль Гитлер! С нетерпением будем ждать. — И я, — тихо и неуверенно ответила девушка, но штурмбаннфюрер уже зашагал прочь. Можно было наконец вздохнуть с облегчением. До вторника.***
Из-за того, что Петер задержал её с утра, выходила Гроссе из общего зала одной из последних, порядком уставшая. Под вечер начался ливень. Поначалу он бил в окна, направляемый мощным ветром, но затем поутих и превратился в обычный дождь. Девушки расходились, практически не переговариваясь. Лениво набрасывая на плечи тёплые накидки, они вяло прощались и только тогда могли наконец-то направиться домой — туда, где их любят и ждут. Эва с тоской посмотрела наружу, на мокрую дорогу и огромные лужи, просто так переступить через которые было нелегко, не наступив в другие. Утром погода была сухая и тёплая, поэтому она не взяла с собой ничего, чем могла бы защититься от стихии, и теперь вынуждена была идти домой просто так. В коридоре царил полумрак. Обычно освещение здесь не выключалось круглосуточно на случай, если фюрер вдруг решит остаться ночевать на работе, но видимо именно это место стало исключением в этот раз. Где-то вдалеке горела единственная лампа. Эва, всё ещё не решаясь выйти, оттягивала последние минуты тишины и тепла и вдруг услышала приближающиеся шаги. Что-то ответив кому-то, из-за угла вышел мужчина в форме. Он едва взглянул на девушку, неуверенно переминающуюся с ноги на ногу возле выхода, но та для приличия кивнула, поёжившись от проникшего в помещение холода, когда незнакомец шагнул за дверь. «Пора выходить. Наверное, переждать не получится — дождь не успокаивается. Хоть бы до ночи вернуться…» Едва выйдя в тамбур, Гроссе услышала ещё шаги в другом конце коридора. Не оборачиваясь, она взялась за ручку двери, намереваясь уже выйти в холод, под ливень, но потом заметила, что позади неё уже кто-то стоит, и шагнула влево, чтобы пропустить незнакомца. Однако знакомый голос заставил девушку застыть на месте, а дрожь пробежаться по спине. — Вы далеко живёте? — спросил Геринг, будто бы официально был знаком с ней уже долгое время, а не говорил чуть ли не в первый раз. — Просто вижу, что вы, фройляйн, без зонта в такую погоду. Должно быть, идти близко? — Я… — совершенно растерялась та, но потом, дабы не показаться глупой, собралась: — Нет… нет, не очень близко, но я просто пойду быстро, а затем побегу и всё. — Зачем же бежать? Вы ведь всё равно намокнете, толку не будет. — Зато быстрее вернусь домой и согреюсь. Теперь рейхсмаршал уже стоял не позади неё, а почти рядом. Надеясь, что в темноте не видно смущения, Эва до боли сжала кулачки — так, что ногти впились в кожу. Она сама не знала, почему вдруг повела себя так. Что-то в её понимании о власти вдруг резко изменилось… Раньше казалось, что те, кто связан с управлением страной, неприкосновенны и вживую на них возможно даже не удастся посмотреть, но теперь выстроенные в сознании ограничения рухнули. Она явно видела возле себя того самого Германа Геринга и могла даже при желании дотронуться до его руки, если бы дерзнула. Некоторое время почему-то стояли молча, слушая шум дождя, но потом рейхсминистр авиации как-то странно взглянул на неё (Гроссе всё видела боковым зрением, но не решалась повернуть голову) и предложил: — Возьмите тогда мой зонт. Мне без надобности — всё равно на машине. А вам нужнее. — Что вы… — девушка растерялась. Она о таком и думать не смела, чтобы забрать что-то у того, кто выше её положением в обществе. — Не нужно. Я уже привыкла так ходить, всё в порядке. Лучше оставьте у себя, вдруг вам тоже пригодится? Я ведь даже вернуть его не смогу… — Пустяки, забирайте. Погода и правда скверная сегодня; не хочется, чтобы вы заболели. Покраснев до кончиков ушей, Эва всё же приняла из рук Геринга удобный чёрный зонт. — Спасибо вам… Ей показалось, что если разговор продлится хоть на секунду больше, то она точно не найдёт, что ответить, и будет заикаться, но к счастью, рейхсмаршал, не став долго ждать, кивнул в знак ответа и вышел, бросив напоследок: — До свидания, фройляйн.***
Тётка Агнес съехала от них недавно, когда ремонт её дома был закончен, но продолжала приходить, якобы «в гости», оставаясь надолго и продолжая напрягать всех своим присутствием. Даже мать была ей не очень рада (хоть сестра и ухаживала за ней), и девушка это видела, но ничего сделать не могла. И, кажется, эта женщина снова почтила их своим присутствием. Именно этим утром, в воскресенье. В выходной Эва спала дольше, чем обычно. Никто не разбудил её к назначенному времени, но когда девушка встала и спустилась вниз, на кухню, то застала там большое оживление. Надин, Герда и Агнес сидели за столом и о чём-то оживлённо говорили, но когда увидели её, почему-то тут же странно заулыбались. — Что случилось? — смущённо спросила Гроссе, и только тогда заметила, что позади Агнес на столе лежит огромный букет роз и какая-то небольшая коробочка. — О, тётя Агнес, это тебе подарили? Очень красивые розы! А рядом что лежит? — Это сладости ручной работы из кафе «Demel» в Вене. Лучший в мире, между прочим, — ухмыльнулась тётка. — Только это не мне подарили, а тебе. Сердце в груди затрепетало само по себе, но Эва не подала виду и вопросительно посмотрела на мать. Та кивнула и взглядом указала на стол, чтобы девушка подошла и посмотрела. Цветочные бутоны были нежно-розовыми, свежими и приятно пахли. На лепестках ярко-зелёных стеблях блестели капли воды, из-за чего появилось такое ощущение, будто эти розы только что срезали и принесли ей прямиком из сада. Осторожно, чтобы не задеть шипы, Эва отодвинула пару цветков в сторону, ища записку или хоть что-то, что могло указать на отправителя. — Больше ничего не передавали? Хотя бы открытку? — Нет, дорогая. Какой-то молодой человек принёс это минут двадцать назад и сказал, что цветы и коробка для тебя, но не сказал, от кого. Стоило только Надин вымолвить одно слово, как Агнес тут же добавила: — И его явно подослали, потому что юноша такого возраста не может располагать накоплениями, чтобы вообще позволить себе делать дорогие подарки кому-либо. — Это значит, что этот «кто-то» — богатый! — с какой-то несвойственной для неё радостью и интересом подытожила Герда. — Эх, вот бы и мне что-нибудь подарили… Везёт же тебе! — Я даже понятия не имею, кто бы это мог быть, — задумчиво пробормотала девушка, осторожно разглядывая круглую бело-розовую коробочку с золотистой полоской, идущей по краю. В середине крышки красовалась надпись с названием кафе, а внутри плотно запечатанной упаковки обнаружились самые разные (и совсем недешёвые!) знакомые и необычные сладости: засахаренные фиалки и лепестки роз, парижский миндаль, мармелад в маленьких кубиках, марципан, печенье, карамельные сердечки, крошечные кексы с разнообразными начинками, конфеты и шоколад ручной работы с ягодами и кофе — причём всего понемногу, разных цветов и завёрнутого в маленькие пакетики с синими бантиками. И Боже, как же вкусно пахли все эти угощения! Все в комнате даже невольно подались вперёд, чтобы быть поближе к коробочке. — Признавайся, ты нашла себе богатого жениха? Так быстро? — не забыла поддразнить племянницу Агнес. — Почему же нам не рассказала? — Никого я не нашла! Я же сказала, что также, как и вы, не знаю, кто отправил мне столь прекрасный подарок. «Но чёрт возьми, и правда, кто?», — в мыслях метался один и тот же вопрос. — «Я со всеми общаюсь на равных, никого не выделяю, да и отношений пока не успела завести. Начальству на меня вообще наплевать. И неужели кому-то я действительно небезразлична? Но раз так, то почему не оставили хотя бы намёка?» Правда люди, с которыми Эва за свою непродолжительную «карьеру» смогла найти общий язык и подружиться, всё же были. Например, улыбчивая Теодора Фромм, которая часто угощала её леденцами, одевалась по самой современной моде и наверняка крутила роман с одним из офицеров. Или добрая Линда Риттер, умеющая поддержать любого в трудные времена, а также в одиночку воспитывающая двух младших братьев после смерти родителей. Но тут внезапное озарение поразило Эву — оно было таким очевидным, и оттого ещё более страшным. «Неужели Кауфман?! Но откуда бы ему знать мой адрес? Я нигде не упоминала его, даже близко», — но потом, переведя взгляд на тётку, щурившую глаза, девушка догадалась. — «Она могла сказать. Кажется, майор давно общается с Агнес и, судя по всему, многое знает обо мне именно от неё. Хотя бы, даже если взять источник, откуда он узнал, что я училась играть на скрипке.» — Роза символизирует бесконечность, потому что у нее округлая форма и она не имеет ни начала, ни конца, — неожиданно задумчиво произнесла мать, глядя куда-то в одну точку. — А такие большие букеты дарят только тогда, когда уверены, что девушка станет женой. Я читала об этом. «Боже мой», — к горлу почему-то подкатил ком от услышанного. — «А если это правда? На что он надеется?» — С тобой всё хорошо? — обеспокоенно спросила Герда, подметив замешательство сестры. — Ты какая-то бледная. Посмотри, какие вкусности тебе подарили! Зачем расстраиваться? Я бы многое отдала, чтобы попробовать хоть что-то из этого, сидя под деревом и читая любимую книгу. — Можешь взять из этой коробочки всё, что захочешь, — лояльно отозвалась Эва, всё ещё разглядывая розы. — Мне не жалко. В подарке главное ведь — знак внимания, а не содержимое. И под восхищённые сбивчивые благодарности сестры, ловя на себе тяжёлые взгляды матери и насмешливый тётки Агнес, она в очередной раз подумала: «Нужно просто быть начеку и понаблюдать за ней. Кажется, что-то намечается.»