Воспоминания

Маниса, конец сентября, 1570. Беременная Сафие, сидя в тени сада, наблюдала за сражением на деревянных мечах Мурада и 4-летнего Мехмеда. Сын внимательно и сосредоточенно старался повторять каждое движение отца, и каждое его удачное действие наполняло её сердце гордостью. Внезапно она почувствовала резкий толчок, ребёнок всё сегодняшнее утро был особенно беспокойным. Нежно положив руку себе на живот, Сафие произнесла: «Не беспокойся, моя девочка, всё хорошо». Малышка тут же успокоилась, заставив свою маму улыбнуться. И Сафие вспомнила, как у неё с самого начала не было никаких сомнений, что она ждёт именно доченьку. — Матушка, — услышав сына, Сафие подняла глаза, — смотрите, у меня получается, я вырасту и буду защищать Вас. Голос Мехмеда был наполнен гордостью, и Сафие тепло улыбнулась ему, вспомнив момент его рождения… Стамбул, дворец Топкапы, 26 мая 1566 года. Уставшая Сафие лежала на кровати и смотрела на своего только что родившегося сына, осторожно держа его маленькую ручку, она чувствовала невероятную нежность и пыталась осознать изменения, произошедшие с ней, она стала мамой, рядом с ней был её ребёнок, её сыночек, и её сердце будто было теперь навсегда связано сердцем, бившимся в другой груди, и ради этого спокойного стука Сафие поняла, что сделает всё, что угодно. В эту минуту двери отворились, в покои вошёл шехзаде Мурад, подойдя к Сафие, он тепло посмотрел на сына и нежно погладил его по волосам, а после наклонился, благодарно поцеловал любимую и взял новорождённого на руки. Вслед за ним в покои вошли Шехзаде Селим и Нурбану Султан и встали слева и справа от сына. — Поздравляю тебя, сынок, с рождением сына, — Нурбану обняла Мурада, а после приколола на балдахин колыбели оберег, — пусть это будет ему защитой от злых сил и всех опасностей. — Благодарю Вас, Валиде, я так счастлив сейчас! Окончив поздравления, Нурбану и Селим встали слева от Сафие, и в этом момент раздался окрик. — Внимание, Султан Сулейман Хан! Двери покоев вновь отворились, пропуская в них самого султана, вставшего напротив Сафие, и Михримах Султан, которая, подойдя к кровати с правой стороны, приобняла племянника и тепло улыбнулась, посмотрев на Сафие, ответившую своей наставнице такой же счастливой улыбкой. — Я прошу оказать нам честь, Повелитель, — произнёс Мурад, передав сына султану. — Твоё имя — Мехмед, твоё имя — Мехмед, твоё имя — Мехмед… Живот Сафие пронзила резкая боль, и она с криком вернулась из своих воспоминаний, почувствовав сильное головокружение, ей стало душно, начались преждевременные роды. Услышав Сафие, Мурад обернулся, подбежал к ней, взял на руки и понёс к лекарю, одновременно успокаивая сына. — С мамой всё в порядке, не бойся, Мехмед, оставайся с Айлин. Няня была не молодая и не старая удивительно добрая и мудрая женщина со светло-русыми волосами, слегка тронутыми сединой. Её голубые глаза источали тепло, они словно улыбались. Это обаяние доброты и мудрости, освещённое душевной силой, притягивало к Айлин. И Мурад был искренне привязан к ней. И она за все годы всем сердцем привязалась к его сёстрам и особенно к нему, заменившему ей родного сына, и с благодарностью вспоминала Хюррем Султан, которая много лет назад оказала ей милость и представила Нурбану Султан, ожидающей своего первого ребёнка. Теперь Айлин была рада окружить теплом и вниманием уже детей Мурада. После трудных родов Сафие с усилием открыла глаза и услышала мягкий голос Мурада. — Моя любимая Сафие, у нас прекрасная, очень красивая, здоровая девочка, смотри. Сафие приподнялась на подушках и взяла дочь на руки. Белокурая малышка была чудо как хороша… И тут неожиданно она посмотрела на маму. Её светлые, чистые глаза зелено-карего оттенка источали тепло и спокойствие, а взгляд нёс удивительный для её возраста отпечаток мудрости. — Привет, моя прекрасная доченька, — сказала Сафие, тепло улыбнувшись, и в этот момент ей показалось, что малышка тоже ей улыбнулась. И всё вокруг словно наполнилось солнечным светом, это было необъяснимо, но их души будто соприкоснулись, возникла какая-то особенная душевная близость, и от отголосков этого единение у Сафие замирало сердце. Её прекрасная доченька. Её сокровище. — Хюмашах, — прошептала Сафие. — Что? — спросил Мурад. — Я назову её Хюмашах, — ответила Сафие, с улыбкой посмотрев на любимого. — Значит, добро пожаловать домой, наша счастливая госпожа, — Мурад наклонился и поцеловал Сафие, с нежностью проведя рукой по волосам малышки. В это мгновенье двери отворились, и в покои вошли Мехмед и Айлин. — Матушка, как вы? — Замечательно, сынок, познакомься со своей сестрёнкой. Мехмед подошёл к кровати и посмотрел на девочку на руках матери. — Какая красавица! Я буду защищать её, как и тебя, мамочка! — Да, ты — мой защитник, — Сафие рассмеялась и нежно поцеловала сына в лоб, ласково потрепав его по тёмным волосам. Сафие думала, что наверное нельзя было бы быть более счастливой, чем она сейчас. Её самые любимые люди были рядом с ней. — Мехмед, маме и твоей сестрёнке нужно отдыхать, давай, я провожу тебя в твои покои. — Пойдёмте, шехзаде, завтра будет новый день, — сказала Айлин. — Конечно, отец. Иду, — ответил Мехмед, поклонившись матери и отцу. У самого выхода, когда Мурад и Мехмед уже вышли, Айлин остановилась и, обернувшись к Сафие, произнесла. — Поздравляю Вас, госпожа, учитывая, как этот ребёнок появился на свет, она будет вашим даром. Сафие вспомнила взгляд, которым малышка смотрела на неё, ответив, ничуть не сомневаясь. — Спасибо, Айлин, я знаю. Два года спустя. Сафие Султан, с уверенной и гордой осанкой сидя на лошади, наслаждалась неспешной утренней верховой прогулкой и с улыбкой смотрела на двухлетнюю дочь, которая спокойно сидела перед ней и внимательно, с интересом и любопытством оглядывалась по сторонам. В клумбах сада красовались в полноте жизни пышные букеты золотистых лилий, разноцветных тюльпанов, нежных орхидей. Ровная, усыпанная гравием дорожка обогнула очередную клумбу, где бархатные розы покачивали пышными бутонами. Смотря на эти прекрасные цветы, Хюмашах невольно замерла, будто заворожённая увиденной красотой, и с замиранием сердца протянула руку, желая бережно прикоснуться к нежным лепесткам. — Хюмашах, осторожнее, — Сафие перехватила руку дочери, и та внимательно посмотрела на маму, — тебе понравились розы, да? Согласно одной из многочисленных легенд этот замечательный цветок был сотворён богиней Флорой как символ любви, красоты и светлой печали, поэтому роза — королева цветов, вызывающая любовь и восхищение, а её шипы добавляют к этим чувствам должное почтение. — Госпожа, — подошедший к Сафие ага поклонился. — Говори. — Михримах Султан приехала. Вечером в покоях Сафие Султан. — Поздравляю тебя, Сафие, ты подарила нашей Династии ещё двух прекрасных шехзаде, — произнесла Михримах, прикалывая к колыбелям шехзаде Османа и шехзаде Махмуда амулеты. — Благодарю Вас, госпожа. Пойдёмте к столу, слуги уже всё подготовили. — Кто здесь у нас такая красавица, — Михримах Султан опустилась на подушки, сожая Хюмашах к себе на колени. — Тётя, — Хюмашах мило улыбнулась, продолжая тянуться ручкой к маме, опустившейся рядом. — Хочешь к маме? — Мама, — улыбка Хюмашах стала сильнее. Сафие осторожно сжала руку дочери и взяла её к себе, целуя в щёку. — Айлин! — Госпожа, — вошедшая няня поклонилась. — Возьми Хюмашах. Хюмашах всхлипнула и нахмурилась, ей не хотелось уходить от мамы. — Ну, ну, моя девочка, не надо плакать. Уже поздно, пора спать и видеть чудесные сны. Иди с Айлин. — Мама… — Я приду к тебе чуть позже, хорошо? Хюмашах посмотрела на маму и успокоилась, и Сафие отдала дочь няне. — Дочь очень любит тебя, — Михримах Султан тепло улыбалась, наблюдая за взаимодействием Сафие и её маленькой дочери, вспомнив себя и матушку. — И она так похожа на прабабушку. — Спасибо, госпожа, — Сафие тепло улыбалась. — Хюмашах — моё сокровище. — Как здесь спокойно, удивительно тепло, словно душа отдыхает. В Топкапы не чувствуешь себя настолько безоблачно… — Михримах грустно замолчала, будто вспомнив что-то тяжелое. — К сожалению, он отравлен кровью. Ты должна быть к этому готова, когда окажешься в нём. — Да, госпожа, — с сочувствием произнесла Сафие, — Вы рассказывали мне, что произошло с вашим братом, с племянниками, как Нурбану Султан на это повлияла… Она даже пришла лично проконтролировать казнь ребёнка… Это ужасно. — Иногда я думаю, если бы Нурбану не разжигала амбиции Селима ради своих целей, если бы не играла на его страхах и не усиливала их, если бы Лала Мустафа не оказался трусливым предателем и не начал свою игру, узнав о болезни Валиде, то возможно у нас с Рустемом всё-таки получилось бы затушить тот пожар между Селимом и Баязидом, который разгорелся во всю силу после смерти матушки. И тогда мой брат не был бы казнён по воле отца на глазах Селима… Но слишком много если бы… Баязид просил его простить, но отец словно не хотел ничего слышать и отдал приказ похоронить брата, племянников где-то у дороги возле Сиваса, не позволив привезти тела в Стамбул. Самый младший Мехмед похоронен в Бурсе, племянниц же выдали замуж. Теперь Селим ищет успокоения в гареме и вине, и Нурбану это слабо беспокоит, они практически не общаются, но она продолжает достигать своих целей… Хм, именно это её ведь всегда и интересовало главным образом. Она — главная фаворитка, так как её сын провозглашён наследником престола, государственными делами руководит её зять великий визирь Соколлу Мехмед паша, и теперь, как ты понимаешь, она желает стать законной женой султана, но пока я могу ей помешать, она этого не добьется! Маниса, 1574 год. Покои Сафие. Сафие и Хюмашах сидели на подушках у камина и тихо беседовали с друг другом. — Com'e ' andata la giornata? Cosa stavi facendo? — Ho letto la storia del bisnonno e della bisnonna. — Il tuo italiano è bellissimo, sei una brava ragazza. — Grazie, madre! — Тебе было интересно? — Да. Вы же видели прадедушку, матушка? — Да. Он дал имя твоему старшему брату. И как-то раз приезжал к Михримах Султан. Он был великолепным воином и правителем, и Михримах Султан рассказывала мне о своей маме, твоей прабабушке, по её словам она была очень красивой, умной, знала несколько языков и была настоящей королевой из сказок, которая повелевает, но не унижает, запомни это, Хюмашах. — Как вы, матушка, вы — королева и самая красивая, я хочу быть похожей на Вас. — Ты будешь лучше меня, моя красавица, — Сафие поцеловала дочь и повалила её на подушки, нежно щекоча и слыша чудесный тёплый смех дочери. Раздался стук в дверь. — Да. В покои вошёл шехзаде Мехмед, поприветствовал сестру и поцеловал руку матери. — Матушка, у нас с братом есть для Вас подарок, Мехмед сделал шкатулку, а я её расписала, мне помогла Айлин. Мехмед взял в руки деревянную серо-бежевую шкатулку, крышка которой была украшена расписными букетом благородных розовых роз и нежно-розовой бабочкой, которая летела к цветам. — Спасибо, мои хорошие и любимые, какая красота! — сказала Сафие, и Мехмед с Хюмашах загорелись удовольствием от гордости. Мехмед опустился на подушки рядом с сестрой и матерью. — Как прошёл твой день, Мехмед? — Занимался с учителями, потом играл с отцом в шахматы и… — Мехмед с горечью посмотрел на колыбели в соседней комнате, в которых спали Осман и Махмуд. — Что и, Мехмед? — спросила Сафие, увидев, как сын помрачнел. *** — И вы, отец, казните Абдуллу, Джихангира, Мустафу, Османа, Сулеймана, — со страхом спросил Мехмед, вспомнив, как весело играл с братьями отца, когда Михримах Султан приезжала вместе с ними поздравить маму с рождением Османа и Махмуда. — Каждый Падишах обязан это сделать, Мехмед. — И вам не жаль… — Мои чувства не имеют значения, — отрезал Мурад. *** — Мехмед? Мехмед посмотрел на Валиде, на сестру, которая смотрела на огонь камина, периодически бросая полный восхищения взгляд на маму. Этот взгляд был обращён только к матушке, но Мехмеду казалось, что он согревает всё вокруг. Мехмед посмотрел на их подарок, вспомнил тепло, обволакивающее его сердце при его создании, ещё раз посмотрел на колыбели и почувствовал, как ледяная рука страха разжала сердце. — А потом мы потренировались на мечах, — ответил Мехмед, сильнее прижавшись к Валиде, ища защиту от страха и ужаса, которые сжимали его сердце после разговора с отцом. Мехмед боялся того, что он сможет сделать, если это страх победит и окончательно поглотит его своей темнотой. Он не должен позволить ему победить, и, может быть, он не победит… Сафие обняла сына и дочь и стала напевать колыбельную.