Падшие

      Регенерация регенерацией, а вот выбраться из этой чертовой клиники оказалось не так-то просто. И почему здесь все такие медлительные, черт их возьми? Несмотря на то, что мы пришли к обоюдному согласию, что я свободен, врач уже три часа как ушел подписывать нужные для моей выписки бумаги. Он до сих пор не вернулся! Мне просто любопытно, что можно столько времени делать с двумя-тремя несчастными документами? Не удивлюсь, если этот мужчина пошел рассказывать о своем невероятном пациенте всей округе, ибо промолчать о таком случае он сочтет кощунством. Каким же восхищенным и счастливым он выглядел. Будто сам Шепфа ответил ему на многолетние молитвы.       Ненароком вспыхнувшее в моем сознании имя ненавистного Создателя, вызвало у меня непроизвольную дрожь во всем теле. Нет, Шепфа не ответил бы на молитвы своих детей, как и не отвечал на обращения к нему ангелов и демонов… Я даже сомневаюсь, что он слышал своих дражайших Серафимов, которые так же глухи к нему. Однако шестикрылые носители закона божьего всегда готовы были прикрыться добродетелью и деяниями от имени Создателя. А ему вечно было наплевать на созданный им мир, ведь у него все и так прекрасно.       Я сжал кулаки, комкая и без того изрядно помятые белые простыни, и судорожно вздохнул. Главное, чтобы Адам не заметил, как меня постоянно швыряет от уравновешенного душевного состояния к невменяемому настрою убийцы. И вообще, как мне жить, притворяясь его братом, если я даже не знаю, как мать «родную» зовут? Что уж говорить, я ничего из своей прошлой жизни не помню, кроме того, что меня сбили, пока я мчал на хрени, которую не знаю откуда, но я точно помнил, называют мотоциклом.       Внезапно в меня прилетела одежда, которая в миг развеяла мои невеселые мысли и вывела из глубокой задумчивости. Я злобно глянул на катапультиста, посмевшего отвлечь меня от столь важных вопросов, и встретился с насмешливым взглядом Адама. Ты доиграешься, парень, даже если отношения между братьями и подразумевают такие шутки друг над другом, мне они не нравятся.       — Чего сидишь, словно в прострации? — усмехнулся молодой мужчина, — я тебе три раза сказал, собираться, а ты все не реагируешь. Бумаги готовы, осталось только в регистратуру кое-что занести.       Супер! А теперь, вон из палаты. Я переоденусь…       — Тебе помочь переодеться или сам справишься? — услужливо спросил Адам.       — Исчезни уже, парень, — устало сказал я и закатил глаза, — поможешь мне только в своих самых откровенных снах.       — Идиот, — буркнул Адам и покинул палату.       Сам идиот. Я на пробу встал и не спеша, дабы убедиться, что я не упаду при первом же шаге, направился в сторону ванной комнаты. На стене висело большое и достаточно чистое зеркало. Впервые за весь этот нескончаемо долгий день мне пришло в голову поинтересоваться, а как же я теперь выгляжу? Сейчас, пожалуй, самое время. Никто не стоит над душой и не вертится под ногами, никому и дела нет, почему я так внимательно разглядываю себя в зеркало. Я нерешительно повернулся к настенному зеркалу… В нем отразился молодой человек, моложе тридцати лет. Слегка бледный и осунувшийся, что не удивительно после длительного нахождения в коме, однако не лишенный привлекательности. Короткие темные волосы, видимо, представлявшие из себя некогда модную стрижку, теперь слегка отросли. Черты лица правильные, достаточно выразительные. Однако больше всего меня зацепили глаза. Они были серо-голубого цвета. Точно такие же, как и у Бонта.       Едва я осознал этот факт, как в то же мгновение, резко оттолкнулся от раковины, с глухим стуком врезаясь в стену. Замечательно. Просто превосходно. Теперь я смотрю на самого себя глазами своей светлой стороны, будто бы осуждая за все то, что совершил ранее… Это был ваш план, Серафимы?       Естественно, мне никто не ответил. Я надел тряпье, которое передал мне Адам и как можно скорее покинул палату. В коридоре меня уже давно ждал мой братец. Ему явно не хватало терпения нянчиться со мной. Как его вообще ко мне подпустили… Ладно, врачи, они его в первый и, надеюсь, в последний раз видят. Но его мама? Кстати говоря, я бы тоже был не против с ним распрощаться и больше никогда не встречаться. Слишком уж сильно он меня сегодня заколебал.       — Молодой человек, не подскажите ваш номер телефона? — спросила толстая хмурая тетка, сидящая в регистратуре.       На Земле все такие хмурые? Хотя что это я удивляюсь. Ее же создал никто иной, как Шепфамалум. Видимо, легенды не врут, что люди задыхались и продолжают задыхаться от болезней, войн и прочих несчастий…       — Молодой человек, ваш телефон, пожалуйста, — повторила женщина и сурово засопела.       С ее габаритами, это выглядело впечатляюще. Однако… что такое телефон и какой номер я должен ей дать, а, главное, зачем? Сколько вопросов, а задавать их просто бессмысленно. Еще посмотрят, как на дикаря… Интересно, если я просто продолжу молчать, они отстанут?       Первым сдался Адам. Парень раздраженно цокнул языком и четко оттарабанил ряд никак не связанных между собой цифр, который я предпочел на всякий случай запомнить. И не зря. В это же мгновение кто-то вошел в больницу, слегка замешкавшись на входе с креслом на больших колесах. На этом странном транспортном средстве восседала, словно королева, Вики. Ее везли двое мужчин, разглядеть которых мне не удалось, но с ними я разберусь позже, если будут какие-то проблемы. А пока я быстро обернулся и лихорадочно записал номер, который еще был свеж в моей памяти. Осталось только ей передать бумажку, но как? Мой взгляд зацепил шелковый платок, который так кстати покоился на ее коленях.       Долго думать времени не было. Я медленно направился навстречу компании, параллельно взывая к Небесам, Аду, Небытию — ко всем Высшим Силам, которым только можно.       Прошу, пожалуйста, я редко о чем-либо Тебя просил, но пусть платок соскользнет с ее колен!       Как только я подошел к девушке платок… упал. Спасибо… В одно мгновение я наклонился и поднял платок Вики. Мягкий, нежный, прохладный… От его ткани исходил аромат, который был присущ только ей. Только девушке, которая отправилась вслед за мной в это кошмарное изгнание… На какой-то миг встречаюсь с ее глазами… Нельзя подавать виду, что мы с ней знакомы.       — Девушка, вы обронили, — сказал я и слегка улыбнулся, а затем пошел дальше, спиной чувствуя огорчение Вики. Ее слезы, готовые вырваться неудержимым потоком из ее глаз.       Однако я пошел дальше, не отступая от намеченного ранее плана.       Адам заметно помрачнел, куда уж больше, казалось бы, после того, как увидел семейство Уокеров. Когда он привел меня к странному устройству, называемое «машиной» он так хлопнул дверцей, что будь он бессмертным транспорт бы неизбежно взорвался. Некоторое время он напряженно держался за руль, вперив взгляд в одну точку. Я же в это время решил молча сидеть и ждать дальнейших его решений.       Спустя минуту мужчина вздохнул и сипло приказал:       — Пристегивайся.       Хм, интересно, а что это?       Я покосился на Адама, который вытягивал слева от себя серую ленту и закреплял ее фиксатором возле своего бедра справа. Вероятнее всего, от меня ждут того же самого. На удивление, я довольно быстро справился с пристегиванием, поэтому скорее всего парень ничего не заподозрил. Я молча уставился в стекло перед собой и не без интереса стал рассматривать окрестности. Надо сказать, что на Земле довольно красиво, однако вид высоких зданий и бесконечного бетона, меня угнетает… То ли дело бесконечное небо и леса.       — Мама готовит ужин, — прервал тишину Адам, — твой любимый фалафель… По случаю возвращения своего дорогого, горячо любимого сына.       Фала… что? Ладно, допустим, я знаю это блюдо.       — Ясно, — ответил я и слегка улыбнулся, — я ценю ее заботу и желание меня порадовать фала…фелем.       — Замечательно, — только и ответил шатен.       Сдается мне, отношения между братьями были натянутыми, ибо не так встречают родственников, вернувшихся с того Света. Адам даже не пытался сдерживать свою антипатию к Мартину, а если пытался, то весьма скверно. Находиться рядом с этим человеком в одном помещении было неуютно, независимо от того молчали мы или нет.       Я бы предпочел как можно быстрее избавиться от его общества. Знаю, будет невероятно трудно справиться одному на чужой территории… однако все лучше, чем жить под одной крышей с этим.       Мы подъехали к дому, высотой сравнимой только с Цитаделью, в котором, вероятно, жила мама парней. Здание хоть и было невероятно большое, однако его нельзя было назвать произведением искусства. Скорее, оно напоминало обычную ничем непримечательную серую коробку, среди такого же мрачного бетонного леса безжизненных ящиков.       Рев мотора, гудки автомобилей, мелькающие на периферии зрения транспорт и деревья. Ветер бьющий в лицо — это чувствуется даже через защитный шлем и костюм. Настолько высока скорость мотоцикла. Вдруг резко все сменяется. Визг тормозов, откуда не возьми джип, возникший прямо передо мной. Удар. Падение. Боль. Тьма.       Я резко распахиваю глаза и со стоном тру глаза. Опять треклятое видение! Да за что? А, главное, зачем? Зачем я его вижу и как мне это должно помочь выжить на Земле? Разве что не садиться на адов мотоцикл вновь. Да я, в общем-то, и не планировал.       Устало откинувшись на сиденье автомобиля, я тихо вздохнул. Слишком много впечатлений за прошедший день. У меня даже голова разболелась, а ведь это еще не конец! Мне придется провести вечер в незнакомой семье и притворяться их сыном, хотя сам таковым не являюсь… Почему нельзя было отправить меня в тело младенца? Стереть память и оставить в покое? Тогда бы все было гораздо легче…       — Опять ты в прострации, — хрипло рассмеялся Адам из сумрака.       Ну все, с меня хватит.       — А ты опять нарываешься? — с вызовом спросил я.       — Нет. Успокойся, — сразу же отступил парень, — ты чего такой вспыльчивый? Я же шучу! Вижу, как тебе тяжело дается пережить падение с мотоцикла… хочу поддержать тебя. Вот и разряжаю обстановку, как умею, — Адам похлопал меня по плечу, — так что не скаль зубки, как волчонок. Не дорос еще со мной тягаться, — добавил он с улыбкой.       Это еще кто с кем не дорос тягаться?       Я медленно повернулся к нему лицом и холодно заглянул ему в глаза. Они блестели в сумраке автомобильного салона, отражая на себе фонари ночного города. Адам спокойно выдержал мой взгляд, с интересом ожидая моих дальнейших действий.       — Мама, я полагаю, заждалась нас, — произнес я задумчиво, — не так ли?       На мгновение лицо мужчины стало озадаченным. Адам ожидал чего угодно, но только не того, что я так резко сменю тему с зубастых волчат на маму. Его замешательство вызвало у меня невероятное удовлетворение, которое растеклось теплом по венам, словно энергия Света.       — Да, ты прав, она ждет нас, — кивнул парень и отключил двигатель машины.        Когда мы подошли к нужной нам двери, Адам достал ключи и решительно отворил дверь. Только сейчас я осознал, насколько сильно я переживаю перед встречей с женщиной, которую мне теперь предстоит называть своей матерью. А смогу ли я? В моей памяти навеки-вечные остался образ ангела в белой накидке, с короткой стрижкой, нежным голосом и добрыми серыми глазами… Только ее я смогу назвать своей мамой. И больше никого.       В это время из коридора раздался звонкий лай и цокот коготков. У них еще и собака есть. Будучи в лагере, Вики не раз мне рассказывала про земные создания, которых они называют собаками. Девушка часами могла болтать про пушистых зверьков, их преданность хозяевам, самоотверженность и храбрость. Я ее не перебивал. Во-первых, мне нравится звук ее голоса, и я готов был часами слушать даже невероятную чепуху из ее уст. Лишь бы она говорила. Во-вторых, мне было, действительно, интересно. Проведя в заточении столько лет, я не видел собак и хотел узнать о них побольше. Вдруг пригодится? И надо же, мне эта информация взаправду пригодилась!       — Ричи нас встречает, — довольно проговорил Адам и подмигнул мне.       Я улыбнулся в ответ. Ричи, значит.       Не успела дверь распахнуться, как тот самый Ричи рыже-белой пулей выскочил на нас. Однако, заметив меня, собака сразу же прижала к голове торчащие кверху ушки, поджала хвост и зарычала. Я ощутил ее энергию. Из нее ключом били страх, непонимание и отчаяние.       — Ричи, фу! — с кухни вышла женщина средних лет — ты что, Марти не узнал? Плохая собака! Хозяин отсутствовал всего месяц, а ты его уже не помнишь!       Дело вовсе не в собаке… а в моей сущности. Животное не обманешь. Оно чувствует, что перед ней не его хозяин, что перед ним не совсем человек. Ричи чувствует, что в Мартина вселили душу демона и теперь переживает, что не чувствует знакомой энергетики рядом. Моя же для него, скорее всего, слишком подавляющая… Надо как-то с ним подружиться. Я не могу вечно избегать друга семьи. Если Ричи вдруг ни с того, ни с сего начнёт бояться и ненавидеть Мартина — это будет, ой, как подозрительно.       — Все в порядке, — ответил я, присев на корточки и вытянув руку вперед, — Ричи, дружище, как ты?       Собака перестала рычать. Ее острые ушки по одному встали в прежнее положение и носик забавно начал дергаться, пока Ричи принюхивался к моему новому запаху. Не почувствовав никакой опасности, пес с уверенностью, однако не забывая при этом внимательно на меня поглядывать, подошел ко мне и позволил себя погладить и даже лизнул меня в нос.       — Вот видишь, Ричи, — похвалил его я, — кто хорошая собака? Конечно, ты!       — Ррррраафф! — ответил он в подтверждение моих слов и вильнул хвостом.       Я встал и тут же оказался в объятиях матери Адама. Женщина всхлипывала не то от пережитого горя, не то от наступившего счастья и так крепко сжимала меня в тисках, что у меня в прямом смысле этого слова затрещали все ребра. Первые несколько секунд я стоял в растерянности, не зная, что делать. Давно меня так не обнимали… И обнимали ли вообще? Я уже даже не помню. Спохватившись, я осознал, что и мне стоило бы в ответ обнять женщину и я нерешительно обвил руки вокруг ее талии.       — Боже, Марти! — всхлипнула мама, — как я рада, что ты жив! Ты не представляешь… Мы с Адамом места себе не находили!       Особенно, Адам. Он точно изнывал по Марти, пока парень балансировал на тонкой грани Небытия и жизни.       — Все в порядке, … мама, — слегка запнулся я, — все позади. Волноваться больше не стоит.       — Да, да, — пролепетала женщина, — просто до сих пор перед глазами твое бледное лицо в крови…       — Так все мама, — перебил ее Адам, — уверен Марти устал после дороги. Пусть идет в душ, а потом будем ужинать и разговаривать о чем-нибудь… но более жизнерадостном. Хватит с нас страданий.       Душ… я не знаю, где что находится в этом доме.       — Адам, иди первый, — ответил я, — ты сегодня с работы, много передвигался по пыльным улицам… Я же все это время лежал в стерильной больнице. Сейчас я помогу маме накрыть на стол для нашего ужина, а помоюсь уже после тебя.       Мужчина смерил меня долгим взглядом и, в конце концов, ответил:       — Как скажешь, братец.       Пока он удалялся в сторону ванной комнаты я проследил за ним, чтобы запомнить местоположение нужной мне в дальнейшем комнаты. Новоиспеченная мама явно была довольна моим предложением помочь ей на кухне. Она взяла меня под руку и потащила за собой, а Ричи с очень важным видом сопроводил нас, опасаясь, видимо, что мы заблудимся.       Пока женщина жарила фалафель, я мыл овощи и резал салат, периодически бросая взгляд на Ричи, который с любопытством смотрел на меня, не отрывая взгляда. Когда он замечал на себе мой взор, он начинал вилять хвостом, громко стуча при этом по полу, и фыркать, уфкать и издавать другие собачьи звуки.       — Как он рад тебя видеть, — улыбнулась мама с нежностью, — он скучал… сильно.       Я улыбнулся и почесал за ухом Ричи.       — Уррр, — издал блаженный звук пес и прикрыл глаза.       Кажется, мы с тобой поладим приятель. И, словно в ответ на мои мысли, зверек завилял хвостиком и посмотрел на меня с преданностью.       Когда салат был готов, на кухню вышел Адам. Он втянул запах готовящихся бобовых шариков и уселся за стол, в ожидании ужина. Окинув взором кухонный стол и то, что готовилось на плите, парень недовольно поморщился и, в конце концов, произнес:       — А мясного, я так понимаю, сегодня ничего не будет?       — Не будет, — коротко ответила мама, однако ее тон не оставлял после себя никаких возражений.       Что не остановило Адама, а только раззадорило.       — Все ясно, опять все ради младшего.       — Адам, прекрати, — ответила женщина ровным тоном, — твоя ревность безосновательна. Все-таки ты уже не ребенок.       — Да, ты права… Что это я, действительно — усмехнулся Адам.       Пожалуй, я выйду на время из этой комнаты. Здесь становится слишком душно.       — Мне пора в душ, — сказал я, вставая из-за стола, — чем-быстрее помоюсь, тем быстрее сядем за стол.       — И тем быстрее, я смогу избавиться от неприятного мне общества, — добавил я уже про себя.       Ричи последовал за мной. Оказавшись на безопасном расстоянии от кухни, я взглянул в глаза нового друга. Похоже, он один из немногих, кто настроен доброжелательно к Мартину в этой семье. А теперь и ко мне…       Я присел на корточки перед собакой, и та слегка вильнула хвостом, словно намекая мне, что готова внимательно выслушать все, что я скажу.       — Ну что, приятель, — тихо проговорил я, потрепав Ричи по щеке, — всегда здесь такие напряженные отношения в кругу семьи?       — У-у-у, — проскулил в ответ Ричи и опустил голову.       — Понятно, очень жаль, что так, — ответил я, поднимаясь на ноги.       — У-у-у, — вновь жалобно пропищал Ричи и дернул меня за штанину.       Он что-то хочет мне сказать… я так понимаю? Или у меня уже паранойя?       — Малыш, ты чего, — спросил я неуверенно, — ты что-то хочешь мне показать?       Ричи потянул меня за штанину, но осознав, что это бесполезно, зацокал вперед по коридору и на углу обернулся, вильнув хвостом. Ладно, твоя взяла. Веди меня, раз ты считаешь это столь необходимым. Я последовал за собакой, которая встала в стойку около приоткрытой двери, из-за которой доносился голос Адама.       — Как это могло произойти? Я доверился тебе не для того, чтобы потом мой план пошел коту под хвост.       Далее явно следовал ответ человека, с которым парень говорил по телефону.       — Все с тобой ясно! Так и знал, что для достижения своей цели всегда нужно работать в одиночку… Я очень разочарован, Элиот!       Адам повесил трубку и, судя по звуку, бессильно упал на кровать.       — Идиот! — проворчал он, — кругом одни идиоты!       Я глянул на Ричи, стоящего у моих ног, его уши шевелились, вылавливая из воздуха даже малейший шорох, стойка была напряжена… Я аккуратно тронул его ступней и, когда он поднял на меня свою мордочку, намекнул, что нам пора уходить. Пес послушно последовал за мной.       Адам… Что же у тебя за проекты-то такие и кто такой этот Элиот?