Каштан

      Откуда-то за спиной раздался громкий визг. Затем тишина. Звуки, накрывающие сердце, отчаянно пытающееся перекричать всех разом, будто были вырезаны из серии исторической дорамы: вздохи и топот лошадей, разрывающий в клочья пламенную пелену напряжения — под гнётом шума за спиной, меня бросает туда-сюда, точно лодку на берегу реки. Отвратительно слипшиеся между собой гланды и не способный вырваться наружу страшный хныкающий звук, который я сейчас в панике проглатываю, хватаясь дрожащей рукой за плывущий по белому кафелю кусок бумаги, вместе с глухим стуком в затылке подводят меня и я чувствую, что в глазах плывёт, а колени от твёрдости пола начинают скрипеть. Я начинала захлёбываться в пучине чистой обиды, торопливо ползая по полу в поисках других, изуродованных листов бумаги. Они, точно испуганная стая птиц, поднимающаяся с тёмной лесной крыши, разлетелись под такие, кажется, большие и толстые ножки стульев; дотянувшись до фрагмента, на котором родными чёрными чернилами написано: «тщательно перемешать», я точно током ударенная, одёргиваю руку. Со свистом сандалий жалостливо проскрипела и бумага — несуразная потная лапа, прямо перед моим носом, с завидным счастьем наступила на черновик.       —Хах? Я не разрешал тупорылым сукам убирать мусор, — самый пронзительный звук, прямиком из окружения фыркающих лошадей, обрушился на мои плечи тяжёлым камнем. Всё тело онемело. Накалившиеся до предела мышцы в один миг, даже не пуская пар, словно погружаясь в воду, потухли спичкой. Я не могла двинуться с места. Вся униженная, излапанная смеющимися взорами, точно сижу на полу совершенно нагая, я резко поднимаю голову, прожигая взором возвышающуюся надо мной фигуру. Каменная тень простилается от середины кабинета, до самого выхода, а до ушей доносится хруст каждой отвратительно объятой желтоватой кожей фаланги пальцев. Бешеные глаза и несуразные губы как у карпа были направлены на меня. Готова поклясться, что в глупых точках-зрачках помещается моё отражение.        —Возьми свои слова обратно, — злоба и обида подхватили падающий всё ниже и ниже тон голоса, точно донеся его до ушей взъярённого зверя. С метким, как укус огромной змеи, ударом в плечо и дичайшим страхом, вытолкнувшим наружу и слёзы и крик, до меня дошло осознание сказанного — мышиный писк, над которым уже начали громко насмехаться, и это необузданное ржание напоминало визг свиньи, приготовленной на убой. Огромная рука Пакго, стоило ему присесть на корточки напротив меня, вцепившись в плечо, приютила меня спиной к стене, а на голову, как снег, посыпались неубранные песчинки мела.       —Если уж решила дерзить, то научись не смотреть в пол, мусор, —тошнотворная манера речи, когда звучит так близко, прожигает уши и всё сознание в целом. Отворачиваясь, я отчаянно закрываю глаза, ожидая мощного разряда боли, непременно заставившего моё плечо жалостливо проскрипеть. Тело готово было принять удар. От напряжённо тянущихся мышц меня бросило в жар, отчего всё лицо горело, однако сильнее ощущалась выдуманная, совершенно прозрачная боль в плече, что ледяной стрелой попадает прямо в кипящие мышцы. Замешкавшись, осторожно поднимаю веки, тут же закрыв рот рукой. Я знала эту слабую фигуру, что, сгорбившись, боялась подняться с пола, и отчаянное выражение лица, на котором когда-то рисовалось кривое превосходство надо мной. Только почему сейчас, на светлом лице, неряшливо испачканном у носа алыми красками крови, мне видится храбрость? Опустив голову так, что стала видна нежно-ванильная макушка, юноша, не поднимаясь с четверенек, один за другим начал притягивать к себе разорванные листы бумаги. Щуплые пальцы старательно подгребали бумажку за бумажкой, пока парень не повернулся ко мне. На помятом лице, в узких милых зрачках, воздвиглась непреодолимая стена — чёрная тень Пакго.        —Йоу, Камера Бой, что это за приколы? Зрители только успели простить тебе твой проёб, — стоило приползти ко мне тоненькой линии света, как более яркая померкла, издав громкий вздох, —давай-ка запишем видео с твоей мольбой к Хобину через стрим. Нам нужно, чтобы этот хмырь веселил публику, —огромная рука Пакго, без промедления вцепилась в светлую макушку. Короткие волосы иглами торчат, точно прорастают меж сжимающих пальцев. Бездумно я делаю движение вперёд, попытавшись ухватиться за брюки Пакго, но конечности тут же обрубает, словно тонкие ветви дерева, масляной взор, направленный с очень далёкой для меня высоты. Такой, после которого я невольно обхватываю лицо руками, сдирая с себя липкое тошнотворное ощущение. Содрогнувшись, я не в силах отвести взгляд, дрожащий точно хрустальная люстра, услышавшая шёпот ветра; управляемый огромной рукой, Джихо был грубо усажен на пол, точно провинившаяся собака. На юношу были направлены тупые взоры не только друзей Пакго, как-то скрипуче хихикающих в стороне, и даже не одноклассников, что все как один — слишком высокие; даже задрав голову к потолку, я встретила только сырость, а за ней прячущиеся усмешки, но и вся анонимная аудитория Пакго. Безжалостные садисты, которые сыпят в кошелёк палача свои деньги. Оловянные глаза Джихо, кажется, пробирались в сознания тех, кто сидит по ту сторону экрана и я, затаив дыхание, смотрела за тем как угол губ парня дёрнулся:       —Хобин! Не вздумай возвращаться в школу! Он может тебя убить ради доната! Громкий крик не был таким смиренным, как немое терпение издёвок Пакго, наоборот, стоило ему разрезать воздух, как возникло чувство, что какие-то невидимые оковы лопнули. Внутри что-то начало бурлить, раздражая горло, пытаясь выгнать из конечностей огромный стержень из страха, крепкого точно сталь. Я всё ещё видела, как Джихо собирал по кусочкам мою душу, но реальная картина, точно опрокинутое ведро краски на холст, стирает мечтание. Пакго взбесился. Потянув Джихо за волосы, он здоровым сильным кулаком одним ударом по носу повалил Джихо на пол. Тот, то краснея, то бледнея не мог выбраться из-под камнем придавившего ноги Пакго, и даже не мог закрыть лицо от череды ударов — руки хватались за воздух, резали его ногтями и в какой-то миг обессиленно замерли. Поджав ноги, я, почти позволяя жалкому плачу сорваться с губ и дрожащего подбородка, шлёпаю ладонями об кафель, касаясь лбом холодного пола:       —Пакго, ты его сейчас убьёшь! —глазами, круглыми от колющего страха и собственного бессилия, слишком сильно сжимающего горло из-за избиения Джихо, я осыпала кафель градом слёз. И тут стало тихо: никто не смеялся и, кажется, все в один момент забыли даже как дышать. И из этой тишины, совершенно неожиданно, откуда-то спереди раздался щелчок двери классной комнаты; тихие волны звука почему-то показались мне очень знакомыми, точно голос с другого конца телефонной связи. Юноша, оставшийся в дверном проёме и мой взгляд, метнувшийся к пустующей порядком несколько недель парте, а потом вновь к входу, вдруг встретились: милое светлое лицо и живые линии на нём не дрогнули, покуда юноша за два широких уверенных шага не оказался рядом с Джихо, цепляющегося отчаянно, чутка заплывшим взором за взгляд парня. В голове не укладывается. Хобина так отчаянно просили не приходить, ведь это равняется добровольному поднятию на эшафот, а сейчас, с тяжёлым рюкзаком на спине и телефоном в руках он лёгким движением руки кидает в ладони Джихо свой гаджет.       —Это возращение канала How to fight, — уверенное звучание голоса Хобина выбило из моей головы некий страх, но на его месте, цепляясь за вставшего во весь рост Пакго выросла тревога. Разница в размерах у этих двоих невероятна, а их тени, сливаясь в некой безобразной кляксе, вынуждают меня отползти в сторону, почти упираясь спиной в дверь.       —Давай я покажу тебе, как нужно «Сражаться и побеждать», — глаза, подобно стеклянным шарикам древесного цвета блестели исподлобья и даже расширенные в гневе зрачки Пакго меркли в них. Именно в этот момент внутри возникло чувство, что Хобин уже одержал маленькую победу. Два сильных, совершенно отличных чувства стали лоб ко лбу, прямо как собравшийся рвать и метать дикий зверь и его жертва — страх за того, чью тяжёлую долю я видела лишь со стороны и слепая вера в чудо.        Тихое, жадное, постепенное поедание солнцем школьного двора успокаивало. Скромная чёрная тень за спиной на мгновение содрогается и резко увеличивается, становясь шире и оживлённей. Шурша бумажками в руках, я сидела на ступеньке, наблюдая за тем, как подобно спичке постепенно потухал закатными красками небосвод. Облака казались уставшими, потому что распадались, точно растворялся в стакане кипятка сахар и вместе с мутной дымкой в голове расплылись образы и голоса; сердце ёкнуло, пропустило удар от воспоминаний недавно увиденного — раненый кабан, чья грудная клетка подобная бочке, тяжело поднимается и опускается, а над кабаном, не скрывая тремора по всему телу и уж тем более слёз стоял кролик…или уже кто-то покрупнее? Опустив голову, я всматриваюсь в спасённый отрывок моих записей. Кажется, придётся вновь думать над тем, как сделать соус к мясу вкуснее. На мгновение показалось, что усталость и боль в спине только-только возмужали, чтобы гордо заявить о себе и опустить веки, хотя бы на минуточку. Подул тёплый ветер, поднимая с плеч непокладистые кудри и принося с собой какой-то суетливый шорох, внезапно ставший громче.       —Получается, это был обычный рецепт? — шорох перерос в громкий тон голоса, звучащий прямо над ухом, — но, кажется, он для тебя очень важен. Резко повернувшись назад, я увидела улыбающееся лицо Джихо, чья ванильного цвета чёлка не скрывает задумчивость больших глаз, и совсем рядом, скромно скрестившего ноги Хобина, занявшего место на ступеньках. В душе что-то громко и очень ломано заиграло и я, замешкавшись бросив взгляд на свои бумажки, небрежно прячу руки за спиной.       —И снова привет, — не сдерживая любопытство во взгляде, я то вожу им по сидящему на уровень выше Джихо, положившего правую голень на колено левой ноги, то по Хобину, чьё лицо и светло-коричневые волосы особенно прилюбили разлитые краски заката, — я сама составляла этот рецепт, поэтому Пакго и выместил злобу на этом черновике, — опустив глаза и, чуть успокоившись, не спеша раскладываю помятые кусочки на коленях. Линия губ нерешительно исказилась в какой-то кривой линии, прежде чем покалывающая в лёгких жажда вылить оставшиеся слова не переборола меня, — Джихо, Хобин, вы были…очень крутыми! Сегодня на канале «How to fight» станет ещё на одного подписчика больше.