Доброе имя

— Вокруг одни Милохины. Яркие, как фантики. А внутри вместо конфетки — пффф. Пусто. Вот все вы как Милохины. Пустые. Все живете напоказ. Ради этих ваших сраных инстаграмов. И вместо нормальной жизни у вас у всех срань сраная. И меня сейчас смотрите, думаете, бля, да она сейчас бабки на просмотрах гребет. А ну? Сколько вас таких лохов, которые этот бред смотрят? Я вас всех презираю. Я вас всех лохами называю, а вы смотрите. А другие лохи готовы бабки выкладывать, чтоб я вам лохам рекламировала их дерьмо. А я вот буду рекламировать то, что я хочу. Слушайте сюда. Рекламирую. Уроды, купите веревку и идите к ебаной матери. А потом вешаться. Ха-ха. Интересно сколько придурков так сделает? Идите, блять, делайте! Делайте я вам сказала. Вы же покупали то дерьмо, которое я рекламировала. И сейчас купите. Я же ваша богиня! Иначе какого ебаного хера вы меня смотрите? Вы все тупые и вонючие свиньи. А нет. Забыла. Тупые. Вонючие. И тщеславные. Милохины. Ми. Ло. Хи. Ны. И я тоже такая же как вы. Тупая. Вонючая. И тщеславная. О. Ахуеть. На запах мамулечка прибежала. Тупой, вонючей и тщеславной. Че ты там пишешь в комментах, мама Жанна? Она пишет, чтоб я прекратила позориться. Мааам. Ну мааам. Я же в шапке. Че ты хочешь? И Женька натянула маску сверху на голову, как шапку. — Мааам. Ты еще захоти, чтоб я бухать перестала. Женек захлебнулась пьяным смехом. — Ну маааам. Ну я же тупая, вонючая и тщеславная. Как я могу еще и не бухать? Надо быть лучшей. Даже в том, чтоб быть херовой. Помните, как Этери говорила? Не можешь быть лучшей — не выходи на лед. И где этот лед? И где эта Этери? Этеееериииииии..... Пьяный смех перешел в натуральные пьяные слезы. Тушь вместе с влагой стекала по щекам. А девушка ее нарочито неаккуратно размазывала. — Смотри Этери. Смотри. Тебе там все видно. Видишь во что твоя чемпионка превратилась? В гов — но! О! И Женька снова рассмеялась. На грани пьяных слез. — Гов — Но! Вот так. А мы мечтали о второй Олимпиаде. А че вышло? А вышло гов — но! И Милохин. Блять! Медвелохины получились. Блять! Звучит как лохи какие-то. Не. Не какие-то. Как лохи говенные. Да? Народ. Ну херово же звучит. И пахнет тоже. Даже вот мамочка съебалась куда-то из чатика. Другое дело — Жетери. Вот как красиво! Блять. Вот как тост, сука звучит. Короче, плебс, пьем за Жетери. Звучит почти как Цветаева в стихах. «Пей со мной, продажная сука, пей со мной!» А нет, блять. Это не Цветаева. Да похуй-нахуй. Ебана мать. Блять. И Женя опять накатила. — О, мамочка опять появилась. И че ты, мамочка, опять хочешь от меня? К каким геям опять меня отправишь? Чтоб я Олимпиаду выиграла? Орсер, блять? Милохин, сука? Че-то пишет. Да моя маман, тут, сука, нехуевый блоггер, оказываецца. Че пишет? Опять про Этери. И угадайте че? Да. Опять гов — но! Мамочка, блять, слушай, сюда. Да твое, сука, фигурное катание меня детства лишило. Да. Если бы не оно, я бы уже сбухалась в 17. Ты бы меня не удержала. А Этери удержала. Этери она вааащеее. Она такая, прям такая. Прям Этери. И всё. И сука все. Нет, блять, Этери. Так, что мамочка не пиши тут про Этери. Она у меня детство забрала — как минимум пару лет. Которых я могла свободно бухать. А не бухала. А потому, что коньки. Женька отрыгнула. Почесалась. Легла на руки и заснула. Такой пьяный стендап в прямом эфире продолжался у Евгении Медведевой уже неделю. В какой-то момент «ону обе золотую» перестали радовать шарики — все эти шоу, вечеринки, рекламные контракты. Она поняла, что ее окружает до приторности яркая, насыщенная, но пустая и бессмысленная жизнь. До 2018 года была понятна цель и ясна дорога к ней. К каждой новой цели. Было все логично: поднажали — цель покорилась. А потом все сломалось. Ушла цель, потом дорога, потом смысл. А потом и Этери. Короче дно. Нет. Днище. И даже снизу уже никто не постучит. Она бросила шоу. Посреди тура. Залепив жвачку Аверу прямо в бороду. Она послала нахуй всех рекламодателей. Записав видео о каждом рекламируемом ею продукте, и назвав каждый «гов — но». Она собрала все деньги, обналичила все карты, купила путевку в какой-то душный и грязный египетский олинклюзив. И ежедневно сидела в лобби и заливалась дешевой спиртягой в прямом эфире, пока не засыпала и не разряжался гаджет. Редкий случай. Прямой эфир она включить не успела. Телефон не зарядился еще. — Блять! Допилась до чертей, сука! Женька встряхнула давно немытой бошкой. — Слушай, Медведева, — Этери ощупала свою голову на эту реплику, — пока ни рогов, ни копыт. И села напротив Женьки. — Рогов у нее нет. Блять, она еще и издевается. Конечно нет. Глейхенгауз там письку в узел завязал и на крючок повесил. Кто под него только не подкладывался. Кого под него только не подкладывали. Всех шлет. Всех похерил ради своей Этерички любимой. Этери улыбнулась таким сравнениям. Да и ситуации в общем. Лучше так, чем секс-марафон. Если это правда, конечно. — Че лыбишься? Нравится все наблюдать? Небось сверху все нехерово видно. Веселишься там, глядя как мы тут страдаем. Этеееери. Как ты могла? Как ты могла нас бросить? Всех. Мы же твои детииии. Все твои детииии. На протяжный скулеж Медведевой заерзала Данечка в слинге. — Тих, тих, тих, моя хорошая. Моя маленькая. Моя девочка. Медведева не видела происходящего — лежала упав лицом в руки и рыдала. Поэтому эти нежности восприняла в свою сторону. — Твоя девочка, — повторила Женька, — я всегда была твоя маленькая девочка. А ты меня бросилааааа. — Медведева! — знакомым тренерским тоном сказала Этери, — Хорош завывать. Ребенка разбудила! Женька подняла голову и икнула. А увидев, как Этери раскрыв слинг, взяла малышку и расстегнув на груди специальное платье, принялась беззастенчиво кормить крошку — даже протрезвела. — Отвернись. Негромко, но настойчиво скомандовала женщина. Женька потрясла головой. Но видение не исчезало. Этери покормила маленькую и дите на сытый желудок вырубилось. А Медведева наконец врубилась. — Так ты живая? То есть… вы. — Конечно живая. Ттт. И твой спортивный труп, Медведева, реанимируем. Если захочешь. Если прекратишь бухать. Нам сейчас двоим — что тебе, что мне — терять нечего.