Seekers of her heart (ловцы её сердца)

Бьянка Забини действительно была удивительно харизматичной женщиной, обладавшей таким сильным магнетизмом, что любые сомнения или вопросы по поводу увлечения ею столькими мужчинами, даже несмотря на репутацию «чёрной вдовы», после первых же минут знакомства отпадали довольно быстро. Бьянка была способна мгновенно располагать к себе и буквально околдовывать, что в свою очередь даже наводило собеседников на мысль, что она приворожила.  Те самые обвинения, которыми довольно часто разбрасывались в старину мужчины, и благодаря чему столькие женщины оказались на костре. Конечно же невзирая на то, было ли обвинение справедливым, да и являлись ли они волшебницами на самом деле – в конце концов, кого это тогда волновало? Впрочем, независимо от того, была ли мадам Забини способна приворожить на самом деле, её знания в зельеваренье однозначно впечатляли. Да и та скупая информация, которой Бьянка (при этом постоянно и настороженно оглядываясь в сторону присутствующего при их беседе Малфоя) поделилась с Грейнджер в своем самопровозглашенном жесте доброй воли, на самом деле были довольны ценными.  Чтобы не сказать – бесценными, ведь черпались они явно не из учебников или даже общедоступных древних фалиантов. Грейнджер была абсолютно уверена, что ей удалось получить информацию из каких-то семейных гримуаров, вполне вероятно, передающихся из поколения в поколение в семье сейчас улыбавшейся ей ведьмы как минимум на протяжении долгих веков (если вообще происходящих не со времён Мерлена и Морганы). И судя по абсолютно серьезному выражению лица Малфоя, наследник ещё одного довольно старинного рода тоже прекрасно осознавал этот немаловажный нюанс. Застыв подле плеча Гермионы,  Драко только сосредоточенно слушал и сдержанно кивал в ответ на каждое слово знаменитой на весь волшебный мир Англии матери Блейза. Довольно мрачно знаменитой, следовало признать, но несомненно известной именно своими легендарными познаниями в зельеваренье. И поэтому, когда многозначительно посмотрев на Гермиону и пригласив её к себе на чай, мадам  Забини провозгласила, что «не намерена более занимать их время этим вечером, но очень надеется на возможность в довольно скором будущем возобновить знакомство», как и «буквально горит от нетерпения узнать обо всех успехах Гермионы вообще, и в создании заинтересовавшего их с младшим Малфоем зелья в частности», старшая волшебница удалилась, мгновенно растворившись в толпе, Драко только молча обернулся к Гермионе. – Дай, угадаю, – усмехнувшись, Малфой галантным жестом предложил девушке свой локоть. – Сейчас ты бы хотела отправиться в библиотеку, чтобы проверить всю ту информацию, которой с нами так любезно поделилась матушка Блейза. Что ж, нужно признать, что я даже не могу тебя осуждать. У самого буквально руки чешутся покопаться в соответствующей литературе и попробовать найти подтверждение её утверждениям, так сказать. – Что? – словно вынырнув из собственных мыслей, Гермиона подняла на парня вопросительный взгляд. – А, поняла. Ты абсолютно не намерен верить миссис  Забини на слово, и поэтому решительно настроен все перепроверить.  Вот только я очень сильно подозреваю, Малфой, что мы не найдём подтверждение её словам ни в одном из доступных нам учебников. Судя по тем возможностям, которые предоставляет список названных ею ингредиентов как по отдельности, так и в комбинации, я лично могу с огромной долей уверенности предположить, что это информация нигде не публиковалась. Наверняка она передавалась из поколения в поколение в каком-нибудь Гримуаре, да ещё и страницы явно были зачарованной от чужих глаз. То есть, Малфой, даже если ты не склонен верить «матушке Забини», я очень сильно сомневаюсь, что нам удастся проверить правдивость её слов каким-либо другим способом, кроме как экспериментальным. И я имею в втду, как можно быстрее записать всё это на пергаменте, а потом поочерёдно или в комбинации, тут уж надо подумать, использовать в зелье. И посмотрим на результат. После чего Гермиона, абсолютно проигнорировав всё ещё протянутый ей локоть Малфоя, деловито развернулась на высоких каблуках своих изящных вечерних туфелек и направилась в самый дальний угол комнаты. Туда, где располагались диваны для отдыха, в данный момент подозрительно пустовавшие. Взмахом руки призвав к себе небольшой столик,  Грейнджер демонстративно проигнорировала закатившего глаза  Драко – следовало признать, это было довольно впечатляющая демонстрация безпалочковой магии магглорождённой волшебницей – и вытащила из своей крошечной сумочки пергамент, перо и чернила. При этом погрузив руку в свой клатч по самой локоть и недвусмысленно наводя на мысли о чарах расширения пространства. Аккуратно разложив свои письменные принадлежности на столике, Грейнджер сосредоточенно обмакнула перо в чернила и принялась писать. – Позволь ещё раз высказать парочку-тройку догадок, – на самом деле Малфой прекрасно осознавал, что ему сейчас лучше промолчать, никоим образом не комментируя действия Гермионы, но с раннего детства привыкший делать абсолютно обратное, он элементарно не удержался. – У тебя там ещё все твои учебники, половина библиотеки Хогвартса или по крайней мере, её копии, и все твои конспекты? А ты вообще когда-нибудь теперь путешествуешь налегке? – Нет, – сходу отвечая на последнюю часть его утверждения, Гермиона только равнодушно пожала плечами. – После некоторых (и не таких уже давних) событий буквально двух лет назад, налегке я больше не путешествую. Правда, в дополнении к смене одежды для меня и Гарри, книгам, письменным принадлежностям, портативной палатке и некоторой утвари, как и предметам первой необходимости быта, теперь там ещё имеются продукты. К слову, чтобы избежать дальнейших вопросов, сразу скажу: некоторые из них – сухой паек, а все остальные находятся под стазисом свежести. А ещё волшебные и маггловские деньги, как и кредитная карточка…  Как бы ни хотелось Драко полностью игнорировать свои обязанности хозяина торжества, отрицать их существование слишком долго ему не удалось. Не более, чем полчаса спустя, Нарцисса разыскала его на том самом диванчике, где Малфой, по всей справедливости – даже не скрываясь – обсуждал возникшие благодаря наводке матери Забини вопросы зелий с Гермионой. И довольно бесцеремонно увлекла его обратно к гостям, предварительно одарив Грейнджер хоть и вежливым, но (с точки зрения самой девушки) довольно странным взглядом.  Словно Нарцисса что-то сосредоточенно обдумывала и взвешивала, впрочем, довольно быстро прийдя к своим выводам. А потом хозяйка бала лишь сдержанно улыбнулась и кивнула младшей волшебнице:  – Мисс Грейнджер, вы же не будете возражать, если Драко сейчас ненадолго вернётся к своим обязанностям? Потому что я, безусловно, понимаю, что мой сын находит его нынешнее времяпровождение намного более интересным, чем любые ожидающие его в противном случае светские беседы, и неважно, насколько они ему потенциально полезны. Но и его обязанности радушного хозяина никто не отменял, а следовательно, мой сын вынужден покинуть вас.  – Конечно, миссис Малфой, – поспешно кивнула Гермиона, даже по сути особенно не вникая в смысл витиеватой цепочки цветастых светских выражений, в которых  Нарцисса сейчас извинялась перед ней. Сказать по правде, на этой стадии её работы над потенциальными изменениями в зелье и новой информацией об ингредиентах, присутствие Малфоя Гермионе было абсолютно не важно. И поэтому она буквально слушала Нарциссу в полуха, даже не скрывая, что просто ждет, когда её собеседники удалятся, оставят её в покое и не будут большего трогать. – Поверьте, я прекрасно понимаю, что Малфою сейчас нужно выполнять довольно много специфических обязанностей. В конце концов, он еще должен станцевать как минимум один тур практически с каждой из юных волшебниц, присутствующих здесь. Да и светские беседы с полезными в будущем магами, как и просто гостями, никто действительно не отменял.  – И совершенно я не обязан ни с кем танцевать никаких якобы «положенных регламентом» танцев, – на удивление раздраженным и явно недовольным тоном перебил вежливые излияния Грейнджер в ответ на стандартные тирады матери  Драко. И мгновенно поймал на себе слегка насмешливый, не без доли некого изумления, внимательный взгляд Нарциссы. В свою очередь, Грейнджер не удостоила его даже взгляда, равнодушно пожав плечами. – Знаешь ли, Грейнджер, даже самый строгий регламент не всегда нужно соблюдать, да и не всем правилам следовать. Впрочем, кому это я говорю? Я ведь теперь в курсе, как ты на самом деле следуешь правилам: исключительно настолько, насколько можешь их обойти. Или по крайней мере, не быть пойманной с поличными. Так что одно давайте выясним сходу, дорогие дамы. Никаких туров танцев со всеми свободными волшебницами подряд, даже будь они хоть десять раз из семей самых «полезных» в нашем обществе магов, не будет. И вообще, я сам решу, с кем мне танцевать, а с кем нет.  – Отлично, Малфой, считай, что мы договорились, – равнодушно кивнув головой, проговорила Гермиона таким отсутствующим тоном, что у Драко не осталось ни малейших сомнений: она не слышала ни слова его горячей и страстной тирады. Или во всяком случае, её эти слова не то, что не впечатлили, она элементарно не считала их чем-то стоящим зафиксировать в собственном мозгу. – Не хочешь танцевать, не танцуй, но миссис Малфой абсолютно права. Ты не можешь весь вечер сидеть тут рядом со мной и гадать по поводу ингредиентов для зелья,  которыми так любезно поделилась с нами миссис Забини. У тебя есть и другие обязанности. «Или всё-таки слушала», – мгновенно и с неожиданным удовольствием мысленно отметил для себя Малфой, из всей этой тирады сконцентрировавшись лишь на том, как чётко в конечном итоге Гермиона отреагировала на его фразу. Даже несмотря на то, что он готов был поставить все, что угодно: погруженная в собственные размышления, она практически не обращала на его слова внимания.  А вот судя по всему, Нарциссу в словах младшей волшебницы заинтересовало совершенно иное. Впрочем, если можно было судить по её лёгкой, едва заметной улыбке, слегка тронувшей уголки губ всеобщепринятой светской львицы – а как раз-таки со всеми тонкостями улыбок собственной матери Малфой был знаком основательно и прекрасно умел их понимать – от внимания Нарциссы не ускользнул ни один нюанс. Вот только ответ стал несколько неожиданным, хотя и прекрасно послужил одной не совсем предсказуемой цели: слегка перевести тему разговора и сбавить накал. – Совершенно верно, мисс Грейнджер. Только позвольте отметить, что Бьянка уже очень давно в наших кругах не используют имя отца лучшего друга Драко. Даже несмотря на то, что наш милейший мистер  Забини и является её единственным сыном. Впрочем, если вы сейчас подумали, что запоминать имена её мужей, которых Бьянка меняет, словно перчатки или сумочки к платьям, было бы делом довольно неблагодарным, то вы совершенно правы, и многие с готовностью с вами согласятся. Наверное, именно поэтому сама Бьянка не просто не против, чтобы её называли по имени и не заморачивались той фамилией, которую она официально носит в данный момент, но и настаивает на этом. Поэтому, моя дорогая, в любых разговорах с волшебниками, как и в беседах с ней самой, просто называйте её именно по имени: Бьянка.  – Благодарю вас, миссис Малфой, на самом деле это значительно облегчает задачу, – вежливо улыбнувшись, кивнула в ответ Гермиона, которая даже при всей своей знаменитой памяти сейчас под страхом пытки не могла бы припомнить, под какой фамилией на самом деле сейчас была известна мать Блейза. Впрочем, далеко не в последнюю очередь исключительно потому, что её это интересовало меньше всего на свете.  Как и очень мало волновала её эта светская беседа вообще, а тема настоящей фамилии женщины, когда-то известной, как последняя мадам Забини, в частности.  И конечно же волшебница,настолько  подкованная в любых советских вопросах, как Нарцисса Малфой, просто не могла не заметить этот развивающийся перед её носом красный флаг. А поэтому, в очередной раз вежливо улыбнувшись, она многозначительно округлила глаза и кивком головы указала собственному сыну, что им настал момент удалиться. И в следующем мгновение Гермиона осталась сидеть на своем диванчике уже в полном одиночестве.