***
В какой-то момент Лулу успокоилась. В конце концов, она сможет поговорить с Майком в любое другое время. Ей очень повезло, что они живут в одной комнате в этом году. Она спустилась обратно и, выходя с пролёта в коридор, вдруг врезалась в незнакомца. Ундина оценила его мертвенно-бледную кожу, сияющие белые глаза и клыки. Это же вампир! Девочка отпрянула от него в ужасе, но незнакомец придержал её за плечо, от чего ей стало не по себе. Коленки предательски начали подкашиваться. — Эй, спокуха. Я всего лишь хотел спросить, где у вас тут кабинет зельеварения. Кажется, этот предмет именно так называется. — Третий этаж, вторая дверь слева, как поднимешься по голубой лестнице – безучастно почти на автомате проговорила Лулу, всё ещё искоса таращась на внушительные клыки. — Вот спасибо. А то я тут плутаю уже целую вечность. Лулу собралась уже убираться восвояси, но вампир снова её остановил. — Слушай, а ты бы… ну, не могла ли бы ты меня проводить? Честно, говоря, я не знаю, где находится голубая лестница и которая из этих лестниц вообще именуется голубой. Первый раз в этой школе, — вампир улыбнулся, снова выставляя напоказ свои зубки. Лулу с недоверием покосилась на них, но, вздохнув, согласилась.***
— Голубой лестница называется, поскольку стены возле неё выкрашены в этот цвет, — пояснила ундина, когда они добрались. — Понял-принял. Слушай, а на каком ты курсе? — На четвёртый перехожу. — Вау! Вот это совпадение. Я тоже. Только мне нужно досдать зельеварение: у меня его не было в старой школе. — А где ты учился? — Лулу спросила больше для поддержания разговора. — Скорее не где, а когда, — рассмеялся вампир. — Я пошёл в школу в тысяча восемьсот семидесятом году, причём это была какая-то полусельская школа, где обучали только основам. А ты знаешь, когда Менделеев придумал свою таблицу? — В тысяча восемьсот шестьдесят девятом. Получается всего на год раньше. — Вот именно. Её ещё не успели добавить в школьную химию. Впрочем, в моей школе и химии как таковой не было. — Потом я учился в Академии Вампиров, откуда меня с провалом выгнали, несмотря на связи. Там, как сама можешь догадаться, химии тоже, считай, что не было. А у вас это называется зельеварением, как я понимаю. — Да, ты прав. Но на самом деле это тоже самое, по крайней мере для тех, у кого нет волшебной силы. То есть для всех остальных существ, кроме фей, ведьм и им прочих волшебников. Видимо, тебе придётся познакомиться с нашей классной руководительницей заодно, она как раз ведёт зельеварение. — Да успеется ещё, думаю. Я тут на всё лето застрял, как я понял, чтобы пойти вместе с вами на четвёртый курс. Но у вас вроде существует летняя школа. Лулу кивнула. — Да, она, конечно, больше похожа на летний лагерь. Но тем, кому действительно нужно заниматься, спокойно могут это делать. Они уже давно дошли до кабинета и просто стояли болтали, даже не удосужившись проверить, открыт ли он и есть ли кто-нибудь внутри. Лулу внимательнее изучила лицо незнакомца и вдруг начала смутно узнавать в нём знакомые черты. «Белые светящиеся глаза, тёмные длинные волосы, бледная кожа. Где я уже могла их видеть?»***
Майк сидел в машине Аустина – своего брата из приёмной семьи – на заднем сидении, залипнув в телефон. В висках до сих пор стучало после произошедшего. Он и сам не понял, как внезапно решился на этот шаг. Лулу была так близко, а вервольф понял, что шанса ему больше не представится. Аустин, словно почувствовав мысли приёмного брата, с широченной улыбкой обернулся и сказал: — А что это у нас Майки такой кислый-прекислый? Радоваться же нужно! — Чему, например? — Каникулы же начинаются. Мы будем много-много-много-много… Аустина опять заело, и Майк нетерпеливо вздохнул. Эрика и Эндрю уже давно были дома, готовились к поездке на море. Майк задержался в Андеадлинге не только из-за экзаменов, которые у третьего курса проходили гораздо позже, но и из-за работы. Он не сильно хотел этой поездки в Сочи, ведь в Андеадлинге тоже находилось море, где можно было купаться, поэтому тянул с возвращением домой до последнего. Даже сегодня Аустин прождал вервольфа около полутора часов под окнами школы прежде, чем Майк пулей вылетел из здания, едва успев собрать вещи с утра. Лулу этого даже не заметила. Хорошо, что она не настолько любопытна, чтобы копаться в соседней створке шкафа. — …много купаться! Аустин улыбнулся ещё шире, наверное, ожидая от Майка какой-то ответной реакции, но тот лишь укоризненно молчал, и поэтому молодой человек вернул всё внимание обратно на дорогу. А Майк вновь уставился на открытую в браузере страницу сайта «Древа Дружбы». У Лулу за этот год появилось с десяток ярких картинок животных и лишь одна собственная фотография – дачная. На ней улыбающаяся девочка стояла в поле с букетом фиолетовых цветов в руках, и волосы её светились. Майк бережно разглядывал фотографию подруги и улыбался. Закусив губу, нервно выдохнул и поднял глаза к низкому потолку автомобиля. Она определённо ему нравилась. Теперь он в этом не сомневался. Вервольф усмехнулся сам себе, надеясь, что Аустин не услышал этого за орущим «Королём и Шутом» из автомобильного радио. Это надо же – влюбился в подругу. И не просто подругу, а ко всему прочему принцессу. Но Майк бы не из тех, кто обычно отмалчивался о своих чувствах. Он привык говорить всё сразу и начистоту. И пусть она посчитает его сумасшедшим, наорёт, пошлёт куда подальше… Палец замер над зелёной кнопочкой «отправить». Аустин затормозил на светофоре. Майк прикрыл глаза и выключил телефон. Он скажет ей обязательно, но только не сейчас. Ещё будет время. Целое лето впереди.***
— Ты не выполнил приказ, Макгроу. Станислав стоял с удручённым видом у подножия трона царя и не мог о чём-то думать всерьёз. Его судьба теперь полностью была в руках Эдмонда Ланкастера. И всё из-за этой гадской школьницы. У Макгроу был подбит один глаз: успели избить при входе в замок. И ещё зуб шатался. Словом, состояние было не из лучших, чтобы как-то спорить и сопротивляться. Он покорно склонил голову и ожидал, что скажет Ланкастер на этот раз. — У тебя было целых девять месяцев, чтобы привести ко мне живого феникса. Но что ты сделал? Что?! — Он стукнул кулаком по ледяному трону так, что тот треснул. Кажется, это был уже пятый за год. — Ничего! Он просто улизнул. В цыганской кибитке. И мы потеряли его координаты. Годы поисков просто ушли оленихе под плоточек! Царь умолк, но громогласное эхо ещё несколько мучительно долгих секунд отражалось от стен зала. Эдмонд откинулся на спинку трона, тяжело вздохнув. Каким бы грозным и устрашающим он не был, он всего лишь старый оборотень. Насколько Макгроу знал, по обычаям оборотней Андеадлинга, таких убивали или они сами уходили, становясь отшельниками. — Сынок, подойди сюда! — кликнул царь Вольфа. Мальчик выбежал тут же откуда-то из-за трона, будто всегда находился там. Станислав визуально оценил ребёнка. «Сколько ему? Уже почти десять? Хиловат для королевского оборотня. Отправит ли его Ланкастер на прелинг?» — Какую казнь придумаем дяде? — ласково спросил царь. Вольф мечтательно закатил глаза. — Даже не знаю, может, освежевать его? Или пристрелить, как в вестернах. — Это ещё что за ковбойские глупости твои? Я-то надеялся, что ты скажешь «перегрызть глотку». Вольф стушевался и стал казаться ещё меньше, чем был до этого. — Ладно, — вздохнул царь. — Тогда по старинке: голову с плеч. Он хлопнул в ладоши. Макгроу выдохнул. Вот и всё. Это конец. Недолго прождавши главного палача при дворе, закованный в кандалы Макгроу взошел на постамент, где мужчина в белом мешке с прорезями для глаз на голове уже точил внушительных размеров двуручный топор. Внизу уже собралась толпа. Сзади Станислава подтыкали стражники, чтобы он двигался живее. «Зато всё закончится быстро». Он встал на четвереньки и положил голову на ледяной куб, специально подготовленный для этой цели. Для очередной цели изготавливался каждый раз новый куб, потому что от удара топора предыдущий, естественно, разбивался. От его горячей щеки лёд под ним начал превращаться в воду, но теплее от этого не становилось. «Всяко лучше, чем гнить в Ледяной Тюрьме». У него оставалась какая-то пара жалких минут, но Станислав ни о чём ни думал. Тогда он посчитал это странным – умирать, не сожалея и не вспоминая ни о чём. Палач склонился над ним, опустив топор на пол, и тряхнул мага, подняв за шиворот. — Последнее слово. Макгроу пробрало на смех. И прежде, чем тьма навсегда окутала его сознание, он выдал фразочку, которой сам изумился: — Ещё увидимся.