Море в клетке

Розы в умершем саду выглядели странно. Определенно, им тут не место. Определенно, в начале декабря розы должны уже умереть, что и произошло с большинством, но эти три цветка, темно-бордовые, как насыщенное вино, как чья-то кровь, были такими красивыми и пышными, будто на дворе лето. «Никак кто-то биомагией побаловался», — подумала я, завороженно разглядывая три хрупких цветка. Кто-то влил в них жизненную силу и это явно кто-то из учеников, потому что у учителей есть куда более важные дела, а такие вещи, как сантименты, давно уже несвойственны людям, пропускающим через свои руки пять десятков смертников в год. И все же что-то было в этих розах, окруженных первыми заморозками. Одинокие среди мертвецов, они казались злобной карикатурой на всю мою жизнь. Я ведь тоже живу среди мертвецов, и как их судьба заключалась в том, чтобы погибнуть в холода, так и моя жизнь окончится в лапах монстров, как их жизнь продлевает магия, так и мою она будет хранить. До поры, до времени. «Пятая часть вашего курса умрет в первые пять лет» — с момента, когда эти слова произнесли, прошло два года, и я понимала, осознавала со все нарастающей тоской, что я обязательно войду в эту пятую часть. Потому что, увы, сил у меня не хватало. Магдаленка вынырнула из узкого серого прохода. Она всегда улыбалась, и порой мне хотелось ее придушить. Или себя — за то, что сравнивала себя с ней. Она красивая, да… у нее золотые волосы, а у меня бледные русые, как крысиный хвостик, у нее огромные глаза, полные радости и наивности, а у меня глаза узкие, губы тонкие, и я постоянно ловлю себя на мысли, что скалюсь. И щурюсь. — Волшебный джин, исполни мое желание, — Магда улыбнулась. — А мое кто исполнит? — скривилась я. Аспид, опять скалюсь, как зверь. — Я могу. Я вздохнула и посмотрела на розы, на эту аллюзию, метафору, если угодно. Если розы не умрут, может, и я тоже? Может, я смогу справиться, если кто-то поможет? — Я хочу, чтобы эти розы не умерли. — Легко! — Магда вытянула палец и коснулась цветов, и всплеск биомагии захлестнул меня. Во рту появился мерзкий кислый привкус, но зато я вдруг почувствовала себя так, будто только проснулась, и славно выспалась, и вообще прекрасно отдохнула. Злость поднялась изнутри, заклокотала — кто же знал тогда, что у Магды такой дар к биомагии? По крайней мере, она не умрет в первые пять лет, она станет врачом или ботаником. Впрочем, у них жизнь тоже не сладкая, целыми днями смотрят на кровь и раны, но если повезет, ее не отправят на войну — может, какой-то богач захочет себе личного маг-лекаря. Розы крепли на глазах, и вот уже цветы, прежде слегка пожухлые, распрямились, налились жизнью. Долго они еще будут стоять, а я на днях попробую окружить их аурой теплого воздуха, чтобы морозы их не убили. Надежда все же есть, да?