Freeway

My feet don’t touch the ground And on the speed of sound I leave it all behind I’m free © Бывало такое ощущение, что жизнь вокруг — болото, и вы завязли в нем по самую макушку? Барахтаетесь, словно муха в киселе, день за днём, и не можете выбраться? Словно затянуло в какой-то чертов заколдованный круг, и где искать выход — хер его маму знает. И хорошо ещё, если в конце этого долбанного лабиринта вас не ждёт «тёплая» встреча с Минотавром. Как в той самой шутке про «Буква Д — день прошёл, число сменилось, никуя не изменилось». Примерно так в последнее время чувствовал себя Джун. И вот вроде все относительно нормально. Бизнес идёт как надо, друзья, давно ставшие семьей, рядом. Но все — не то. Как будто смотришь странную пьесу не из зрительного зала, а глазами одного из актеров. Сюжет давно вызубрен до кровавых дорожек из глаз, и неожиданных поворотов не ожидается. А хочется. Вот просто до зубовного скрежета хочется какой-нибудь несусветной фигни, которая напрочь снесет крышу своей нелогичностью и безумием, раскрасит давно приевшуюся серость мозговыносящими красками. И все снова станет так, как было раньше. Когда любимые гонки ещё не превратились в череду легких побед, в рутину, в которой нет места достойным соперникам. Когда адреналин хлещет даже из ушей, а от кайфа, который дарит почти сверхзвуковая скорость летящего по асфальту авто можно запросто огрести нехилый оргазм. Этого снова хотелось до судорожно сжатых кулаков. И Намджун был готов на любые крайности, лишь бы вернуть в свою жизнь эту полноту ощущений, которой ему катастрофически не хватало последних пару лет. Друзья тактично не лезли, лучше других зная, насколько тяжелая рука у их лидера. Но даже им было тяжело смотреть, как он вязнет в этой депрессии. Шуга, вынужденный тянуть их студию один, ругался матом и грозился запихать синтезатор в жопу Джуна, если тот не перестанет выепываться и хандрить. Но дальше угроз дело пока не шло. Остальные подбадривали как могли, но он прекрасно видел, что ещё немного, и ему навешают люлей по самые гланды не смотря на то, что он — главный в их маленькой ипанутой банде. Намджун перевернулся на диване, чудом не навернувшись с него на пол, на спину и прикрыл глаза. По губам скользнула улыбка. Все таки, он любил эту жизнь. Хотя бы за то, что много лет назад в ней появились они — шесть сказочных долбоебов, которых он искренне считал своей единственной семьей. Они вели себя порой как дети, выносили ему мозг и накручивали на катушку последние нервные клетки, вызывая невероятное по своей силе и неадекватности желание покрошить их всех на кимчи. Но он ни за что не согласился бы что-то изменить. Мистер «Шило в заднице и есть мой внутренний стержень» — Хоби, одинаково обожавший танцы, гонки по пересечённой местности на байке и троллить Шугу. «Я не маленький, я просто компактный. Не устраивает? Чемодан, вокзал, накуй» — Чимин или Чим-Чим, такой же шизанутый балерун, как и Хосок, с которым они, собственно, и открыли свою школу танцев. Тоже любитель погонять на байке так, что глядя на его выкрутасы Джуну порой казалось, что он поседеет раньше времени. «Я не хам, я просто врать не люблю. Так что сами пойдёте или вас послать?» — Юнги, он же Шуга, он же просто Сахарок в узком «семейном» кругу. Любитель поспать, ругаться так, что уши вянут и отваливаются даже у портовых грузчиков, прямолинейный, как нефтепровод в пустыне и, вместе с тем, невероятно проницательный. Ещё один любитель двухколесных хромированных монстров, и совладелец студии звукозаписи, которую они вдвоём мечтали открыть ещё со школы. «Я тут мамочка» — красавчик Джин. Самый старший из них, заботливый словно наседка, скрывающий за юмором острый ум и деловую хватку, которой не каждая пиранья может похвастаться. Как и Намджун, предпочитал комфорт и машины ветру в харю. Владелец известной в Сеуле сети ресторанов, и штатный повар команды, без которого они наверняка питались бы чем Бог пошлёт, и сдохли бы от голода ещё в школьные годы чудесные. «Я не странный, у меня просто прямой звонок с космосом» — Тэхен, он же Тэ для своих и Ви для всех остальных. Обладатель отвратительно чёрного чувства юмора, очешуительного голоса и такой же внешности, от которой владельцы модельных агентств, где он периодически подвизался, писались кипятком. Обожающий свой Hyundai, на котором гонял так, словно за ним по пятам летел зомби-апокалипсис. И последний по списку, но не по значению для них всех. Самый младший, и самый любимый бандит, которого они вшестером нещадно избаловали. Мистер «Улыбка на миллион» — Чонгук, он же Гукки, он же широко известный в узких кругах паркурщик Джейкей. Единственный из них, кто не любил гонки, хотя прекрасно умел управляться как с машиной, так и с байком. Джун вспоминал, а под закрытыми веками вставали образ за образом. Они были вместе ещё со времён младшей школы. Вместе тусили, вместе бедокурили, вместе искали приключений на задницы, и потом так же дружно из них выпутывались. Всегда рядом, всегда помогая друг другу. Они не были братьями по крови, но стали братьями по духу. Он уже не помнил, кому именно из них в голову пришла «гениальная» идея стать стритрейсерами, но поддержали ее тогда совсем ещё зелёные пацаны единогласно. Именно тогда родились Бантаны, пуленепробиваемые, быстро ставшие легендой сначала среди гонщиков Сеула, а потом и во всем мире. Они жили так же, как и гоняли — ярко, на грани, улыбаясь в лицо опасности. И совершенно не умели проигрывать. Наверное именно поэтому были бессменными лидерами уже туеву хучу лет. Джун выдохнул с усталой улыбкой, затем с силой провёл ладонями по лицу. Ребята были правы, хандра затягивалась, и с этим нужно было что-то делать. Вот только он пока совершенно не понимал, что именно. Рядом пискнул телефон, оповещая о входящем вызове, и мужчина машинально нащупал гаджет на полу, свесив одну руку с дивана. Не глядя принял звонок. — Кому не спится в ночь глухую? — Я тоже люблю тебя, Мон. Когда ты притащишь свою сиятельную жопу в студию? Я уже заипался горбатиться за себя и за того дядю, пока ты сопли на кулак наматываешь. — Шуга был до тошноты «вежлив», в прочем, как всегда. Намджун позволил себе ехидную улыбку, благо, собеседник не мог ее видеть, а значит риск получить профилактического ляща не смотря на разницу в росте, стремился к бесконечно малой величине. — Рад, что ты по мне скучаешь, Сахарок. Завтра буду. — Как любит говорить Хоби, есики-хохосики, это ж каких масштабов тварь сдохла в лесу, что ты решил выползти из той задницы, в которой завис? — Нет, ну если тебя что-то не устраивает… — Так, сдай назад, Феррари. — Юнги быстренько пошёл на попятный, поскольку действительно слегка затрахался со всем, что на него свалилось, пока друг, брат и просто охрене… замечательный человек Ким Намджун изволили хандрить. — Я вообще звоню не по этому поводу. Хотя и по нему тоже. От наших мелких заноз в том месте, о котором в приличном обществе не говорят, поступило предложение завалиться сегодня в клуб. — Джун мысленно покрутил эту идею, пока Юн неипически вежливо молчал, дожидаясь ответа друга. Явного отторжения мысль не вызывала, что в принципе уже было хорошо. Вполне возможно, что парочка бокалов чего-то сильно высокоградусного и ни к чему не обязывающий трах с какой-нибудь красоткой на одну ночь смогут слегка исправить ситуацию. Значит, решено. — Когда и куда подтянуться? — Знал, что ты не откажешься. Через час возле «Чёрной бабочки». Феликс обещал какой-то сюрприз. — Нажав на отбой, мужчина соскреб себя с дивана, по пути наебнувшись коленом о кофейный столик, и обложил ни в чем не повинный предмет мебели и свою неуклюжесть, заслужившую ему погоняло Бога разрушений таким заковыристым матом, что Юнги гордился бы талантливым учеником. Дохромав до душа, и быстро освежившись, к счастью без происшествий, Джун втиснулся в чёрные джинсы и чёрную же футболку, облепившую его, словно вторая кожа. Культурист гребаный, кончай жить в спортзале, а то скоро в тачку свою помещаться перестанешь. В лучших традициях ребят пошутил он про себя. Высокие ботинки, свороченная по пути тумбочка, ещё один лихой матерный загиб, и накинув сверху косуху, Намджун пригладил стоящие торчком пепельные вихры, и наконец выбрался на улицу. Дорога до клуба, которым владел их общий друган, много времени не заняла. Ребята поджидали его компактной группкой в сторонке от шумной очереди разряженных в пух и прах мальчиков и девочек, которые толпились перед входом в надежде попасть в клуб. «Чёрная бабочка» была местом популярным, но допускали туда далеко не всех, особенно по определенным дням, когда предоставляемые услуги бывали несколько специфическими. — Вы только посмотрите, кто до нас снизошёл! О великий, позвольте облобызать вашу мужественную ручку! — Хоби дурачась склонился в глубоком поклоне, под сдавленный ржач Чима и Гука, огреб поджопника от Тэ и уже нормально обнял друга. Взиравший на все это с философской улыбкой Джин просто пожал протянутую ладонь. Куривший в сторонке Юн только махнул приветственно. — И я рад вас видеть, оболтусы. — Джун расплылся в совершенно искренней улыбке, выставив на обозрение те самые, «совершенно незаконные» ямочки, от которых девчонки падали просто штабелями, по меткому высказыванию Чим-Чима. — Заруливаем? — Охрана пропустила их беспрепятственно, вызвав парочку недовольных и разочарованных воплей со стороны толпы, на которые ни один из семерки не обратил внимания, и оказавшись внутри ребята в первые несколько мгновений едва не оглохли от ударивших по ушам битов. Приглушённый свет разрезали разноцветные лучи, создавая такой визуальный хаос, что хотелось зажмуриться и помотать головой, в попытке все это развидеть. В легком тумане на танцполе извивались под музыку около полусотни тел. Остальные сидели за стоящими тут и там столиками, или за барной стойкой, отдавая должно мастерству барменов. Цепкий взгляд лидера скользнул по небольшой сцене с пилоном, и мысль о сюрпризе от Феликса обрела очертания. В принципе, он был совершенно не против посмотреть красивый стриптиз. Особенно учитывая тот факт, что девочки в клубе были не только красивые, но и талантливые. Никакой откровенной пошлости, танцы всегда отличались красивой эротикой и эстетичностью, не вызывая животное желание «валить и трахать», а медленно подогревая интерес. — Кажется, сегодня ожидается что-то необычное. — Они успели устроиться за своим обычным столиком, и оказавшийся рядом Чимин, в кои-то веки вернувший себе родной цвет волос, вместо привычной радуги, тоже успевший заценить обстановку, не преминул вставить свои пять копеек, улыбаясь той самой улыбочкой, от которой у видевших ее девушек подгибались коленки. Джун вопросительно приподнял бровь, глядя на макнэ. — Колись, мелкий. — Я не мелкий! — Притворно надулся Чим, но тут же снова улыбнулся. — Просто я успел поболтать с Феликсом. Он сказал, что сегодня будет танцевать девушка, которая иногда у них выступает. Она — не обычная стриптизерша, насколько я понял. Но что в ней такого особенного, наш друг выдавать отказался. — Намджун в ответ только пожал плечами и отвернулся, чтобы сделать заказ подошедшему к ним официанту. Через несколько минут, окончательно расслабившись с бокалом в руке, он отметил, что за столом не хватает Хосока. Получивший под рёбра от лидера Юнги приоткрыл один глаз с выражением «тебе, блять, совсем жить надоело, дятел», молчаливо интересуясь, какого собственно куя от него понадобилось. — А куда унесло Хоупа? — Выражение лица плавно сменилось на «я этому великовозрастному идиоту не нянька», но ответить он не успел, за него это сделал как-то совсем уж заговорщически улыбающийся Джин. — Наше солнышко ускакало в сторону бара. Сегодня на смене как раз одна рыжая, сексапильная «бабочка» за стойкой. И он не теряет надежды вместо кулака в челюсть получить кое-что другое. — Глотнувший в этот момент коктейля Чонгук едва не выплюнул его, в ответ на эти откровения. И с неподдельным изумлением уставился на хёна, его тут же поддержали Чимин и вынырнувший из своих Эмпиреев, ради разнообразия, Тэ. — Да ладно, неужели наш мальчик вырос и влюбился? — Намджун не смог сдержать сарказма, но за брата был рад. Как-то так исторически сложилось, что им всем катастрофически не везло в личной жизни. Постоянной партнерши, не говоря уже о той самой, прекрасной и чистой, любви не было ни у кого. Не то, чтобы это сильно тяготило, но какого хрена, как однажды метко выразил общее мнение Шуга. От невеселых размышлений на тему о вечном Джуна отвлекла затихшая музыка и погасшее освещение в зале. Свет от прожектора выхватил только пятно в центре того самого помоста, где находился пилон. — Дамы и, в большей степени, господа! — Зычный голос хозяина заведения разбил воцарившуюся тишину, быстро наполнившуюся предвкушением. — Для тех из вас, кто ещё не в курсе, сегодня перед вами выступит Stardust! Обычные правила ее не касаются, поэтому смотреть можно, но грабли не тянуть. Наслаждайтесь! — Клуб наполнился негромким гулом голосов. Как подозревал Намджун, те, кто уже был знаком с выступлениями танцовщицы, сейчас делились сведениями с теми, кто ее пока не видел. Сам же мужчина почувствовал невероятно сильное и уже подзабытое чувство радостного предвкушения. Словно вот-вот должно было случиться то, чего он так долго ждал, и на что уже почти перестал надеяться. От ковыряния в себе и собственных растрепанных чувствах его отвлекли первые звуки мелодии. Краем глаза Джун заметил, как рядом нахмурился Юнги. Музыка действительно мало походила на то, под что обычно танцуют стриптиз. Ритмичные, местами тяжеловесные, биты словно наэлектризовывали воздух, заставляя кожу покрываться мурашками. Мужчина снова вернул взгляд на сцену, да так и замер с широко распахнутыми глазами и приоткрытым от удивления ртом. Потому, что в круг света вступила Она. Длинные, цвета беззвездной ночи, волосы крупными локонами ниспадали по плечам. Светлая кожа мерцала бликами в свете прожектора. Девушка была босиком, а из одежды на ней имелся только комплект из коротких кожаных шорт и полукорсета с кружевным верхом. Но самым интересным и интригующим было даже не это. Верхнюю половину ее лица скрывала чёрная бархатная маска, с контуром серебристой звезды вокруг правого глаза. А потом она начала двигаться, и все мысли из его головы просто вымыло, оставив только то самое предвкушение и восхищение. Она танцевала так, словно жила этим, дышала мелодией и ритмом. Плавно, тягуче, настолько тонко и эротично, что хотелось растечься ванильной лужицей у ее ног и любоваться вечно на выверенные движения, на изгибы красивого тела. На то, как тонкие, но сильные руки то вскидывают ее вверх, то отпускают прохладную поверхность пилона, чтобы замереть у самого помоста. Этот танец меньше всего походил на стриптиз. Да и по сути, не являлся им. Джун поймал себя на мысли, что это какая-то магия, волшебство, неподвластное обычным людям. А она — фея из сказки, которая совершенно околдовала циничного, грубого дракона. И самым неожиданным и страшным стало осознание — он не хочет расколдовываться…