***
— Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд… — шепчу я, в шоке рассматривая двух мужчин передо мной. Карма испепеляет взглядом Румпеля, тот щурит свои заиндевевшие фиолетовые глаза, в которых плещется непередаваемое презрение. Моя правая рука еще хранит тепло пальцев нашего Ромео. Очень странное и немного неприятное ощущение. Хоть Румпель и походит на Шевалье внешностью, но ему явно недостает такта и чуткости последнего. Наверное, я все-таки поспешила нарекать его прозвищем, в прошлом принадлежавшим нашему ведьмаку. — Еще хочешь? Я сегодня не настроен с тобой любезничать! — голос Кармы так и хлещет злостью. — Совершенно не понимаю, как я мог перепутать тебя с леди! — лицо Румпеля искажает гримаса отвращения, пока он потирает пострадавшую щеку. — Ты самый грубый и бессердечный мужчина среди всех присутствующих здесь! Я неотрывно смотрю как рыжик делает резкий шаг вперед и отвешивает Ромео вторую пощечину. — Для симметрии! — сердито поясняет он, складывая на груди руки. — Не желаешь третью? Румпель вскакивает с места и впивается взглядом в обидчика. Мне становится не по себе, когда я смотрю на этих двоих. Сознание услужливо изменяет их одежду, и я внезапно четко вижу перед собой Фауста и Шевалье, почему-то сцепившихся друг с другом. Сердце сдавливает невыносимой тоской, а мозг надсадно вопит о нереальности происходящего. Так быть не должно! Я с усилием прогоняю наваждение, призывая на помощь такой уже привычный гнев. Помогает, но не слишком. Краем глаза замечаю направляющуюся к нам Журьен, как всегда, серьезную и строгую. — Я никогда бы не сделал другому больно без веского повода! — слова Румпеля заставляют вновь переключиться на спорщиков. — Я не прибегаю к насилию! — Что же, в таком случае, мне предоставилась прекрасная возможность! Это становится последней каплей, и я встаю между ними, закрывая спиной Ромео. Кожей ощущаю его удивление, но не отрываю своего пристального взгляда от мужчины передо мной. Когда-то Фауст жаловался, что при желании им можно пытать других. Вот сейчас я это и проверю. — Просто нелепо. — мой тихий голос разбивает царящую вокруг нас тишину. — Я знаю, что ты не в настроении, но это не дает тебе права срываться на других. И уж тем более причинять боль без особой на то причины. — Отойдите, принцесса. — изумрудные глаза впиваются в мои, и я позволяю своему гневу в них отразиться. — Ты ведешь себя, как маленький и очень капризный ребенок. — жестко усмехаюсь я уголками губ. Карма кривится и отворачивается. — Ладно. Ты права. — роняет он, стараясь не смотреть в мою сторону. Кажется, Фауст все-таки не врал. Я поворачиваюсь к Румпелю, и того передергивает. — Я вступилась за тебя только потому что Карма перешел все мыслимые и немыслимые границы. — да, я немного лукавлю. Но кто узнает? К тому же, мне действительно неприятно смотреть на ссоры между этими двумя. К нам подходит Журьен и требует пояснить, что у нас твориться. Пока они разбираются я прикрываю глаза, усмиряя эмоции. Гнев послушно сворачивается клубочком в темном уголке моего сознания, готовый однако вырваться по первому моему зову. Когда я возвращаюсь в реальность то обнаруживаю, что мы снова одни. Это и хорошо и плохо одновременно. Карма виновато смотрит на меня, и я тону в бездонном зеленом колодце. — Простите меня, принцесса. Кажется, я действительно вел себя, как ребенок.***
— Милосердная матушка, пошли мне своё дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе… Милосердная матушка, пошли мне своё дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе…* — кинжал ритмично ударяется в дощатый пол, протыкая истерзанное на клочки человечье сердце. Я наблюдаю за согнувшейся старушечьей фигурой чуть наклонив голову. Пока я не пошевелюсь, она меня не увидит. Меня даже Сильф порой замечает с превеликим трудом, а уж с её то наследственностью… Что говорить про эту женщину, чье внимание целиком и полностью поглощено старинным и от того бесполезным ритуалом. Что толку звать мертвое божество, чье место уже давно и прочно заняла наша организация? Однако, люди почему-то продолжают верить. И от того у нас заказов пруд пруди. Монотонный бубнеж начинает раздражать, и я решаю раскрыть своё присутствие. Старушка смешно дёргается на мои тихие шаги и наконец-то отрывается от своего занятия. — Я услышал тебя. — из-за маски мой голос звучит глухо и шелестяще, создавая нужную атмосферу — Кого ты желаешь покарать? Глаза старухи загораются ненавистью и фанатизмом. — Начальника тюрьмы! — хрипло выплёвывает она, прожигая яростным взглядом пол под моими ногами. — Я хочу, чтобы он окунулся в самую глубокую пучину отчаяния! Как окунул меня два дня назад! Я продам всё, что у меня есть! Даже жизнь продам! Только убейте его! Мне становится откровенно жаль её. Когда Шевалье наводил справки об очередном заказчике, удалось выяснить, что её дочь была найдена в подворотне со вспоротым животом пару дней назад. Чёртов ублюдок. За этим мелким и плешивым аристократишкой ходили дурные слухи, один цветастее другого. Видимо, они таки не врали… — Мы свершим твою месть, житель дня. — во мне клокочет ярость, но я нахожу в себе силы оставаться невозмутимым. — На исходе второй ночи этот человек будет стёрт с лица мира. Старуха смотрит прямо в прорези моей маски и улыбается, как-то надтреснуто и грустно. — Спасибо тебе… — я разворачиваюсь и, не глядя на согбенную спину, выскальзываю в тёмный провал окна. Ветер ерошит мои волосы, постепенно возвращая порядок в мои мысли. На плечо ложится узкая девичья рука и до моих ноздрей долетает едва ощутимый запах туберозы**. — Фауст, ты опять сам не свой. — Сильф полностью оправдывает своё прозвище, подойдя ко мне совершенно бесшумно. — Узнал что-то плохое? — Просто взялся за очередную нудную работу, Цини. Ничего необычного. — я улыбаюсь своей напарнице. Перед ней скрываться не имеет смысла, и потому маска уже давно покоится за пазухой. — У нас заказ. Передай Шевалье, пусть пробьет по своей сети главу местной тюрьмы и его сынка. Клиентка просила особенно постараться. Ласковая улыбка на девичьих губах вгоняет в суеверный страх. Проблема в одном. На моем лице сейчас зеркальное ее отражение, не обещающее двум богатеньким мудакам ничего хорошего. Гильдия наемных убийц Голубая Луна потому и пользуется такой популярностью у простого народа. А вот корона нас отчаянно недолюбливает. Интересно, почему бы это? Даже не знаю… Циана прикрывает глаза, видимо общается с Ромео по мыслесвязи. Я ей не мешаю, наслаждаясь такими редкими минутами спокойствия в ее обществе. Да, она просто напарница, друг, ничего более… Как бы мне хотелось в это поверить!.. …Карма судорожно втянул в себя воздух, резко вскочив на кровати. За окном мягко светила пухлощекая луна, где-то пел соловей, а на черном бархате неба весело перемигивались бусинки-звезды. В общем, все дышало спокойствием и расслабленностью. Все, кроме одной рыжей личности, безуспешно пытающейся прогнать из головы пригрезившийся сон. Подобные кошмары снились ему уже битую неделю, изматывая как морально, так и физически. Кто такой Фауст? Почему именно его глазами Карма видел происходящее? Почему после каждого сеанса просмотра непонятных событий, перед его внутренним взором появлялось полностью закрытое маской лицо, сверкающее из прорезей холодными изумрудными радужками? Парень не знал, да и, чего греха таить, не хотел знать. Ему было откровенно страшно. Но кто же будет его спрашивать? Сегодняшний сон не отличался особенной оригинальностью. Он опять принял роль загадочного Фауста, так отчаянно ненавидящего продажную знать. Роль беспощадного убийцы, от чьего клинка погибло явно немало народу. Изменилась только сцена перед пробуждением. Лицо в маске прожгло его полным ненависти взглядом и прошипело-прошелестело из-под плотного дерева: «Ты не достоин ее!» Кого «ее», скажите на милость?! Мрачные мысли мучали его еще с прошлого утра, по этому он и сорвался на Румпеле. Хотя нет! Подождите! Только сейчас до Кармы дошло, что причина его отвратительного поведения крылась в другом. От Рианны исходил еле уловимый аромат туберозы, так глубоко врезавшийся в память мужчины. Когда Ромео (Опять это прозвище!) протянул свои загребущие лапки к принцессе, парень впервые явственно ощутил непреодолимое желание убивать. Что-то темное внутри него, доселе крепко спящее, приоткрыло один глаз и поинтересовалось «Резня, хозяин?» «Хозяин» был резко против, да и вымораживающий взгляд девушки поспособствовал принятию правильного решения. Нечто недовольно завозилось и опять уснуло до лучших времен, а Карма наверное впервые за всю свою жизнь ощутил самое настоящее раскаяние. Мужчина крепко сжал руки в кулаки и прикрыл глаза. Осознание не принесло ему ровным счетом ничего, кроме чувства обреченности и легкого укола в груди. Надо постараться не пересекаться с принцессой или свести их встречи к необходимому минимуму. Отлично! Он начнет прямо с этого утра! Успокоенный собственными мыслями, парень вновь лег на подушки и смежил веки. «А все-таки, они с Сильф похожи…» подумалось ему сквозь накатывающий сон.