Место под солнцем

      …его губы обожгли мою шею. Я сглотнула подступивший к горлу ком и, дрожа, выставила руки перед собой. Сохранить дистанцию. Сохранить. Дистанцию. Я уперлась ладонями Хайтани в грудь и надавила. Не то чтобы я верила, что у меня хватит сил его оттолкнуть. Ран сам отстранился. Вздернул подбородок. Сощурился. В его обычно мертвых, как у выброшенной на берег рыбы, глазах читались смех и… теплота?       Риндо захлопнул блокнот и спешно, озираясь по сторонам, пихнул его в недры захламленного портфеля. Прочитанное не имело права на существование. Между «снова лицезреть» и «выколоть себе глаза» он предпочел бы второе. Да, он нашел в школьном коридоре чей-то забытый личный дневник, да, взял его, и, разумеется, проверил, что написано внутри, однако, когда в детстве мамочка нравоучала, что трогать чужие вещи нехорошо, но если сильно захочется, то, в принципе, можно, он не подозревал, что наказание за его любопытство — это приторно-сладкие фантазии о его старшем брате. Если бы мог, Риндо блеванул бы радугой. Желательно, на одежду Рана.       Ну, их классные комнаты размещались в противоположных крыльях здания, а перемена вот-вот близилась к концу, поэтому Риндо на автопилоте отсидел математику, получив линейкой по голове за sin π — это писинус, и отправился на поиски брата.       Он застал Рана в столовой, посасывающим чупа-чупс. Сохранялась определенная вероятность, что леденец был не куплен. Зато добыт им в честном бою. — Что это? — украдкой протянутый Риндо блокнот Ран не удостоил должным вниманием. Блокнот и блокнот. Глянцевая обложка с сияющей глиттером Hello Kitty не внушала ему священного страха. — Ты обчистил младшеклассницу? — Нет. Ты не заставишь меня пересказать, — Риндо поморщился. — Соси и смотри.       Кивнув, Ран раскрыл блокнот посередине. Та, кто заполняла его, писала аккуратным округлененьким почерком. По-английски. Пузатые буквы размером с ноготок тесно слеплялись друг с другом в слова и всё равно почти всегда не помещались в строку, и выпадали за красное поле. Ран с минуту молчал. Риндо ждал его реакции. Наконец, старшеклассник высунул изо рта чупа-чупс, изогнул бровь дугой и спросил: — Ты настолько отчаялся завести себе девушку, что теперь ты встречаешься с воображаемой?       Риндо выхватил блокнот.       Высунув кончик языка, я состроила хитрющее лицо. Меня забавляло, что всякий раз, как я говорила о сексе, невозмутимый и надменный Риндо терял всё свое напускное спокойствие и неминуемо краснел, снимал очки и принимался судорожно протирать их о край кофты или, как сейчас, школьной рубашки. — Признайся, что твои сто и один раз с множественными оргазмами — это выдумка, и ты до сих пор девственник, — я улыбнулась. — Обещаю, я сохраню твой секрет в тайне. — Нахуй иди, — щеки Риндо горели. — Буду я тебе ещё что-то доказывать. — Потому что почему? — я живо продолжила. — Потому что, правильно, ты пиздишь! Например, про то, что мою мамку ебал. — Она умоляла разрешить ей называть меня папочкой.       Продолжая улыбаться от уха до уха, я проследила, как Риндо закончил протирать от воображаемой грязи очки и надел их обратно. Я не выдержала и рассмеялась, когда следом парень ослабил себе воротник. — Иди нахуй. Мне жарко, — Хайтани огрызнулся.       От чтения его отвлек елейный голос старшего брата: — О, здесь даже есть иллюстрация, — Ран потянул за кончик торчащей из блокнота бумаги. Помолчал. На квадратике дешевого картона красовался Риндо топлес в позе лотоса. Со спины. Ран прищурился и перевел оценивающий взгляд с рисунка на оцепеневшего брата. И по новой. — Вживую ты уродливей. Кем бы ни была автор, она тебе льстит. — Нахуй иди. — Оригинально, — Ран усмехнулся. — Но я не закончил. Будь я тобой, я бы задумался, каким образом у неё получилось в точности передать твою татуировку. Бьюсь об заклад, у неё где-то есть фотка, где ты голый. — Да все в школе знают про татушку!       Липко улыбнувшись, Ран склонил голову набок. В смущении его брат действительно становился неуклюжим и взбудораженным. Например, прямо сейчас Риндо норовил стянуть с себя очки и начать протирать. — Не визжи. Кажется, я знаю, чей это дневник.

***

      Она утратила покой. Слушала вполуха, озиралась в коридорах, не могла сосредоточиться на самостоятельных и важной контрольной. Где-то было то, что принадлежало ей, и это что-то не должен был увидеть ни один из учащихся этой школы. Если это попадет к неправильным людям… Наверное, каждый встречный помнил, что она не расставалась с этим ни на секунду, постоянно держала в руках и отшучивалась на вопросы. Когда это пропало? Когда в неё врезались младшеклассники? Или она забыла это на подоконнике?.. Нельзя было ложиться так поздно сегодня. Если бы она хоть чуточку соображала, то точно бы вспомнила.       Сделав глубокий вздох, она ткнулась лбом в холодную дверцу школьного ящика. Задержала дыхание. Могла ли она переобуться и отправиться домой или ей стоило остаться и ещё раз пробежаться по школе?       С металлическим лязгом в ящик что-то ударило. Она медленно повернулась на звук. Чья-то рука? Её окликнули, и она вздрогнула. — Повторяю. Это твоё?       Она подняла на говорящего распахнутые в шоке глаза, и мир рухнул. Во рту пересохло. Она не могла себя заставить посмотреть вниз, на сверкающий блестками розовый блокнот. Ран Хайтани и не нуждался в ином подтверждении. Он оглянулся назад и кому-то кивнул. Рука в сантиметре от её лица исчезла; Ран шагнул в сторону и, тем самым, уступил место кому-то другому. Побледнев, она вжалась спиной в ящик. — Что ж, будем знакомы, — навстречу ей была протянута распростертая ладонь. — Меня зовут Риндо Хайтани, и я ебырь твоей мамаши.