Будем как боги

Запустив газовый хроматограф, Элла сняла с полки большую кружку с надписью «Star Trek Las Vegas Convention 2018» и осторожно выглянула из лаборатории. И так же осторожно, на цыпочках, сделала несколько шагов: как раз столько, чтобы увидеть, что в кабинете Маркуса горит свет. А больше Элла ничего разглядеть не смогла: как назло, лейтенант опустил жалюзи. — Элла! Вот теперь она чуть было не выронила кружку. — Прости, — сказала Шарлотта. — Кажется, я тебя напугала. — Все в порядке, — Элла улыбнулась. — А что ты делаешь здесь в воскресенье? Да еще так рано? Шарлотта склонила голову набок и прищурилась. — То же самое я хотела спросить у тебя. В ответ Элла салютовала ей пустой кружкой. — Ну, сейчас я иду за кофе. — За самым ужасным кофе в истории Лос-Анджелеса? Раз так, я составлю тебе компанию. Рассмеявшись, они зашагали на кухню, и Элла скользнула взглядом по кабинету, завешенному жалюзи. Похоже, Маркус очень торопился и не заметил, что между дверью и прозрачной стеной оставался узкий просвет. Зато теперь Элла точно видела, что он и вправду сидит за столом. Шарлотта подняла бровь и, кажется, хотела что-то спросить. Элла не оставила ей на это никаких шансов: она первой вбежала на кухню и немедленно заглянула в кофеварку. — Представляешь, никто даже не подумал налить воды! — Потому что для этого нужно встать в шесть, наскоро позавтракать, час болтаться в пробках и в восемь быть в участке. — В восемь тридцать, — возразила Элла. — Так, а где кофе? Вчера банка стояла тут, куда ее дели? А пробок сегодня вообще не было. В общем, я вызвала такси и всю дорогу смотрела в телефон. Каждый день бы так! Кофе нашелся слишком быстро. И слишком быстро нагрелась вода. А кружку с надписью «Star Trek Las Vegas Convention 2018» можно было и не споласкивать. К счастью, во взгляде Шарлотты что-то поменялось: цепкий адвокатский прищур разом исчез. — Извини. Ты же без машины. Жуткий случай, я очень тебе сочувствую. Дэн мне все рассказал. — Ничего страшного, — махнула рукой Элла. — Лучше расскажи, как сейчас дела у Дэна? — Поправляется. Все не так страшно, как казалось сначала. Сегодня после обеда Дэна выписывают, и я заберу его домой, — сказала Шарлотта. — И все-таки я очень хочу помочь тебе с иском. Ты хотя бы представляешь, сколько мы сможем стрясти с этих идиотов? — Моя страховка и так ими занимается. Не думаю, что нам стоит выставлять второй иск. — Конечно, стоит! А как же моральный ущерб? Дело не только в твоей машине, Элла! — Знаешь, я подумаю, — ответила Элла. — Ты настоящий друг. И все-таки, что ты делаешь в участке в воскресенье утром? Шарлотта как раз выудила большую зеленую чашку из посудомоечной машины. — Завтра и послезавтра я работаю из дома и решила заехать сюда за документами. А ты? — Надо закончить микроскопию по делу ван Ховена, — ответила Элла. — А еще у меня сотня проб по делу Миягишимы, все это надо обработать и поскорее. — На выходных? — Иначе я просто не успею. Теперь на Эллу снова смотрела непревзойденная адвокат Ричардс. — Надеюсь, ты здесь не потому, что Пирс тоже приперся в участок? Я понимаю, что ему совершенно нечем занять себя на выходных. И что, подчиненные должны страдать вместе с ним? Элла уже раскрыла рот — нужно было срочно все объяснить. С пробами Элла справилась бы и в какой-нибудь другой день. Сюда она пришла только потому, что еще в пятницу Маркус сказал — и не ей одной, это слышали человек пять, включая и шефа полиции Оливию Монро, — что будет в участке на выходных. Потому что работы у них было много, невпроворот. Особенно теперь, когда Дэн угодил в больницу, а Хлоя отпросилась на несколько дней из-за Трикси. Но в главном Шарлотта не ошиблась: Элла была здесь, потому что сегодня здесь был Маркус. И вчера тоже. Потому что Маркус не уехал в Тихуану. Не исчез. Не сделал ничего такого, о чем Элла вообще не хотела бы думать, с тех пор как она наконец все поняла — не все, но многое — с тех пор, как обо всем догадалась, все-таки задала ему вопрос и получила ответ, до смерти правдивый — какая злая ирония — и очень страшный. И теперь знала, что Проклятие действительно было Проклятием. А не Даром. Не то чтобы она смогла бы его остановить. Впрочем, Элла втайне надеялась — как бы глупо это ни звучало — что сможет. И именно поэтому пришла сюда сегодня. На всякий случай. Вслух она сказала другое. То, что Шарлотта Ричардс — и все остальные — ожидали бы услышать от прежней, понятной всем Эллы Лопес: — У нас сейчас правда много работы. Ты не поверишь, сколько всего случилось. Эти два убийства в пятницу, а вчера мне пришлось срочно брать на себя еще и Миягишиму. — Почему нет, я верю, — Шарлотта пожала плечами. Потом налила кофе себе и Элле. — Просто не позволяй садиться себе на голову. Я слышала, что произошло на складе. Между прочим, Пирс должен был добраться туда раньше. И вообще лучше продумать ситуацию. Дэн сказал, что сперва не мог ему дозвониться! Нет, я знаю, что ты считаешь его героем, но… — Да, — кивнула Элла. — И сейчас особенно. В глазах Шарлотты мелькнуло удивление, но ни о чем спрашивать она больше не стала. Кофе они допили молча, а потом Элла наконец вспомнила: — Обними за меня Дэна, хорошо? — Обязательно. — Я позвоню тебе завтра. Не хочу мешать, Дэну надо поправляться… — Ну что ты. И вообще, может, заглянешь к нам завтра вечером? Дэн будет рад. Элла улыбнулась. Попрощавшись с Шарлоттой, она наконец ушла в лабораторию. И заметила по пути, что в офисе лейтенанта темно. Подкравшись к двери, Элла осторожно заглянула в просвет между жалюзи. Маркуса на месте не было. Она задержала дыхание. Волноваться не о чем, сказала себе Элла. И просто зашагала вперед, пока мимо нее не пробежал Гаспар Фойль, молодой стажер, которого они только что взяли в команду. Кажется, Хлоя еще в четверг составила для него целый — очень длинный — список заданий. — Гаспар, слушай, ты не видел лейтенанта Пирса? — Видел, он как раз шел на допрос, — ответил Гаспар. — Говорят, взяли кого-то из подозреваемых по делу Миягишимы. Элла кивнула. Вернулась к себе в лабораторию и поняла, что ей надо с кем-то поговорить. Не с Гаспаром. Не с Хлоей. Не с Шарлоттой или Дэном. В любое другое время Элла просто бы позвонила Люциферу. Тот бы пригласил ее заглянуть вечером в Lux, налил коллекционной текилы, а потом бы они — непременно до трех утра — болтали обо всем на свете, и Элла обязательно поймала бы себя на мысли о том, что говорить с Люцифером ей проще, чем с Джеем, Рикардо или Чезаре. Но после того, как Люцифера отстранили от работы в участке, это стало невозможно. Потому что Люцифер мог вести себя сколь угодно эксцентрично — например, упорно называть себя дьяволом — но именно он оказался, как бы смешно это ни звучало, чертовски проницателен. Он выяснил, кто такой лейтенант Маркус Пирс на самом деле. У Люцифера и вправду был отличный нюх на преступников. Видимо, он заподозрил что-то еще месяц назад, когда попросил Эллу помочь ему: всего-то немного последить за лейтенантом. Конечно, она отказалась. Конечно, она и сегодня поступила бы точно так же. Но и простить себе этого — не могла. И дело было не в том, что Люцифера не хватало в участке, особенно теперь, когда допросы подозреваемых шли один за другим. Просто Люцифер — их добрый, немного дурашливый и взбалмошный, зато всегда отзывчивый Люцифер — не заслуживал такого несправедливого наказания. Элла чувствовала себя предателем. И прекрасно понимала, что ее коротенькие СМС ничего не искупят. Повертев телефон в руках, Элла набрала свое обычное «Как ты?» А через минуту прочла ответ: «Доброго дня, мисс Лопес! Все в порядке. И я обязательно вернусь. Ваш Король Ада». На мгновение Элла даже поверила: все так и будет. Когда-нибудь вся эта история с Грешником сотрется из памяти, когда-нибудь обаятельный дьявол на «Корвете» опять примчится ей на помощь, и все станет по-прежнему. В сердце будто вонзилась заноза. Не станет, поняла Элла. А вот почему, она не знала. Ей вдруг очень захотелось позвонить в Детройт: бабушка обязательно бы ее выслушала и сразу бы поняла, о ком идет речь. И, возможно, дала бы хороший совет. Но разговор с бабушкой Элла решила оставить в качестве последнего средства, если ничто другое не поможет. А сейчас вернулась к своим пробам: на месте убийства мистера Акихиро Миягишимы она нашла отпечатки пальцев как минимум пяти человек. И кровь как минимум двух. Она не знала, сколько прошло времени, когда дверь в лабораторию вдруг распахнулась. — Лопес! Есть какие-нибудь новости по ван Ховену? Элла крутанулась на табуретке. — Доброе утро, лейтенант, — сказала она. Конечно, он снова надел маску — свою обычную, непроницаемую маску лейтенанта Пирса. Как будто ничего не случилось. Как будто она не ездила в Детройт и Чикаго, как будто Люцифера не выдворили из участка, как будто сам Маркус не рассказывал ей про Проклятие, как будто она, черт возьми, не вытаскивала из него пули всего лишь пару дней назад. Лицо его вдруг смягчилось, а ледники в глазах будто растаяли. — Доброе утро, — ответил Маркус. И даже то, что он тут же скрестил руки на груди, будто отгораживаясь от нее, не мешало. Но рукав серой футболки задрался вверх — кто-нибудь мог бы тактично подсказать лейтенанту, что футболки желательно покупать на размер больше, ну если только он не хочет, чтобы на него пялился весь участок, — и теперь Элла видела кусок той самой татуировки на его предплечье и черную линию, так ярко проступавшую на его коже, и снова вспоминала, как спорила с Маркусом насчет антисептиков и анестетиков и как старалась не смотреть на этот темный кружок и не гадать, что он означает. Правда, в его глаза она тогда тоже старалась не смотреть. Почему-то она была уверена: стоит ей сделать это, и он сразу все узнает и все поймет о ней самой. — Я просто решил спросить, вдруг вы успели… — продолжил Маркус. — Успела, — сказала Элла. — Убийца ван Ховена оставил достаточно следов, и уже по характеру раны и по тому, с какой силой был нанесен удар, я могу сказать, что он небольшого роста. Похоже, это женщина чуть выше меня. Генетический анализ мою версию подтвердил. По-моему, вам стоит поговорить с миссис ван Ховен. — Или с его новой подружкой. У Кэтрин Коллетье нет алиби. Элла покачала головой. — Вряд ли. Хлоя показывала мне ее фотографию. Нет, Кэтрин слишком высокая. И спортивная. Если бы это была она, нож вошел бы намного глубже. Ну или Кэтрин хочет, чтобы мы подумали на миссис ван Ховен, и точно просчитала, с какой силой нужно закалывать бойфренда ножом. Маркус кивнул. — Знаете, Лопес, вы не обязаны этого делать. — Ну почему, — удивилась она. — Вы завалены работой, и я просто пытаюсь помочь. — Я не об этом, — заметил Маркус. Помедлил и отвел взгляд в сторону. — Не нужно меня сторожить. Ни в субботу, ни в воскресенье. Я никуда не денусь. Элла спрыгнула с табуретки. За долю секунды оказалась перед ним: нос к носу. — Никто никого не… — … этот «проект» по исследованию генома обязательно будет продолжен, — вставил он. — Поверьте, Лопес, у вас нет причины беспокоиться на мой счет. — Причем тут какой-то «проект», — выпалила Элла. — Вы что, правда ничего не понимаете? Своего голоса она не узнала. В том смысле, что повышать голос — и тем более кричать — она уж точно не собиралась. Ну, зато Маркус ее услышал. И увидел — тоже. И сейчас, когда все маски наконец были сняты, и когда пала вся броня, и были навсегда сброшены тяжелые доспехи, сейчас она смотрела в эти удивительные голубые глаза и думала: это все-таки случилось. Тот, кто в это мгновение стоял напротив нее — самый необыкновенный, однажды ворвавшийся в ее жизнь и все в ней изменивший человек — он теперь знал о ней все. А все остальное сейчас — в целом мире — не имело значения. — Извините, — сказал Маркус. — Я не должен был этого говорить. — Вы всегда так отталкиваете людей? Он покачал головой. И даже улыбнулся: правда, улыбка эта вышла грустной. — Пришлось научиться. — Знаете, вы могли бы рассказать о себе чуть больше. — Вам не понравится, Лопес. — Ну, что мне еще не понравится? Что мой босс замешан в… — Элла запнулась. Мимо лаборатории кто-то прошел: кажется, их новый стажер очень старался быть полезным. И Джоан с Сэмом тоже. — Ладно, вы сами все знаете. И я тоже знаю. — Нет, — спокойно ответил Маркус. Он даже не оглянулся, когда за прозрачной стенкой у него за спиной послышался смех. И стук каблуков. — Не это. Как все устроено на самом деле. Они переглянулись. Маркус смотрел на нее, сощурив глаза. Ни Гаспар, ни Джоан его не интересовали. Кажется, сейчас он оценивал ее, Эллу Лопес, и пытался вычислить, хватит ли в ней прочности. — Вы считаете, что я не выдержу? Это вы зря, правда. — Я уже видел, что бывает в таких случаях. — Господь Бог не прощает тех, кто выдает Его тайны? Или тех, кого в эти тайны посвящают? — Дело не в тайнах. В нашем мире вообще не существует прощения. — Прощение не зависит от Господа Бога, — возразила Элла. — Есть он или нет на Небесах. Господь Бог для этого, если честно, вообще не нужен. Прощение зависит только от нас с вами. — Вот видите, — Маркус хитро улыбнулся. — А я вас предупреждал. Что я могу поделать, если вам не нравится? — Не нравится. Но я же не спорю с вами, лейтенант. Он кивнул. — Да, Лопес. Вы сейчас спорите с Богом, а это намного хуже. — Я его не боюсь. Маркус вздохнул и промолчал. — Можно задать вам один вопрос? «Пока вы снова не убежали», — подумала Элла про себя. — Конечно. — Я пойму, если вы не захотите отвечать, — начала Элла. — Несомненно, это очень личное. Как назло, Маркус с интересом вскинул на нее глаза. Набрав в легкие побольше воздуха, а в сердце — храбрости, Элла скороговоркой продолжила: — Вы проводили арест Джерри Блэккроу для того, чтобы подставиться под его пули. Смотреть в его глаза Элла больше не могла и просто отвела взгляд в сторону. И теперь разглядывала не Маркуса, а свой вытяжной шкаф и растворы в колбах: один для электрофореза, второй для анализа плазмы. Между прочим, вспомнила она, пару дней назад Маркус вел себя так же. Это не помогло. Элла все искала эти хорошие, правильные слова — и не находила. Может, их и не было. — Вы хотели снять с себя Проклятие, — прошептала она. — Как вы сами сказали, вы делали это «тысячи раз». — Лопес, я пытался убить себя с Бронзового века, — ответил Маркус. — Вы про это хотели меня спросить? Ну, я перепробовал все на свете. Все способы, какими можно убить человека. Тот случай с Джерри Блэккроу — ерунда, просто одна из попыток, ничего из ряда вон выходящего. Меня действительно нельзя уничтожить физически. Вы же проходили в школе историю? Помните извержение вулкана Санторини, которое уничтожило минойскую цивилизацию? Ну так вот, в тот раз я был уверен — хотя бы так получится… — … это ужасно. Маркус замолчал. — Это ужасно, — повторила Элла. — И я даже не знаю, что хуже. То, насколько легко вы сейчас про это рассказываете. Или то, что вам никто прежде не говорил, насколько это плохо и страшно. Теперь Маркус внимательно разглядывал ящик, пылившийся под столом уже года полтора: однажды Элла собрала все просроченные реагенты для хроматографии. И каждый день собиралась распечатать форму, составить список, расписаться и наконец отнести этот дурацкий ящик — кстати, очень тяжелый, вот будет чем заняться Гаспару, — на склад. И все откладывала. — Так я и думала. — Я всегда надеялся, что смогу перехитрить Господа Бога, — Маркус снова поднял на нее взгляд, а в его голосе привычно зазвучал металл — то есть, железобетонная уверенность в своей правоте. — Чего бы мне это ни стоило. И если он решил, что я должен жить вечно и смотреть, как все рядом превращается в пыль, значит, я найду способ это прекратить. — Очень жаль. Скорее всего, Господь Бог даже не заметил, что вы бросили Ему вызов, — возразила Элла. Маркус коротко рассмеялся. — Или каждый раз радовался, когда мне снова не везло. Вы же это имели в виду? Отвечать она не стала. — На самом деле, я хотела спросить вас о другом. Вы же больше не… — Нет, — ответил Маркус. — Хорошо. Не представляю, как бы я смогла спокойно приходить в участок и работать, зная, что рядом со мной кто-то регулярно пытается лишить себя жизни. И самое страшное — считает это нормальным. — Лопес, ну теперь вам не о чем волноваться. Вот уже полтора года, как я взял тайм-аут. — Полтора года? Вот теперь все встало на свои места. Или нет. — Значит, вы приехали в Лос-Анджелес, потому что… — … потому что у меня были идеи, что еще может сработать. Уверяю вас, Лопес, вы не захотите знать подробности. На миг они снова переглянулись. — Что все-таки случилось в тот день? — В какой? — Полтора года назад, — объяснила Элла. — Вы пришли на работу в очень плохом настроении. Я вас до этого таким не видела. И, наверно, никто не видел. Поэтому мне пришла в голову эта дурацкая идея — ну, я попросила всех, кто мне попался в участке, написать вам на бумажке что-нибудь хорошее, сложила в коробку и принесла вам. Получилось не очень, и потом я хотела позвать на помощь Дэна, чтобы он вас как-то развеселил, но вместо этого мы начали говорить про нейросети. А затем вы зашли в мою лабораторию и спросили, может ли генетическая экспертиза определить, что кто-то является бессмертным… — Человек, которого я считал причиной всех своих бед, погиб во второй раз. Элла долго собиралась с мыслями. Она уже раскрыла рот, когда Маркус неожиданно продолжил: — В первый раз я убил его сам, — объяснил он. — Мы с ним ненавидели друг друга почти всю жизнь. Но в той драке мне повезло больше. Я получил Проклятие, а он отправился в Ад. Где каждый день я убивал его снова и снова. Тысячи лет подряд. Знаете, в чем ирония? Я был уверен, что он попал в Рай. И я продолжал его ненавидеть. Но однажды некая сила вытащила его из Ада, и он вернулся на Землю. — И что было дальше? — Мы помирились, — сказал Маркус. — А через несколько минут его сбила «скорая». Минуту или две Элла ничего не отвечала. Потому что Маркус был прав, когда предупреждал, что ей не понравится. Ей и не понравилось. Одно дело гадать, что все-таки ждет человека за завесой смерти, и совсем другое дело — знать все заранее. Что в этом мире есть Ад. Что можно погибнуть в драке и угодить туда. Чувствовала она и другое: Маркус сейчас рассказал что-то очень личное. Что-то очень важное для него. И, конечно, недосказал самое главное. Как обычно. Путано, странно и непонятно. Ровно так, как вышло в тот раз с Хлоей. Когда Маркус устроил засаду на Грешника. Когда терпеливо ждал его, сидя в машине вместе с Декер, и зачем-то солгал ей, рассказав, что Грешник убил его брата. Хлоя тогда не знала, что и думать — и, похоже, выбросила эту историю из головы. Не первый случай, когда семья полицейского оказывалась под ударом, да и слишком многое произошло потом: Грешник задал им жару. Вот только это был не настоящий Грешник. Настоящий никуда не исчез. И сейчас стоял перед ней, скрестив руки на груди. А в тот раз он просто говорил о себе. — Это был ваш брат? — догадалась Элла. Голубые глаза сверкнули — и снова превратились в ледники, а она поняла, что не ошиблась. В лабораторию постучали. — Лейтенант, — на пороге стояла Оливия Монро. — Я везде вас ищу. Маркус исчез за дверью, и Элла осталась одна. В конце концов, у нее было много работы: столько, что ланч она пропустила. Из лаборатории выбралась только в два часа дня. Выпила две чашки кофе — в первую даже забыла положить сахар, пожевала взятый на заправке сэндвич. Налив себе еще кофе, Элла выбралась из кухни. В кабинете Маркуса горел свет, а жалюзи были подняты, и сейчас Элла прекрасно видела все — и Оливию, и Сэма, и нового стажера. И не могла отделаться от мысли, что это он тоже устроил специально: хотел показать, что караулить его вправду не нужно. Что он тут, на месте. И никуда больше не денется. Вернувшись к себе, Элла открыла браузер. Ничего нового на сайте NCBI — Национального центра биотехнологической информации — не появилось. Она попыталась вспомнить, скольким компаниям — кроме тех четырех — были отосланы образцы, и решила, что исследования еще просто не закончены. И очень скоро появится новая публикация — например, ученые расшифруют еще один кусок генома и найдут, за что он отвечает. Или сразу новая патентная заявка. И человечество еще дальше — пусть и на крохотный шажок — продвинется к разгадке того, как устроена Вселенная. А раз так, когда-нибудь люди смогут сами выбирать, в каком мире им жить. Там, где есть Ад, Проклятия и Бог, не ведающий жалости. Или в мире, где для всего этого просто не останется места. Когда-нибудь так и будет, решила Элла. Интересно, что бы сказала на это ее бабушка, Мария Франциска Гуадалупе? С минуту Элла всерьез раздумывала над тем, чтобы позвонить в Детройт. Поговорить: о вере и сомнениях. В конце концов, это именно бабушка в детстве научила ее пользоваться отмычкой. На тот случай, если Господь Бог не успеет прислать на помощь ангела-хранителя. И сейчас, разглядывая сайт NCBI, Элла снова — больше, чем когда-либо — ощущала себя той восьмилетней девочкой, которая вдруг научилась вскрывать замки и отпирала одну из потайных дверей. Наверно, бабушка бы ее поняла. Наверно, бабушка даже смогла быть дать ей дельный совет, как ей теперь вести себя с Маркусом: в самом деле, не караулить же его каждый день. Как перестать бояться, что он вправду исчезнет. Особенно теперь. После их сегодняшнего разговора. Закрыв браузер, Элла поднялась на ноги. Подошла к прозрачной стене, вгляделась, вслушалась: как всегда в воскресенье, в участке было тихо. Разве что в дальнем углу робко трещал принтер, а на столе Дэна кто-то оставил свой телефон, и теперь этот телефон жалобно пищал. Неожиданно Элла поняла, что ей нужно сделать. И какой номер набрать. — Рада тебя слышать, — Линда ответила сразу. — Я не очень мешаю? — Сегодня воскресенье, у меня был только один клиент, и мы с ним как раз закончили. Так что я полностью в твоем распоряжении. Элла улыбнулась. И мгновенно представила, как сейчас улыбается Линда, а в том, что та улыбается, Элла не сомневалась: в ее голосе слышались самые теплые нотки. Но сама она медлила. — Элла? — Мы можем встретиться? — выпалила она наконец. — Знаешь, мне бы пригодился твой совет. — Выпьем по коктейлю в Lux? Или ты заедешь ко мне, а потом мы решим, куда отправимся? — Точно не в Lux, — сказала Элла. — Но я знаю пару неплохих кофеен, где довольно тихо и никто не станет мешать, и…. Она очень старалась, чтобы ее голос звучал весело и непринужденно. Будто она правда хотела пригласить подругу на латте с пирожными. Вот только Линда, кажется, сразу все поняла. — Лучше в моем офисе. — Я хочу поговорить не о себе, — ввернула Элла. — И я понимаю, что это работа, поэтому… — Все в порядке, — ответила Линда. — Приезжай, я буду тебя ждать. Элла быстро собрала вещи, запихнув в сумку все, что стоило взять с собой, и вызвала такси. На улице в этот час было душно и безветренно, и трудно было даже поверить, как близко к городу лежит океан. Лос-Анджелес не верил ни во что, кроме вечного лета: даже в первые дни ноября. «Доктор Линда Мартин», — прочла Элла на табличке у офиса. И подумала, что никогда не появлялась здесь раньше. И что это именно то, что ей было нужно сейчас: научный, рациональный подход. Взгляд образованного, эрудированного человека, который предельно далек от всего сверхъестественного и необъяснимого и ничего не принимает на веру. — Кофе? — предложила Линда. — Лучше бы стакан воды, — попросила Элла. — И, это, мне надо лечь? — Необязательно. Располагайся поудобнее, я сейчас вернусь. Вода была холодной — и это тоже отрезвляло. И помогало думать. Поэтому, когда Линда устроилась напротив нее с тетрадкой в руках — на довольно жестком стуле, как показалось Элле, — она решила, что больше медлить нельзя. И что сейчас она задаст все свои вопросы. И получит ответы. — Ты не знаешь, как дела у Люцифера? Вопрос явно не застал Линду врасплох. — Последний раз я видела его на той вечеринке в Lux. — Он бросил терапию? — Он приостановил наши встречи, — сказала Линда. — Я очень надеюсь, что он вернется. — Конечно, — кивнула Элла, отхлебнув еще воды. Диван оказался очень мягким, и сейчас она с удовольствием откинулась на спинку. — Я понимаю, что Люцифер твой пациент и ты должна сохранять конфиденциальность. И не можешь мне всего рассказать. Но он также мой друг, и в данный момент я немного волнуюсь за него. — Ох, — Линда вздохнула. — Одно верно: Люциферу очень повезло с друзьями. Сейчас мы все о нем беспокоимся, не правда ли? Секунду или две Элла раздумывала, стоит ли ей вот так, сходу, открывать все карты. Но дело касалось Люцифера. И Маркуса тоже. — Не знаю, слышала ли ты о том, что случилось в участке. Линда подняла бровь. — Люцифер… повел себя, как Люцифер. Намерения у него были исключительно благие. И я действительно считаю, что с ним поступили несправедливо. Представь себе, его отстранили от работы, — сообщила Элла. — На месяц. — То есть у Люцифера появилась масса свободного времени, — на мгновение Линда словно задумалась. — Ему грозит депрессия? — Скорее, ему грозит очень впечатляющий прилив сил. Который может иметь самые непредсказуемые последствия. Для него самого и не только. Элла попыталась это представить: Люцифера на максимуме своих сил. И подумала, что ничего не понимает. — Видишь ли, — продолжила Линда. — Сейчас Люцифер переживает острейший, глубинный кризис. Он пробует себя в новой роли. — Как актер? Линда пожевала карандаш. — Не совсем. Но роль, которую он выбрал — очень сложная. По сути, он взял на себя функцию собственного отца и теперь учится принимать решения в соответствии с ней. А это означает не что иное, как возложить на себя огромную ответственность. За целый мир. — К сожалению, я совсем не знаю его отца, — заметила Элла. — Ну если только это не сам Господь Бог, как утверждает наш удивительный мистер Морнингстар. Впрочем, в этом случае разницы все равно никакой: со Всевышним мы тоже не знакомы. Она улыбнулась — и даже рассмеялась. Искренне — и ни во что не играя. То есть, рассмеялась прежняя Элла Лопес. Которая никогда не покупала билет на рейс в Детройт. Не видела, как быстро, буквально на глазах, заживают раны. Не слышала истории человека, которого этот Всевышний проклял. Маркус был прав: ей не понравилось. Нынешняя, настоящая Элла Лопес не улыбалась. Ей казалось, что к лицу приклеилась маска, которую она отчаянно хотела содрать. Получалось так себе. Но в глазах Линды засверкали веселые, хитрые искорки, и быть прежней Эллой стало уже не так трудно. Да и нынешней тоже. — На самом деле Люциферу обязательно нужно попробовать себя в этой роли. Иначе он так и не сможет проработать свой конфликт с отцом, а также избавиться от чувства вины. Но я верю в Люцифера. И надеюсь, что скоро он найдет свой собственный, ни на что не похожий путь. Элла кивнула. Голос Линды завораживал — и успокаивал. Казалось, все так и будет. — Что-то подсказывает мне, что ты пришла сюда вовсе не из-за Люцифера. — Это правда, — призналась Элла. Она допила воду и отставила стакан в сторону. — Я хотела поговорить совсем о другом человеке. Возможно, ты о нем даже слышала. Но будет лучше, если я не стану называть его имя. Линда снова открыла свою тетрадку. — Ничего страшного. Расскажи то, что можешь рассказать — и что считаешь нужным. В любом случае, все останется между нами. — Хорошо, — согласилась Элла. — Он тоже работает в полиции. Он прибыл в Лос-Анджелес из другого города два года назад. Не поверишь, но однажды я даже слышала его доклад на конференции по криминалистике, а когда узнала, что он будет работать у нас — это казалось чем-то невозможным. Я и он — в одной команде? Никогда! Не может быть! Фантастика! Помню, что я всех в участке достала этой новостью. Некоторые люди потом еще долго боялись заговаривать со мной. Ты же знаешь, как я умею увлекаться. — Знаю, — рассмеялась Линда. — И по-хорошему тебе завидую. — Да ладно. — Это вправду дано не всем. Так, и как у тебя сложились отношения с твоим героем? Элла пожала плечами. — Нормально. Нет, правда. Мы не так уж много общались. Ладно, давай я все-таки буду называть его лейтенантом. Так будет проще, правда? И сразу понятно, что он мой босс. И что он мне очень нравился. Все в нем. Вообще все, понимаешь? Я никогда не видела никого подобного. Только не думай, работе это не мешало. Я сразу поняла, что он не моего поля ягода. — Хм, — только и сказала Линда. — Почему? — Потому что у него слишком красивые голубые глаза. И плечи. В смысле, бицепсы. А еще он высокий, — ответила Элла. — Короче, для такой, как я, наш лейтенант был слишком хорош. Мне казалось, что мы играем в разных лигах. Вот Хлоя Декер — другое дело. Ну, она все-таки настоящий детектив, ловит опаснейших преступников, очень смелая, а главное, в ней нет ни единой червоточины... Представь себе, я даже пыталась ей помочь. Думала, что они нравятся друг другу. Ничего не вышло, а потом… Теперь Элла не знала, как продолжать. Линда вскинула на нее глаза и снова облизала кончик карандаша. — То, что я сейчас скажу, будет звучать очень странно, Линда. — Ничего страшного. Элла вздохнула. Посмотрела Линде в глаза и добавила: — На всякий случай скажу, что я не сижу на колесах. — Это никогда не пришло бы мне в голову, — заметила Линда. — Как ты и сама знаешь, Элла, в этот кабинет постоянно ходит, ну или ходил, наш общий знакомый, некий мистер Люцифер Морнингстар, который называет себя дьяволом и Королем Ада. Честное слово, Элла, после этого меня трудно чем-то удивить. Я могу работать с любыми метафорами. — Ладно. Дело в том, что… С минуту Элла искала подходящие слова. — … что он обладает суперспособностями, — выдала она наконец. — Наш лейтенант. Это правда, Линда. Я надеюсь, в будущем ученые найдут, как все это объяснить. Но он на самом деле неуязвим. Он способен пережить что угодно. Даже прямой выстрел в сердце. Недавно мне пришлось вытаскивать из него пули, и я своими глазами видела, как на нем заживают раны. Линда кивнула. Глаза ее не выдавали никакого удивления: будто этот кабинет каждый день или хотя бы раз в неделю посещали сверхъестественные существа. Элла все равно отвела взгляд в сторону. И лишь тогда добавила: — Он бессмертен. — И он сам доверил тебе свою тайну? — Не совсем, — Элла покачала головой. — Поначалу мы с ним просто разговаривали на темы бессмертия и неуязвимости. Возможно ли это вообще с точки зрения биологии и генетики, и как наука могла бы объяснить подобные вещи. Конечно, лейтенант вел себя так, словно речь шла вообще не о нем. А потом я поняла, что это не просто разговоры. И все сложилось в мозаику. — Скажи, что ты почувствовала в этот момент? Удержаться Элла не смогла. Улыбнулась. Потому что помнила, как это было. — Что я попала в один из своих любимых сериалов, и рядом со мной теперь обитает Кларк Кент. Только повзрослевший и заматеревший. — Должно быть, это потрясающее ощущение. Тебе стало проще или сложнее общаться с ним? — Даже не знаю, — призналась Элла. — Конечно, мне показалось, что теперь и я приобщилась к чему-то сокровенному. И что я непременно должна ему помочь. Потому что помогать настоящему супергерою — это круче всего на свете, разве нет? — Конечно, — согласилась Линда. — Но я не это имела в виду. — Все осталось как раньше. Что могло измениться? Я же видела, что он не просто играет в другой лиге, он вообще другой. Он бессмертный, Линда. Который каждый день садится на мотоцикл и приезжает в участок, представляешь? Потому что он решил жить среди обычных людей, чтобы их спасать и защищать. — Я так и думала. Они переглянулись. — Это ведь не конец истории? — спросила Линда. — Нет. — Предположу, что ты узнала о своем необыкновенном коллеге что-то еще. Поднявшись на ноги, Элла подошла к окну. Выглянула на улицу. Убедилась, что обычный Лос-Анджелес никуда не делся. Вон, в кофейне напротив сегодня обещали двадцать процентов скидки всем, кто закажет большой моккачино. Надо будет туда заскочить, подумала Элла. И повернулась к Линде. — Он бессмертен и неуязвим не потому, что родился или был создан таким. И не потому, что его прислали с другой планеты. Все намного хуже. Линда внимательно смотрела на нее. Но не торопила. — Его проклял сам Господь Бог. Потому что он убил собственного брата и должен был понести наказание. Жить вечно и смотреть, как все остальные умирают. Кстати, его брат угодил в Ад и провел там тысячелетия. Линда, меня учили верить в Бога с детства. Раньше я ходила в церковь каждое воскресенье, и мне нравилось. А теперь я узнала, что Господь Бог несправедлив. Выходит, если я убью человека, который хочет убить меня, — меня все равно ждет наказание. И наоборот, если жертвой стану я, ничего не изменится, и я все равно попаду в Ад. — Хм, — сказала Линда. — Сейчас мы говорим не о Господе Боге. Поэтому давай оставим его в покое. И сосредоточимся на твоем герое. — Скажем честно, он еще не все мне рассказал. — Действительно. Но он рассказал не так уж мало, как мне кажется. — Все остальное я раскопала сама. Его героическая биография почти полностью выдумана. Можно сказать, что он не тот, за кого себя выдает. Есть еще одна проблема, — теперь Элла старалась говорить тише. — Скажем честно, у него темное прошлое. А совсем недавно у него было очень темное настоящее. И да, он уже знает, что я в курсе. Линда слегка прищурилась. И захлопнула тетрадку: причем сама Элла была готова поклясться, что сколько бы Линда ни размахивала карандашом, на белом листе не появилось ни одной записи или хотя бы закорючки. — По крайней мере, твой лейтенант стал доверять тебе, — заметила Линда. — Это очень хорошо. Понимаешь, в его случае это большой шаг вперед. Она молча кивнула. — Что ты чувствуешь теперь, когда знаешь о нем намного больше? — Теперь… Элла опять медлила: как сегодня утром, когда не знала, как спросить Маркуса о его Проклятии. И когда оказалось, что подходящих слов не существовало. Сейчас все было иначе. Сейчас ей просто нужно было найти в себе немного смелости. И сказать Линде все как есть. — Иногда я боюсь, что он просто исчезнет. На Линду она не смотрела. — Что он больше не приедет в участок. Не станет проводить планерку. Не заглянет ко мне в лабораторию, потому что ему очень срочно нужно экспертное заключение. За окном взвизгнули шины — и сразу несколько автомобилей ответили возмущенными гудками. Обычный, ничуть не сверхъестественный Лос-Анджелес был на месте. — Не знаю, что я тогда буду делать, — сказала Элла. — Вообще не представляю. Они все-таки переглянулись. Вздохнув, Линда самым мягким тоном заметила: — К сожалению, у меня нет готовых рецептов. Вернее, один все-таки есть. Это честность. Умение говорить правду себе. Понимаешь, Люцифер не зря спрашивает каждого о своих настоящих желаниях. В этот момент многие люди открывают для себя, чего же они хотят на самом деле. — … на самом деле, — повторила за ней Элла. — Поправь меня, если я ошибаюсь. Когда рядом с тобой был твой идеальный лейтенант, ты решила, что у вас нет ничего общего. Затем он вдруг превратился в Кларка Кента. Твоя мечта сбылась, ты стала помощником супергероя, вот только ничего не изменилось. Жаль, но для тебя Кларк Кент все равно остался инопланетянином. Элла хотела возразить — и промолчала. — Зато теперь мы знаем, что это не так. Твой лейтенант не прилетел с Криптона. Он человек. Весьма неординарный. Ну, не каждый может похвастаться таким ярким резюме: убийство брата и бессмертие в качестве наказания. Назвать его безупречным офицером полиции тоже не получится. Конечно, у меня нет сомнений в его профессионализме или способностях. Но если я правильно уловила намек, Элла, он и сейчас замешан в чем-то таком, о чем ты решила не говорить в участке. — Линда… — Все в порядке, Элла. Вот что получается: непогрешимого лейтенанта больше нет. Зато есть симпатичный плохой мальчик. С голубыми глазами и бицепсами. Теперь главное не допустить, чтобы на него положила глаз какая-нибудь из твоих подруг, например Хлоя. Конечно, ты готова многим пожертвовать ради подруг, но только не им. Потому что ты наконец-то сняла его с пьедестала и решила оставить себе, верно? — Это плохо? — Нет, — Линда покачала головой. — Это не плохо и не хорошо. Это твой выбор. Элла вздохнула. — Знаешь, все это сейчас было очень прямолинейно. — Конечно. Мы же говорим о честности перед собой. Что отвечать Линде, Элла не знала. И нужно ли было что-то отвечать. А в следующее мгновение она подумала, что прежней и нынешней Эллы Лопес больше не существовало. Была только одна. Настоящая. — Есть еще кое-что, — продолжила Элла. — На самом деле, я пришла к тебе потому, что ему нужна помощь. Всю свою жизнь он желал перехитрить Господа Бога. То есть, искал способы себя уничтожить. Линда снова взялась за блокнот — раскрыла на середине, немного рассеянно полистала и опять захлопнула — а потом, будто ответов в ее записях не оказалось, положила блокнот на стол. — Больше похоже на месть, — заметила она, — чем на хитрость. И точно так же не имеет смысла. — Его Проклятие — это действительно Проклятие. — Потому что он так считает, Элла. И пока он сам в это верит, ничего не изменится. Элла вернулась на диван. Обхватила себя руками и затем сказала: — По его словам, сейчас он «взял тайм-аут». — Это хороший знак. Как бы он сам это ни называл. — Я могу как-то повлиять на него? Линда пожала плечами. — И да, и нет. Нельзя насильно затащить кого-то на терапию. Нельзя помочь тому, кто считает, что ему не нужна никакая помощь, и бросает все свои силы на саморазрушение. Но если он найдет другой способ «отомстить Всевышнему» — как бы глупо это ни звучало — тогда, безусловно, у него есть шанс сойти с этой дороги. — Хорошо, — кивнула Элла. — Если бы я еще понимала, что мне при этом делать. — Сказать ему, — в голосе Линды прозвенел металл, — что ты чувствуешь. Взгляд ее стал пристальным, цепким. — Сказать ему… — Элла запнулась. — Знаешь, мне кажется, он и так все понял. — Некоторые вещи лучше произнести вслух. Линда неожиданно улыбнулась. Черты лица ее тут же смягчились, и снова заискрились глаза. — Насколько мне удалось составить портрет этого необыкновенного героя по твоим рассказам, я могу сделать лишь один вывод. Он точно никуда не исчезнет. А если это все-таки случится, ты обязательно сможешь его вернуть.