Солнце любви

Это был самый обыкновенный день. Но я отчётливо помню каким он был: я отсидел положенные уроки, направился в клуб. Ничего необычного. Юкиношита уже была на месте, за книгой, и я, как обычно, сел на свое место, не тревожа ее, достал свое ранобэ и принялся сосредоточено читать, и некоторое время было слышно лишь перелистывание страниц. А потом произошло это. — Хикигая, ты любишь меня? — как гром среди ясного неба, прозвучал вопрос. Что же, подумал я, теперь Юкиношита Юкино не только королева льда, но и принцесса комедии: теперь, что бы я не ответил, она поставит меня в затруднительное положение, а затем, будет смеяться над этим до конца школы, и самого выпуска. Браво, Юкино, браво. И я решил играть по ее правилам. — Больше всего на свете. — с иронией ответил я, даже не поворачивая головы в ее сторону. И поздравив себя с успешной контратакой продолжил чтение, думая, что шутка исчерпана. Несколько следующих минут прошли в полной тишине, и я уже подумывал над тем, чтобы начать собираться домой, как вдруг тихий голос произнес: — А если узнаешь, что мне осталось всего несколько месяцев, ты все равно будешь любить меня? До меня медленно, адски долго доходил смысл ее слов: сначала я решил, что это самое идиотское продолжение шутки в моей жизни, затем то, что просто ослышался, и наконец я даже начал рассматривать вариант того, что все что происходит вокруг меня — всего лишь сон. — Да, Хикигая, это просто идиотский сон, — успокоил я себя, и вновь попытался вернуться к чтению, надеясь на то, что скоро смогу из него выбраться. И вдруг я услышал мерный стук капель… Адским усилием воли я все же повернул голову. Юкиношита сидела поджав ноги под стул, и смотрела на свои колени, на которых лежала книга в твердом переплете. На нее, с периодичностью в секунду падали капли слез, тут же разбиваясь и превращаясь в прозрачные кляксы. Я не мог видеть ее лица, оно полностью было закрыто волосами, но прекрасно понимал, что стоит за этими пятнами. Воздух из лёгких словно выкачали, мысли смешались, и я не мог даже нормально сформулировать предложение, не говоря уже о том чтобы сказать ей что-то. Я приложил неимоверное количество усилий к тому, чтобы просто разлепить внезапно засохшие губы. — Что п-роисходит? — я почувствовал как мой голос предательски дернулся. — Опухоль. Раковая. В мозге. — ответила она поразительно спокойно для ее положения. — Сколько? — лишь тупо спросил я, поражаясь бестактности своего вопроса. — Если без химиотерапии, то два месяца, — она все ещё не поднимала головы, и я не мог видеть ее лица. — А если с ней? — От четырех, но… — она запнулась, — но… — девушка пыталась выговорить несколько раз, но все ее попытки заканчивались лишь странным булькающим звуком. Она отчаянно сорвалась с места, добежала до меня, и попыталась обнять, но лишь опрокинула стул вместе со мной. Я попытался подняться, но оказался придавлен ее телом. Юкиношита не спешила менять положение тела и лишь повторяла уткнувшись лицом мне в рубашку: — Я не хочу умирать, Хачиман! Не хочу! — громкие рыдания прерывались на тихие слезы, и переходили на скулеж раненного зверя. Она дергалась так минут десять, а я только мог нежно гладить ее волосы цвета смолы, и тихо нашептывать что-то, как мне казалось, успокаивающее. Вскоре она выплакала все, что могла и затихла на моей груди, слушая ритм сердца, стучащего с адской скоростью. В другой ситуации это бы смутило меня, но только не сейчас. Все происходящее казалось мне сном, миражом, или галлюцинацией, но никак не реальностью. Мой мозг уже успел обработать информацию, и сделать вывод: Юкино умирает. Умирает неожиданно, быстро, болезненно. Совсем не так, как это должны делать молодые и красивые девушки у которых вся жизнь впереди. Но я не мог поверить собственному разуму. «И где теперь твой цинизм?» — пронеслось в голове. — Спасибо, Хикигая, — ее голос звучал парадоксально спокойно, и был даже немного уверенным, — мне уже лучше. — Четыре месяца, да? — мой голос не был тверд, и я только надеялся, что это не расстроит ее. — Два, Хачиман. — мягко поправила она, а затем приложив палец к губам продолжила — Если ты не против если я буду звать тебя Хачи-кун? — а затем с особой печалью произнесла — у меня просто не осталось времени на формальности. В прошлой жизни она бы ни за что не решилась на такое обращение. Я говорю прошлой, потому что знаю: как раньше, уже точно не будет. — Конечно. — ответил я. Я был совершенно пуст. Внешне я оставался спокойным, и даже мог вести вполне связный диалог, но внутри из меня будто вынимали душу: на ум совершенно ничего не шло, а в голове вертелась только одна мысль. Как же так. — Тем не менее — вдруг произнесла она — я не хочу чтобы ты и Юигахама чувствовали себя подавленно из-за этого. Моя смерть это всего лишь мой конец. Не ваш. Я хотел сказать ей что она ошибается, но не успел. Дверь открылась, и в комнату насвистывая какую-то простенькую мелодию, вошла она.

***

Я поздно осознал в каком щекотливом положении нахожусь: Юкино все ещё лежала на мне всем своим телом, и со стороны могло показаться, что мы просто парочка, которая наплевав на школьные правила решила провернуть акт непотребства прямо здесь и сейчас. А зная Юигахаму Юи, мы оба не сомневались: ей точно так покажется. А? — девушка застыла, не в силах подобрать слов — Хикки? Юкинон? — она перевела удивленный взгляд с меня на нее, и широко открыла рот. Лента с патронами была заряжена в словесный пулемет модели YY type-01. — Не подумайте! — затрещала она сбивчиво, — я рада, очень рада! — просто это так неожиданно! — когда вы успели? Почему не сказали? Я бы… — Юигахама! — рявкнул я, и видимо было в этом голосе что-то такое, что заставило ее замолчать и просто недоумевающе смотреть на нас. Я аккуратно выполз из-под Юкино, подал ей руку, помогая подняться. Мы встали напротив подруги, не зная как начать разговор. Наконец, Юкиношита заговорила. — Могу ли я называть тебя Юи? — осведомилась девушка. Эти слова, судя по выражению лица очень напугали рыжеволосую. — Конечно… Что за вопрос… — она выглядела очень удивленной, и хоть и старалась сохранять в голосе оптимизм, застывшие дорожки слез на лице подруги дали ей больше информации чем нам хотелось бы, — всегда могла… — Так вот, Юи… я… я… — она замолчала, не в силах продолжать, и потупила взгляд, пряча глаза. — Юкинон? — она подошла к подруге, и мягко коснулась ее плеча своей ладонью, — что такое? Я видел, что у нее почти не оставалось сил держаться, поэтому мое вмешательство было необходимо. — Юкино умирает! — резко выпалил я — скоро Юкино не станет. — Я говорил твердо, но с каждой произнесенной буквой, чувствовал как решимость в моем голосе тает, — месяц-другой, и… — вдруг воздух в лёгких словно перекрыли, мне стало трудно дышать и вместо слов я начал тихо хрипеть, а затем рухнул на колени, прямо на пол. — Хикигая! Послышалось сразу двумя голосами. Я закрыл лицо руками, стараясь успокоится, но с каждой секундой волны осознания вновь и вновь накатывали с новой силой. Мне стоило лишь озвучить это самостоятельно, чтобы понимание ситуации рухнуло на меня непомерным грузом. Наверное я выглядел невероятно жалко, на фоне ледяного спокойствия Юкиношиты, которая опустилась на колени передо мной, с силой сжала мои плечи, а затем обхватила меня своими руками прижав к груди. Соленые капли против воли начали струится сквозь пальцы. — Как же так… — повторил я свою мысль хриплым голосом, — как такое вообще… Я не смог договорить, и так и продолжил стоять на коленях, продолжая молча лить слезы. «Насколько же ты ничтожен, Хачиман» — хихикнул внутренний голос. -Заткнись! — приказал я ему. — Если Хачи-кун плачет, то мне не будет стыдно плакать вместе с ним, — сказала она, убирая мои ладони с моего лица. И это было настолько искренним жестом с ее стороны, что я возненавидел свою жалкую, гнилую душу ещё сильнее. Я думал Юкино ненавидит меня, думал что считает меня ничтожеством, «рыбьими глазами», испытывает ко мне одно лишь презрение, и поэтому отвечал ей тем же. Затем, мне вдруг показалось, что была пройдена некая черта, после которой что-то, да изменилось. Изменения были нечёткими, и едва уловимыми, но я клянусь в том, что они были. Я тогда ещё подумал о том, что нам просто нужно ещё немного времени, и тогда, возможно, мы сможем стать ближе друг к другу. И даже начал верить в это какой-то неведомой мне ранее частью собственного я. Теперь же все кончилось, так и не начавшись? Она пыталась утереть мои жалкие слезы тыльной стороной своей тонкой и изящной ладони. Слезы которые должен был проливать не я. И даже согласилась поплакать вместе со мной. И спустя пару секунд тоже начала негромко всхлипывать. Скоро я почувствовал как третья пара рук прижимает нас обоих к себе. Конечно же, Юигахама разревелась громче всех. Она буквально кричала от внутренней боли осознания, которую совсем недавно пережил я. Мы не могли ее остановить. Просто не имели на это права. Кажется этот вопль был слышен даже за пределами клубной комнаты. На полу сидело трое рыдающих подростков. А потом наступил странный покой: мы помогли друг другу встать, Юкиношита заварила чай, и велела задавать нам свои вопросы. — Сколько тебе осталось…? — задала свой вопрос Юи. было видно что она так и не смогла выговорить слово «жить», и запнулась на полуслове. — Два месяца без химиотерапии. С ней — четыре. Но знаешь, мне совершенно не хочется чтобы Хикигая или ты видели меня в таком ужасном состоянии, в котором люди обычно бывают после таких процедур. К тому же я уверена — два месяца мне вполне хватит сделать все, о чем я мечтаю. — О чем же ты мечтаешь? — спросила Юигахама, и тут же добавила, — только скажи, мы с Хикки все сделаем! Я лишь кивнул. Если я в силах что-то сделать для угасающей подруги, я был согласен на все. — Не нужно. — лишь коротко ответила она — моя мечта это вы. — Мы? — непонимающе переспросила девушка. — Я все же счастлива… — ответила она после долгой паузы, — благодаря тому, что я умираю, и у меня больше нет времени на излишнее самокопание: я уже ничего не смогу испортить между нами, а если и смогу, это не будет иметь никакого значения. Вскоре останетесь лишь вы двое. — Я больше не хочу делать вид, будто нас ничего не связывает… Поэтому… Она встала перед нами и низко поклонилась, как это делают, когда хотят о чем-то попросить. — Хачи-кун, Юи-тян… можем ли мы быть друзьями? Повисла тишина. Секунда. Две. Три. И я готов дать свой ответ. Коротко вздыхаю, и готовлюсь произнести то, что не мог сказать очень долгое время: судьба больше не позволит мне бежать от реальности, и убеждать себя в ложных доводах. Больше нет времени, а главное желания лгать. Нет страха обжечься и причинить себе боль… Ведь даже если обжечься, моя рана заживёт, если будет больно, я переживу это… Потому что если я не скажу правды сейчас, я не скажу ее никогда. А без правды нет смысла. Я не хочу жалеть до конца жизни, отталкивая дорогих мне людей, и поэтому они должны узнать все прямо сейчас. Без прикрас. «Живи и борись.» — как-то так говорила Хирацука. Знаете что, сенсей… вы пожалуй правы. Я знаю, Юкиношита не ждёт ответа от Юигахамы, потому что её отношение было хорошо известно нам обоим. Она точно ждёт его от меня. — Гхм… — неуверенно начинаю я, — Юигахама…  — А? — удивлённо спрашивает она, — Я? Киваю и начинаю говорить быстро и четко, чтобы не потерять последние крохи моей решимости. Ты… раздражаешь… Иногда — сказал я, — так что хочется сбежать, и спрятаться, и не видеть тебя некоторое время… Я увидел как она тут же погрустнела, поэтому спешно поднял руку, призывая дослушать. — Тем не менее, если бы не ты, я бы не почувствовал себя хоть на секунду живым, я бы не испытал ничего из того, что делает меня тем Хикигаей, который сейчас говорит тебе все это. Я благодарен тебе. За печенье, оно было вкусным, правда… — я чувствовал как беснуется мой внутренний циник, социофоб и мизантроп, приказывая мне заткнуть рот пока не стало слишком поздно, — за то, что никогда не отворачивалась от меня, несмотря на то, что я обращался с тобой насколько… пренебрежительно, и ещё хотел бы попросить прощения за то… что тогда на фестивале я приказал тебе тот чертов звонок. Если бы… Юигахама совсем раскраснелась и прикрыла лицо ладонями. — Достаточно, Хикки! Достаточно! — пропищала она смущённо — я не злюсь на тебя, никогда не злилась! — Хватит! Хватит! — тяжело выдохнула она, и отвернулась на всякий случай, вероятно для того, чтобы я не смог оценить того, на сколько градусов пылает пожар на ее щеках. А? — Юкино явно не понимала происходящего, — о чем это вы? И прежде чем я успел ответить, Юигахама почти что вскрикнула: — Ничего-ничего, Юкинон, — она замахала руками, — это просто… случайность, вот! Юкино вздохнула, видимо поняв что больше ей ничего не узнать, не стала уточнять у подруги подробности. — И, кроме того, — продолжил я, — приношу извинения за то, что случилось в нашу первую встречу. — А что тогда было? — озадаченно спросила девушка. «Неужели мне и правда нужно сказать это вслух?» — риторически спросил я сам себя. К счастью, положение спасла глава нашего клуба: она наклонилась к рыжеволосой и что то быстро ей прошептала. Та раскраснелась пуще прежнего, и кажется начала икать: этому котлу было необходимо срочно сбросить давление, иначе бы она просто взорвалась. — Это была глупая шутка, Хикки, — начала бубнить себе под нос девушка, — очень глупая… ты же знаешь, я дев… — и она тут же закрыла свой рот ладонями, — забудь, забудь, забудь! Я лишь нервно щёлкнул пальцами, и она замолчала. Юи смотрела на меня очень благодарно, как щенок смотрит на своего хозяина. Глупая ухмылка сама собой появилась на лице. — Юкино… — нерешительно обратился я ко второй девушке, — за то что помогла осознать, спасибо. За то что стала мне подругой, спасибо, за то что понимаешь меня как никто другой… Я говорил что то ещё, о дружбе, о том как мы с ней похожи, об обстоятельствах, и прочих вещах. Говорил более рутинно чем с ее подругой, но девушка слушала внимательно, с серьезным лицом, немного прищурившись. Было очень неуютно, но все же я чувствовал свою обязанность закончить что начал. — Ты так уверен в своих суждениях, Хикигая? — холодно спросила девушка. Такой тон может быть и сбил меня с толку ранее, но не в этот раз: сегодня я уже достаточно наговорил, чтобы отступать. — Абсолютно! — резко и точно ответил я — я устал лгать! Хочешь, избавься от моих чувств, выбрось на помойку, хочешь — забудь, но говорю что думаю, и… Она подошла практически вплотную к моему стулу, слегка наклонилась, и заглянула прямо в мои глаза, пристально рассматривая их. — Наконец я поняла, Хикигая, — произнесла она с лёгкой полуулыбкой, — твои глаза… не насколько тухлые, как я думала… есть конечно над чем поработать, но какой большой прогресс, ты бы знал. А затем, прикрыв рот ладонью, и видимо довольная своей шуткой начала тихо хихикать. Звонкий смех молодой девушки оказывается очень красивое явление. Но когда смеются над тобой, ты чувствуешь себя униженным. Но вместе с этим вдруг ощущаешь невероятную лёгкость. Парадоксально. Может потому что в этом смехе нет ничего кроме нежности и лёгкости? «Идиот, сегодня ты уже не можешь пасть ниже» — недовольно констатирует внутреннее «я». — Тут ты прав, — соглашаюсь я. Вскоре к подруге присоединилась и Юигахама, и хохоча тоже одарила меня своей веселой улыбкой. Очень красивой улыбкой. Там, где царила ложь, наконец появилась правда. Там, где проливали слезы, теперь смеются. Мы были счастливы. Но нам лишь предстояло осознать то, какую цену нам предстоит заплатить за нашу дружбу…