Легенды Сонной Лощины

Какими бы справедливыми ни были наказания, ученики втайне не любили своего учителя. Ученик Эрнест со своим соседом Вилли во время урока даже осмелились рисовать на Икабода карикатуру, изобразив его журавлём. Заметив, что ученики валяют дурака, Икабод изо всех сил опустил отточённую берёзовую палку на спину Эрнеста. — Э-э! — захныкал тот. — У меня, между прочим, в корзинке была еда! — Не лги мне, — сердито сказал учитель. — Съел ты всё ещё до уроков. А палка, между прочим, пришла к нам из дивного сада. Эти слова он часто произносил, когда ему случалось ударить ученика. Что за дивный сад учитель имел в виду, никто толком и не знал, но когда любознательная Волшебница спросила его об этом, он задумчиво ответил ей: — Это неведомое прекраснейшее место, где среди берёз и виноградников, такие справедливые и мудрые люди как учителя, делят угощения с… собаками. Волшебница чуть не фыркнула, когда он про собак сказал; богатое у Икабода воображение, ничего не скажешь! Но учитель и в самом деле особенно ценил собак: даже его Принцесса теперь присутствовала с ним на уроке и таскала в зубах мел. За это Икабод давал ей лучшие кусочки свежего мяса, которое добывал у матерей учеников, и выводил её гулять после уроков в поле. Также учитель продолжал видеться с Рэд недалеко от её фермы.       У Брома тоже не отпало желание влюбить в себя жемчужину Сонной Лощины. Он целые часы проводил за этой мыслью, наконец пошёл в свой кабак и, изрядно выпив, пришёл к безумному решению. Ночью лихой парень ворвался на ферму к ван Тасселам и бросил тлеющую лучину в солому возле свинарника. А сам уселся под деревом, в ожидании должного действия. Через минуту Балтус проснулся от яркого света на улице. На него сразу же нашло предчувствие, что что-то горит во дворе. Когда фермер, жена и дочь выбежали во двор, все они вскрикнули от ужаса: свинарник полыхал, и на фоне пламени Бром тащил на верёвке одну из свиней, упирающуюся и визжащую. Балтус сперва не понял, что случилось, и схватил Брома за шиворот: — Бром Костяной, скажи, отчего здесь возник пожар?! Неужели ты его устроил?! — Не бойтесь! — храбро ответил парень. — Я увидел пламя издалека и успел вывести всех свиней. Потом подскочил к Рэд и схватил её за руки: — Будь спокойна, моя красавица! Я всё вам потушу! Но Бром не потушил жаркое разбушевавшееся пламя в одиночку. Это оказалось сложнее, чем он думал: огонь разошёлся ни на шутку, его было уже не остановить. Проворная Рэд оттащила Брома подальше, схватила лопату и вырыла баррикаду, насыпав землю вокруг горящего свинарника. Пожар свирепствовал ещё полчаса, и жилище свиней сгорело дотла. Груды углей ярко горели в темноте, и около них растерянно бродили свиньи-погорельцы. — Не может такого быть, чтоб свинарник загорелся сам, — возразил девушке Икабод. Рэд, показывающая учителю место пожара, лишь вздохнула. — Никто не знает причину возгорания. — пожала плечами она. — Мы пытались потушить, но всё напрасно. — А может это… домовой навредил вам? — предположил Икабод. — Какой-такой домовой? Первый раз слышу! — удивилась Рэд. — Не знаешь? А ведь этот дух в каждом доме обитает. Должен за домом ухаживать и оберегать его от бед, но если обидеть — может и навредить, обычно пожаром. — Нет, нет, — замахала руками дочь фермера. — Мы и не думали обижать домового… Мы вообще не верили в него. — Зря. — нахмурился Икабод. — Очень зря. От этого он, видать, и не уберёг свинарник от пожара. Во дворе рабочие, нанятые Балтусом ван Тасселом, убирали угли, увозя их в тачках, а сам Балтус обдумывал с одним строителем план будущего свинарника. — Строительство нового дома для свиней затянется надолго… — опустила глаза Рэд, заходя во двор. — Тогда, — предложил Икабод, — я научу тебя заклинанию, что приструнит домового. Он стал подробно ей объяснять, но никто из них даже не заметил, что их подслушивает Бром, пришедший помочь в проектировании нового свинарника... …Вскоре мать застала Рэд в её комнате, где дочь хлестала кнутом мебель и стены, властно приговаривая: Знай своё место, знай своё место! Ты — домовой, должен дом стеречь, хозяйство беречь, Да хозяям угождать, а не воевать! Знай своё место, знай своё место! — Ты что такое вытворяешь, Рэд? — воскликнула миссис ван Тассел и отняла у Рэд кнут. — Да кто тебя такому безумию научил? — Икабод… — тихо ответила девушка. — На то он и учитель, чтобы учить. — Всяким глупостям? Ну уж нет, я не позволю тебе набираться от него тупых суеверий. Немедля иди в кафе и пой песню — небось заработаешь деньги на новый свинарник. Девушка надела своё неизменное красно-белое платье и покорно отправилась в ближайшее кафе; Икабод ещё не успел далеко уйти, поэтому последовал за ней. Белокурая красавица всегда притягивала его своей ослепительной красотой, обаянием и богатством, и если учитель видел её, то уже не отходил от неё ни на шаг. Но чтобы не смущать её во время песни, он находился в самом тёмном углу кафе, а когда она кончила, специально выскочил на улицу раньше Рэд, чтобы встретить со словами: — Я давно понимаю: голос твой столь же дивный, сколь ты богата и прекрасна. Однако Рэд серьёзно задумалась: к чему вся эта лесть? Пора было спросить друга о самом странном в его характере. — Хорошо, петь — мой талант, моя специальность. Но скажи, от чего ты такой… суеверный? Этот неожиданный вопрос поставил Икабода в замешательство: он и сам не знал, почему верит в приметы и разных существ, но считал это необходимым. — Да, я суеверный, но по чистой справедливости. Вокруг нас — домовые, баечники, кикиморы, лешие, русалки… да ещё много кто. Они существуют, это доказано. И если правильно защищаться от вредных — это действует всегда. Мы же от перебаечника защитились — помогло! А значит, нужно быть начеку, чтобы ни одна нечисть не посмела добраться до нас. — Икабод, от нечисти нужно, прежде всего, не зависеть. — поясняла Рэд. — Я знаю, что таковые существуют, но не опасаюсь их, не боюсь. Скажу тебе честно, они мне вообще безразличны. И слыхал, что мудрые говорят? Где водятся чудовища — в твоём мнительном воображении. К кому приходят чудовища — к тому, кто верит в них. Учитель задумался — а что, если и правда отбросить лишние мысли о чудовищах и вообще перестать читать книгу о них? Так они дошли до того дуба, под которым Икабод часто читал после уроков, и сели под него. Собака Принцесса, бывшая с учителем всё это время, легла возле Рэд и задремала. — Откинь лишнюю боязнь, — посоветовала Икабоду Рэд. — Попробуй отнестись к чудовищам так же безразлично, как и я. — Хорошо, я попытаюсь не обращать на них внимание. — неуверенно согласился учитель. Издалека послышался голос миссис ван Тассел, которая звала Рэд к себе, чтобы сообщить ей кое-что важное. Рэд ушла к матери, и Икабод остался один. Он подумал, было, направиться в школу и ещё раз почитать там книгу про духов и существ, но вспомнил наказ умной певицы. Учитель взял в охапку Принцессу, и направился прямиком в мрачную рощу, ведущую к ферме Рэд. По слухам, в безлунные ночи там мог встретиться самый страшный из соннолощинских призраков — всадник без головы. Икабод и хотел рискнуть, пройдясь в этот прекрасный полдень по таинственному леску, совершенно не думая ни о какой нечисти.       Только Бром и на этот раз решил подшутить над учителем. Хулиган надел свой тулуп шерстью наружу, самодельную бороду себе наклеил и пошёл на четвереньках навстречу Икабоду. Тот, как увидел «домового», на месте застыл, глядит, глазом не сморгнёт; Принцесса пятилась назад и злобно рычала. — Ты… кто? — спросил Икабод наконец. — Домовой! — прорычал Бром, хрипя от подавляемого смеха. — Пришёл отомстить тебе, за то, что ты без позволения моего хозяина меня наказывать приказал! Икабод был в ужасе: домовой из дома ван Тасселов обо всём догадался и обиделся! А обиженный домовой — дело страшное! Не зная, куда бежать, Икабод бросился в воды пруда, находящегося на дне оврага. Принцесса заметалась, залаяла, но не могла спасти его. От такого поворота событий Бром не сдержался и захохотал во весь голос. Так, хохоча, и ушёл.       Икабод прятался под водой, до тех пор, пока не пришла пора выныривать. С жадностью глотнув воздуха, он осмотрелся вокруг. Никакого домового, только Принцесса радостно виляет хвостом. Так значит, это вовсе и не домовой был! Был бы всамделишный домовой — точно показался бы, отомстил. А это наверняка был переодетый шутник Бром, как же он сразу не признал его! И Рэд тоже не заставила себя ждать — сейчас же около пруда появилась. — Ну как? — спросила. — Хорошо в воде-то? — Хорошо. — ответил Икабод, дрожа мелкой дрожью. — Только вот, холодновато. — А из-за чего ты купаешься в таком неподходящем месте? — сквозь смех проговорила Рэдди. Тут уж Икабод испугался почище прежнего: стыдно ему стало говорить, что он от переодетого Брома в пруд нырнул. А если Рэд узнает, что он по-прежнему боится чудищ, она разочаруется и оставит его. — За мной… гнался волк. — придумал учитель и вылез из воды. — Он преградил мне путь, рядом был только пруд. Я, ни медля ни секунды, кинулся туда, чтобы переждать под водой. Рэд жалостливо посмотрела на него; уж она-то знала, что в соннолощинских лесах волки и другие хищники — обычное дело. Неожиданно нахлынул дождь; не желая, чтобы учитель ещё и простыл, девушка взяла его за руку и повела к себе домой. Родители Рэд ушли договариваться со столярами насчёт строительства свинарника, поэтому дома никого не было. Рэд и Икабод зашли в роскошно убранную гостиную с пушистым ковром на полу и красивой дубовой мебелью. Мокрый, жалкий школьный учитель стоял посередине этой сказочной роскоши и понимал, что окончательно покорён пышностью и блеском богатой жизни. Рэд оглядела его и покачала головой: — Не идти тебе к ученикам в таком виде! Разденься и высушься, а я что-нибудь принесу… Икабод скинул вымокший кафтан и повесил его на спинку дивана. В мокрой рубашке ему было ничуть ни теплее; но тут он заприметил брошенный на кресло халат, принадлежащий отцу Рэд. Не долго думая, Икабод нарядился в него, чтобы хоть как-то высушиться и согреться, и устроился в кресле. Рэд внесла чай с печеньем, посыпанным сахарной пудрой. Икабод даже подумал, что зря выдумал историю с волком, ведь такой аристократии достоин только честный человек. От этих мыслей печенья казались учителю совсем безвкусными, хотя он всегда очень ценил еду. Рэд же, как назло, вспомнила про случай с волком и попросила рассказать всё подробнее. Икабод так заврался, что утирал слёзы страха — уж очень боялся, как бы она не догадалась. Рэдди, всегда доверяющая своему другу, наивно подумала, что его заставило так плакать страшное воспоминание. Она отпила из своей чашки и вновь задала вопрос: — А вот… почему ты, будучи суеверным и боящимся чудовищ, поселился в нашем городишке? Ведь рассказывать здесь страшные истории — чуть ли не единственный способ провести свободное время. — Поселился я здесь не по своей воле — меня направили сюда. Я преподавал во многих городах, везде пользовался уважением, и родители учеников оценивали меня как наилучшего и справедливого педагога. Но меня постоянно переводили работать в другие города, куда я добирался обычно пешком, и вот я в вашей Сонной Лощине. Конечно, с виду этот городок тихий и мирный, но из рассказов соннолощинских женщин я узнавал, что в нём нередко можно встретить какое-нибудь чудовище. Теперь понимаю я, почему этот городишко так называется, и однажды у меня даже была мысль бросить здесь всё и самовольно перейти в другой город. Это случилось вовремя недавней истории с человеком-медведем… Но я не смог. Сама понимаешь, почему. Рэд уже было разочаровалась в смелости учителя, однако, надежда на то, что он сам когда-нибудь всё поймёт, осталась. Но тут внизу открылась дверь, и вошёл мокрый от дождя Бром с бочонком мёда. — Как ты смел заявиться сюда без приглашения? — сдвинула брови Рэд. — И не вздумай говорить, что опять несёшь мне подарок. — Никакого подарка у меня нет. — ответил парень. — Я всего лишь исполняю просьбу твоих родителей — доставить продукт в твой дом. Поставив бочонок на полку, Бром по-хозяйски расположился за столом, и начал есть конфеты. — Экая бесцеремонность! — выходила из себя девушка. — Я совсем не собиралась угощать его! — Ничего, я читал в своей книге, что домовой сам может незваного гостя выгнать.— шёпотом сказал ей Икабод. Тут Рэд сказала уже сурово: — Икабод, прекрати! Я советую больше не упоминать о домовых, и других подобных существах. Лучше помоги мне его как-нибудь выселить. Бром, который не слышал их шёпот, попросил у Рэд: — Дай вон те конфеты, уж очень они замечательные. Рэд, как и положено хозяйке, передала ему мармеладные конфеты в голубой обёртке. Икабод подумал, и что-то шепнул на ухо своей собаке, так же гостившей в этом доме.       Принцесса, будто поняв его слова, вскочила к Брому на стол и аккуратно выхватила конфетку у него из-под носа. Бром по своей уличной привычке принялся отнимать сладость и, с криком «Отдай! Отдай, это моя конфета!», кинулся за собакой. Та бросила конфету на полпути к входной двери, и парень, не заметив, этого поскользнулся на брошенной сладости. Падая, он задел рукой недавно принесённый бочонок с мёдом, стоящий на полке, и он, конечно, облил хулигану лицо; да ещё и ухитрился он упасть в мешок с шерстью, и неуклюже скатился в нём по ступеням крыльца.       А тут как раз и Балтус с женой вернулись; увидев Брома, высовывающегося из мешка с лицом, облепленным приставшей шерстью, они впали в ужас и недоумение. А Икабод с Рэд тихонько хихикали, тайком глядя на потерпевшего неудачу хулигана. — А ведь это домовой его и выгнал. — сделал вывод учитель. — Как я и говорил. — Нет, Икабод, от веры в духов ты всё-таки неизлечим. — опустила глаза Рэдди. — Ну… Человек я такой верующий. А всё-таки домовой существует! — подмигнул учитель красавице. В это время дождь на улице уже прекратился и выглянуло ясное, золотистое солнце. Учитель и певица вышли во двор и стали любоваться на хорошо видную со двора, блестящую хрустальными дождевыми каплями, рощу. Рэд наслаждалась этим сияющим видом, и с лёгкой грустью сожалела, что такой образованный и галантный человек так зависит от веры в почти несуществующих духов, вместо того, чтобы глядеть на жизнь по-другому — как она.