Он же самый-самый

Казань, Korston Club. Полный зал. Кирилл сообщил Соне, что тут всего-то две с половиной тысяч мест. Всего-то. Ха. Пусть скажет это людям, которые сейчас скандируют то, что больше всего походит на «T-Fest». Пол под коленями девушки вибрирует тяжелыми басами, пока песня для разогрева, подходит к своему завершению. Где Соня? Стоит на четвереньках над унитазом, выворачивая кишки наизнанку. Она откидывается назад, ощущая отвращение от того, что находится на грязном полу, но и сильную слабость, чтобы с него подняться. Раздается негромкий стук в дверь. - Уходи. Навсегда, - добавляет с акцентом. Но дверь открывается. Шаги отдаются эхом. Пара изношенных черных ботинок появляется на противоположной стороне ее кабинки. Она бы подумала, что это Кирилл, но знает его походку. Он ходит так вальяжно, словно у него в штанах твердый длинный член, который парень не хочет ущемить. Шаг только что вошедшего человека более четкий, но такой же уверенный. Однако последний человек, чей голос она ожидает услышать, - это Барз. - Тебе нужно бросить спасательный круг? Или ты наконец-то высунешь голову из унитаза? - Ха, - девушка вытирает рот и проклинает богов за то, что это Барз, так как среди всех людей именно он застал ее в подобном состоянии. Медленно, словно ожидая еще один приступ рвоты, он открывает дверь кабинки. Соня поднимает на него взгляд, мучения тянут ее вниз. Выражение его лица как всегда спокойно. Он протягивает ей бутылку ледяного имбирного эля. - Выпей, хохотушка. Тебе на сцену через двадцать минут. Соня с благодарностью принимает предложенную бутылку. Газировка охлаждает ее изнутри, удивительно освежая. - Хочу умереть, - бросает на него взгляд. - Меня даже не волнует, что шутки о смерти в твоем присутствии - это дурной тон. Вот насколько я серьезна. Он смеется коротко и сухо. - Ты нравишься мне больше, когда не сдерживаешь свои шутки из-за меня, - парень предлагает ей руку, и девушка принимает ее, позволяя ему поднять себя на ноги. Соня продолжает пить имбирный эль, пока направляется к раковине. Господи. Она выглядит так, словно находится при смерти - абсолютно измотанная и слегка позеленевшая. Ставя газировку на столешницу, моет руки и вытирает вспотевшее лицо влажным прохладным полотенцем. - Так почему ты здесь, - спрашивает Костю. - Проиграл спор? Вытянул короткую соломинку? Тихое фырканье отдается эхом. - Добровольно пришел. Она смотрит на него в зеркало. - Ну... что-то новенькое. Отражение Барза пожимает плечами. - Все остальные нянчатся с тобой. У нас нет на это времени. Время. Верно. Ее время почти вышло. Звук песни заканчивается, и последующий рев "T-Fest, T-Fest" трудно игнорировать. Вся комната гудит подавляемой энергией, будто большой зверь у ворот ждет, когда же его впустят. Зверь. Так Кирилл называет толпу. Теперь она понимает это. Слишком хорошо. Холодный пот выступает на ее спине. - Не могу этого сделать, - выпаливает она. - Блевану прямо на сцене. Знаю. Я говорила Кириллу, что не способна на подобное. Дерьмо. Дерьмо. Костя прислоняется плечом к стене и наблюдает за ней. Спустя мгновение он достает пакет с крошечной зубной щеткой и маленьким тюбиком пасты, передает его девушке. - Знаешь, почему у меня есть всё это? - Ты обладатель волшебных штанов мага? В твоем кармане есть и палатка на всякий случай? - Не сейчас, - говорит он, почти улыбаясь. - Но, возможно, позже, когда парочка знойных поклонниц присядет на мои колени... Соня морщит нос. - Фу. Подготовлю себя к этому. Отвратительно! - она сует новую зубную щетку в рот и энергично чистит зубы. Он смеется. - Итак, у меня есть всё это, потому что только что я был в комнате для маленьких мальчиков и занимался там тем же самым. И тут она замирает. - Ты? - пищит девушка со щеткой во рту так, что паста пузырится у нее на губах. - Я, - говорит он, хмурясь на ее выражение лица. - Перед каждым долбанным шоу. Соня быстро выпрямляется и хватает бумажное полотенце, чтобы вытереть лицо. - Правда? То есть, Константин Барсуков тоже боится сцены? Он качает головой так, словно она смехотворна. - Это случается перед большинством концертов. Барбара Стрейзанд прекратила выступать в живую, потому что ей было невероятно хреново. - На этом попрошу остановиться, - говорит Соня. - Ты, Константин Барзо, мистер «я возбуждаю женщин только своим голосом», только что сослался на Барбру Стрейзанд. Его лицо вытягивается. - Умничаешь. Она - легендарная певица. Конечно, я в курсе, кто она такая, - его губы вздрагивают, но потом парень снова становится спокойным. - Было бы лучше, если бы я привел в пример Адель? Потому что она тоже знатная любительница поблевать накануне концерта. - Не намного лучше, - ворчит девушка. Он закатывает глаза. - Если ты пойдешь туда и блеванешь на сцене, тогда поговорим. А до тех пор – на хрен, рискни, допей свою газировку и будь на месте. Ясно? - Нет. Он прищуривает ледяные темные глаза. - Кирилл поставил на кон свой зад ради тебя. Он верит в тебя, а это значит, что и я тоже. Не выставляй его дураком. Из всего, что мог сказать Барз, чтобы связать ее узами страха, это было как раз в точку. И она вроде как ненавидит его за то, что он так легко отыскал ее слабое место. Так что всё, что она может сделать, это отсалютовать, не в силах противиться желанию выставить средний палец выше остальных. - Ясно. - Хорошо. Двадцать минут! Ага. Она вот-вот умрет.

***

Кириллу нравится выступать в Korston. Его тело вибрирует, когда он заканчивает петь и отступает назад, чтобы глотнуть воды. Руки немного дрожат. Он нервничает. Не из-за себя. Из-за нее. Вова и Серёжа играют джем-соло, ведущее к следующей песне. Это первая песня Сони вместе с ними. Кирилл видит, как девушка замирает на краю закулисья, ее лицо бледное, как смерть. Его бедная девочка, страдающая от боязни сцены. Костя предложил поговорить с ней. Видя, как он постоянно ворчал на ее счет сегодня, Незборецкий был лишь рад позволить ему это. Возможно, они могут подружиться. Он был бы счастлив. Парень ловит ее взгляд и слегка кивает, улыбаясь. «Ты сделаешь это, малышка.» И как хороший солдат, она выпрямляет спину, забрасывает ремень гитары над головой и делает визуально заметный глубокий вдох. Боже, в ней пылает внутренний свет, пока Соня выходит на сцену. Большой корпус гитары практически перекрывает ее маленький силуэт. Она одета в еще один шелковый сарафан белого цвета с большими красными маками. Короткие черные сапоги обуты на ее ноги, прямо как во время их первой встречи. - Сегодня вечером мы собираемся показать вам несколько разных песен. Немного душевных. Толпа воет в знак согласия. Кирилл усмехается в микрофон. - И эта прекрасная леди справа от меня, - говорит он, пока Соня подходит к микрофону рядом, - талантливая Софи. Давайте достойно поприветствуем ее. Она вздрагивает, когда толпа начинает кричать, свистеть и выкрикивать, взрывая ночной воздух. Соня не смотрит на парня, не делает ничего, лишь глядит на море людей широко открытыми глазами. И на леденящую душу секунду Кирилл боится за нее. Толкнул ли он ее слишком далеко? Не испортил ли все? Но затем Вова начинает играть, Серёжа подхватывает. Время пришло. Вова ударяет палочками - раз, два, три - и Соня включается в действо, ударяя медиатором с идеальной точностью. Ее голос чистый и невероятно красивый. Он разбивает его сердце и заставляет его раздуться одновременно. Костя подпевает ей. И затем настает очередь Кирилла присоединиться. Они с Соней в гармонии. И когда она поворачивается, яркие огни софитов освещают ее. Она смотрит на него и улыбается. Ее радость охренительно ослепительная. Она побуждает его, дарит всплеск чистейших эмоций, которые сильнее, чем всё, что он когда-либо чувствовал на сцене. Вот, где ее место. Песня заканчивается слишком быстро. Ему так сильно нужно ее поцеловать, что это причиняет боль. Их окружает вибрирующий гул. Она светится, когда кланяется и уходит. Он не хочет, чтобы она уходила. Остаток их выступления проходит в тумане, пока Соня не возвращается для последней песни. Как только она снова оказывается рядом, его тело настраивается на нее. Выглядя на этот раз более уверенно, Соня начинает играть вступление - легко и игриво. Кирилл не поворачивается лицом к толпе. Он смотрит лишь на нее. И поёт для нее. И она поет ему в ответ, а ее глаза ярко блестят. Вот оно. Это то, чего они хотели. Они заканчивают на затяжной ноте, а затем и Кирилл, и Соня уходят. Остальные ребята играют еще несколько минут. Ему нужны эти минуты. Он хочет поговорить с ней, выяснить, как она себя чувствует, взволнована ли она также, как он. Но у Сони, видимо, другое мнение на этот счет. Она не смотрит в его сторону, пока уходит со сцены, ее шаг такой быстрый, что практически переходит на бег. Ее волосы развеваются вокруг головы, когда она стягивает гитару и передает ее ожидающему помощнику. Кирилл отдаёт ему микрофон и мониторы. Он так возбужден, его сердце колотится, член твердый, как сталь, болезненно упирается в джинсы. Ему хочется уйти и быть с Соней. Но этого сейчас не случится. Минуя команду технической поддержки, праздно шатающихся помощников, и бог знает кого еще, она движется, не останавливаясь, не встречаясь ни с кем взглядом. Он тоже не утруждается разговорами. Соня его не обгонит - его длинные ноги несутся в такт ее бешенному ритму - и в конечном счете она остановится. Прямо перед тем, как зайти в дамскую комнату, она громко произносит: "Меня сейчас стошнит". Дерьмо. Соня влетает в уборную, и он следом: черта с два он бы оставил ее снова справляться с этим самостоятельно. Как только входит через двери, на него нападает крошечный ураган женской возбужденной плоти. Соня набрасывается на Кирилла, толкая спиной к двери. Ее рот нападает на его до того, как парень успевает вдохнуть. Ненасытно, влажно и требовательно она поглощает его. Его сдержанность летит ко всем чертям. Испуская стон, он целует ее в ответ. Это неистовое столкновение губ, языков и зубов. Черт дери, если его колени не слабеют. Он сползает по стене, его руки подхватывают ее округлую попу. Издавая нетерпеливый, немного сердитый звук, она запрыгивает на его тело, оборачивая ноги вокруг мужской талии. Похоть бушует в нем. Кирилл разворачивается, прижимая ее тело к двери. Его руки скользят вверх по ее бедрам, проникая между ними, чтобы коснуться ее центра. - Господи, - выдыхает сквозь стиснутые зубы Кирилл. Она офигенно влажная: мокрые бедра, горячая припухшая киска. Ее белье разрывается у него в руках. Соня хнычет, толкаясь бедрами навстречу. - Блядь, – она почти всхлипывает. - Бля... Я... Мне нужно... - еще один всхлип вырывается на свободу, и она всасывает его нижнюю губу себе в рот, облизывая ее. - Знаю, - говорит он, дергая вниз свои джинсы одеревенелыми руками. - Знаю. Кирилл сам не знает, как ему удается надеть презерватив. Кровь шумит в ушах, а сердце готово вырваться из груди. Он вот-вот может кончить. Их скользкие от пота тела трутся друг о друга. - Давай же, Кирилл. Сейчас, - выдыхает она ему в рот. Ее тело вздрагивает. - Черт, ты нужен мне сейчас. - Я знаю. Один резкий толчок, и он наполовину в раю. Она такая горячая, словно печка, и такая узкая, что его глаза закрываются. Еще один толчок, и она скользит вверх по двери от его силы. Испуская стон, парень хватает ее за плечи, насаживая на себя, и одновременно с тем толкается вперед. Пиздец, так прекрасно. Соня задыхается, ее голова откидывается назад, ударяясь о дерево, когда она вскрикивает. Кончики ее пальцев зарываются в его затылок. - Еще. Это слово едва слышно. Но парень улавливает его. И он безумно вколачивается в нее, ведомый потребностью в этом трахе. Его яйца шлепают по ее попке. Голова опускается на ее плечо, когда он упирается руками о дверь и прижимает к ней Соню силой своих толчков. В момент, когда она кончает, тесные стеночки ее киски ритмично сжимают его, и он потерян. Оргазм прокатывается через тело так сильно, что всё вокруг меркнет. В течение долгого мгновения Кирилл замирает, тело опирается на нее, ноги дрожат. А затем испускает вздох. Истощенный, прижимается щекой к ее щеке, и она накрывает ладонью его затылок. - Блядь, - говорит он прерывисто. Она хихикает, фыркая, и поворачивает лицо к изгибу его шеи. Они оба стоят на месте, слабо смеясь, словно безумцы, его член всё еще глубоко в ней. Внешний мир возвращается слишком быстро, и Кирилл слышит усиленный микрофоном голос Барза, который произносит "Сладких снов, Казань!". Время вышло.