Он же самый-самый

Обычно после шторма всё остывает, земля начинает понемногу дышать. Но здесь не так. Жара, словно толстое одеяло, ложится на землю, душит и придавливает всё на своем пути, превращая мир во влажный, вязкий и медленный хаос. В таком состоянии остается только купаться. Хотя ходить на пляж тоже бесполезно. Полное летнее солнце нагревает песок, и как только ты выходишь из вод океана, сразу запекаешься в жаре воздуха и почвы. Так что Соня, развалившись на диване в тени террасы, время от времени крадет кусочек быстротающего льда из наполненного переносного холодильника. На ней хлопковые шорты и тонкая майка, потому как в такую жару что-то большее было бы слишком. А благодаря ее маленькой груди, она может позволить себе отказаться от лифчика. Или, может быть, нет. Ее очень сильно раздражает то, как пронизанная резиночками ткань впивается во влажную кожу, подчеркивая формы. Но что она может поделать? Она не готова страдать от этой жары еще сильнее, натягивая больше одежды. Если Кирилла это смущает, то так тому и быть. В любом случае, он не смотрит на неё. Киря развалился на полу, бренча на гитаре и попивая приготовленный девушкой лимонад. Неспешная тягучая мелодия убаюкивает ее, и она то засыпает, то просыпается. - Если погода не наладится к завтрашнему дню, - говорит он, вытягивая Соню из оцепенения. - Мы просто уедем в отель в город. Она даже не заботится о том, чтобы открыть глаза. - Она наладится. Судя по издаваемым звукам, Кирилл раздражен. - Нам стоило уехать еще сегодня утром. - Мы не могли знать, что всё затянется так надолго. К тому же, солнце уже садится. Скоро станет прохладнее. Кирилл хмыкает, что может служить знаком согласия или звуковым эквивалентом закатывания глаз. Но ее это не волнует. Ей слишком жарко. Жар внутри и снаружи. В данном состоянии Соня должна быть вялой. Но это не так. Девушка неугомонна. Густое тяжелое тепло скользит вокруг, лаская ее кожу и привлекая к себе внимание. Она ощущает, как опадает и поднимается ее грудь с каждым новым вдохом. Пот стекает вдоль позвоночника, лед, которым она медленно трет по грудине, тает и ручейками стекает по впадинке на груди. Но дело не в погоде. Не совсем в ней. Проблема в сидящем напротив Кирилле, одетом лишь в пару низко висящих на бедрах шорт, и в поте, что покрывает его и блестит на упругой груди. Дело в глубоком звуке его голоса, таком прекрасном, что ее соски торчат, а между ног возникает ноющее ощущение. Соня ерзает, ненавидя пульсирующий там жар, влажность и нужду. Ей приходится бороться с желанием выгнуть спину и выпятить грудь, обратив тем самым внимание на свои соски. Хочется умолять. Кирилл тихо поет красивую песню, которую она никогда до этого не слышала. Соня сосредотачивается на словах. Они об отношениях парня и девушки, когда он догадывается, о чем она молчит, но тоже продолжает молчать. Она хочет сказать парню петь о чем-нибудь другом. И всё же не желает, чтобы Кирилл останавливался. Но он смолкает. Смолкает и начинает петь снова. И она осознает, что он сочиняет. Ее кожу покалывает. - Новая песня? - бормочет девушка, когда он делает паузу, перебирая несколько аккордов. Он пишет песни с тех пор, как впервые сыграл с ней несколько дней назад. И для нее крайне волнительно быть свидетелем сего действа. Когда его посещает вдохновение, песня рождается на свет быстро и стремительно. Но Кириллу нужен отклик, чтобы кто-то поработал вместе с ним над ней. Он рассказал, что обычно эта роль отводится Барзу. Вот только Барз сейчас не здесь, так что эта задача ложится на плечи Софии. После второй сочиненной им песни она начала приспосабливаться к данной работенке. И поэтому теперь тихо повторяет припев, ощущая суть слов. - Всё хорошо. Но, может, слово "свалить" заменить на "уехать"? Девушка поет снова, пробуя заменить слова. Молчание. А затем слышится его хриплый, грубый голос. - Прекрасно. Соня поворачивает голову. Его взор прожигает ее, эти голубые глаза мерцают жаром. Ее желудок ухает вниз и сжимается. Киря не отводит взгляда. - Твой голос такой охренительно красивый, София. Словно воскресный секс. Прерывистое дыхание срывается с ее уст. Боже, его светлый взгляд будто бы раздевает ее. И это так приятно. - Тебе следует использовать это, - хрипит она, преодолевая ком в горле. - Словно воскресный секс. Хорошее сравнение для песни. Кирилл фыркает. - Прими комплимент, малышка. - Малышка? - девушка сердито смотрит в потолок. - Ты пытаешься разозлить меня? - Честно? Просто вырвалось. Она бросает на него шокированный взгляд. Он даже не вздрагивает, поворачиваясь к ней, тем самым словно бросая вызов опровергнуть любые его заявления. Смотреть на Кирилла так, словно хочешь сказать "отвали", довольно непросто. Его глаза слишком выразительные. Одно малейшее движение этих бровей передает целое предложение. Они разговаривают, даже не произнося ни слова: "Давай же, признайся, что тебе нравится это прозвище". "Нет". "Врунишка. Оно тебе нравится". "А тебе бы понравилось, если бы тебя называли малышом?" "Зависит от обстоятельств. Мы голые в данном сценарии? Если да, то ты можешь называть меня так, как захочешь". Ладно, вероятно, она сама придумала последнее предложение. Еще одна проблема от гляделок с Кириллом - она слишком четко ощущает его сексуальность. И против нее у девушки нет защитных стен. Его точеные черты лица, особенно немного пухлая нижняя губа, направляют Сонины мысли в сторону секса. Возможно, парень догадывается об этом, так как вдруг смеется, тихо и лениво. - Я выиграл, - говорит он, играя аккорд B на своей гитаре, словно победную ноту. Она закатывает глаза, пытаясь не улыбнуться. - Валяй, напиши об этом песню, красавчик. - Скажи еще пару слов о моей красоте, и я так и сделаю. Только используй более конкретные детали моей внешности. Он ловит кубик льда, который она в него бросает, и втягивает его в рот, посасывая и издавая звуки удовольствия. Мышцы внизу ее живота сжимаются в ответ на этот шум, и ей приходится сдержать стон, зажмурив глаза. Боже, этот рот. Теперь он явно холодный. А кожа девушки такая горячая. Соня облизывает пересохшие губы. - Ты тянешь резину. Он фыркает, но затем играет несколько аккордов и снова останавливается. - Ты была права. Она открывает один глаз. - На счет? Он сосредоточен на гитаре, лениво играя только что придуманную песню. - Я скрывался. Его признание рушится на нее так, как камень падает в пруд. Водная рябь проносится по телу, и она садится, чтобы просто ощутить землю под ногами. Кирилл медленно качает головой. - Я вижу этот взгляд, Сонь. Я не собирался использовать тебя в роли развлечения. Но всё же не желал возвращаться к реальности. После того как я нашел Барза, всё стало казаться ложью, -его рука гладит изгиб гитары. - Играя с тобой, я вспомнил. Музыка настоящая. - И всегда такой останется, - хрипит она, а затем откашливается. - Я рада, что ты вспомнил об этом. Его пальцы напрягаются на грифе гитары, а тело наклоняется вперед, словно он собирается подняться. - Ты разбудила меня, Соня. И ты должна это знать. Она не знает, что ответить. Поэтому наклоняет голову, предаваясь жаре и влажности. - Ты бы нашел свой путь и без меня. Музыка - неотъемлемая часть тебя, так что ты не можешь жить без нее очень долго. - Возможно, - он не говорит ничего в течение нескольких минут. И когда наконец нарушает молчание, его голос пропитан болью. - Я должен вернуться. Ее пальцы зарываются в подушку дивана. - Когда? - Мы отправляемся в тур осенью. Одно короткое предложение, и она разорвана на части. Ей так сложно сложить слова воедино, но она справляется. - Для вас это будет к лучшему. И твои фанаты будут так рады. - Рады, - говорит он. - Ага, думаю, что так. Кирилл хмурится, глядя на что-то вдалеке, проводит рукой по волосам, и его пальцы застревают в длинных прядях. Он бормочет несколько слов, до того как откидывается на спинку кресла. - Я могу подстричь их. Что она мелит? Ей придется подойти к нему достаточно близко, чтобы сделать это. Глупо. Но напряженность в отношениях между ними - это так неправильно, слишком неловко и неприятно. Они на грани ссоры или вот-вот воспламенятся. Возможно, он думает о том же, потому что немного хмурится. - Ты умеешь стричь? - Я стригла папу. У меня остались ножницы. Кирилл ставит на пол гитару. - Ладно. Это было бы здорово. Он кажется немного напряженным, как и девушка. Такая тупая идея. Но теперь уже никуда не денешься.

***

Соня идет за ножницами, пока Кирилл вытягивает стул и садится на него. Его большое мускулистое тело напрягается, как гитарная струна, когда она возвращается. В свете утопающего за горизонтом солнца его кожа приобретает медово-золотистый оттенок, тени играют на впадинках и выпуклостях его рельефного торса. Ее шаги замедляются, словно она может отсрочить неизбежное, стоя здесь прямо перед ним. Но Соня не может избежать этого, не сказав вслух о том, чего хочет. А она ни за что этого не сделает. Так что она берётся за дело, раскладывает ножницы, расческу, гребень. Светлые глаза Кирилла следят за ее движениями, выражение лица слишком суровое. Его это тоже беспокоит? Похоже на то. Интересно, по той же причине, что и девушку? Или, возможно, он волнуется, что она станет подбивать к нему клинья? Соне хочется засмеяться. Когда всё стало так сложно? - Хочешь надеть ее, чтобы волосы не остались на всем твоем теле? - спрашивает она, поднимая накидку, которую принесла с собой. Он качает головой. - Мне и так слишком жарко. Она откашливается. - Есть пожелания по стилистике стрижки? Он смотрит на нее так, словно она разговаривает на греческом. - Стилистике? - Ага. Это как бы важно, так как от стрижки зависит твой внешний вид. Он пожимает плечами. - Делай, что хочешь. Она поднимает ножницы. - Значит... что-то в стиле Егора Крида, - она кивает. - Будешь выглядеть очень сексуально. - Ха, - он морщит нос. - Ладно. Постриги их короче. Правда, всё это - словно вырывание жала у змеи. И хотя ей видно лишь край щеки Кирилла, она знает, что он корчит рожу. Так что невольно начинает улыбаться. Опуская руку на теплое плечо парня, она наклоняется и встречается с ним взглядом. Он смотрит на девушку в течение секунды, а затем моргает и откашливается. И вот опять это царственное выражение презрения, что так хорошо дается Кириллу, появляется на его лице. Его брови приподнимаются и сходятся на середине, а ноздри расширяются, словно он что-то нюхает. - Ты сделаешь стрижку в стиле Кирилла Незборецкого, малышка, запомни это. Она начинает работать над задней частью его головы. - Не слишком ли высокомерно? - Парень, который стрижется в стиле, названном в честь другого парня, вовсе не является парнем. Длинная прядь шелковистых волос падает на деревянный пол. - Ну, раз ты так говоришь. Они погружаются в молчание, и это ошибка. Так как теперь Соня не может не заметить, как близко стоит к нему, или что чувствует, пропуская между пальцами его густые волосы, и то, как ее грудь зависает у его виска, когда девушка переходит к стрижке по бокам. Сейчас ей следовало бы поднять свои защитные стены от Кирилла. Реально следовало бы. Но если не брать в расчет ебнутую прошлую ночку, то она никогда не была к нему так близко в течение столь длительного отрезка времени. Жар от его кожи источает аромат - неопределенный, но приятный. Ее рот наполняется слюной, и девушке приходится напряженно сглотнуть, чтобы не начать пускать слюни, как какое-то пресмыкающееся. Его дыхание, ритмичное и шумное, привлекает к себе ее внимание. Возбуждение. Соня слышит его. Чувствует. Возбуждение витает вокруг них. Нарушает ее фокусировку на деле, поэтому не удивительно, что она нечаянно криво отрезает прядь волос, двигая ножницами быстро и невпопад. К счастью, он попросил постричь его коротко, так что она может исправить это. Прикусывая губу, сосредотачивается на своей задаче, игнорируя самого парня. Или, по крайней мере, пытается игнорировать. Чем больше волос она срезает, тем отчетливее выделяются скулы на его лице. Кирилл выглядел офигенно привлекательно с отросшими волосами. Но короткие? Он - произведение искусства. Благодаря острым скулам и ровному выразительному носу, он кажется почти слишком суровым, если бы не эти прекрасные глаза. Ее губы изгибаются, когда она думает о том, чтобы сделать комплимент его глазам. Он бы возненавидел это. - Что забавного? - его хриплый голос привлекает внимание девушки. - Ничего, - она осторожно стрижет над линией ушей. - Соня... Он не собирается оставлять эту тему. Ему по душе цепляться к мелочам. - Я просто подумала, что у тебя красивые глаза, - бормочет, ощущая, как краснеет лицо. Он издает булькающий звук. - Ты флиртуешь со мной, Сонь? Девушка не встречается с ним взглядом. - Констатирую факт. И ты знаешь, что они красивы. Эти голубые глаза наблюдают за ней, пока она заканчивает работать над основной формой стрижки. - Я ничего не знаю, - произносит он тихо. Их взгляды наконец встречаются. Они всего в тридцати сантиметрах друг от друга, а воздух между ними такой горячий и влажный. Трудно дышать, сложно не отвернуться. На заднем плане слышно, как гудят вечерние цикады. Кирилл напряженно сглатывает, отыскивая в ее глазах какой-то подтекст. Соня не знает, что сказать. Все воспоминания о неловких, неуклюжих свиданиях с привлекательными парнями, которые только у нее были, проплывают перед глазами. Она крайне невезуча в этом плане. Моргая, смотрит перед собой и проводит пальцами по его волосам. Она оставила их немного более длинными на макушке. - Мне нужно лишь сформировать вот здесь, и готово, - ее голос звучит хрипло и прерывисто. - Ладно, - отвечает он таким же хриплым голосом. Соня хмурится, сердясь на себя, пока продолжает стричь. Эту пытку пора заканчивать до того, как она совершит что-то глупое. Девушка становится между его бедрами, чтобы завершить работу над передней частью его волос. Ошибка. Теперь лицо Кирилла всего в паре сантиметров от ее груди. Его плечи напрягаются. Парень перестает дышать. Или, может, это она перестала. Тишина обрушивается на них вместе с тем, как заканчивается песня цикад. Никто не движется и не произносит ни слова. А затем всё меняется.