Он же самый-самый

Посреди ночи происходят сразу три вещи: комната Кирилла озаряется вспышкой молнии, за ней следует раскат грома, и слышится громкий, пронзительный крик Сони. Парень вскакивает с кровати так резко, словно кто-то дернул его за яйца, оторвав задницу от матраса. Его сердце стучит так, что может выпрыгнуть из груди. Когда молния ударяет во второй раз, он уже сидит ровно, шаря взглядом по темной комнате, и пытается понять, что, черт побери, происходит. Затем он вспоминает крик. Соня. Еще один удар молнии и раскат грома с очередным криком в унисон. Того факта, что он слышит ее крик, находясь в доме через дорогу, достаточно, чтобы его сердце замерло. - Господи, - ужас с примесью гнева выталкивает Кирилла из постели и вынуждает потянуться к единственному имеющемуся у него оружию - гитаре. По крайней мере, она твердая, и он сможет выбить всё дерьмо из тех, кто обижает Соню. Парень бросается из дома на улицу в невероятную грозу, из-за которой он едва ли способен хоть что-то видеть. Ледяной дождь бьет по его коже, когда он бежит, хлюпая ногами по грязным песчаным лужам. Он уже почти возле живой изгороди, когда еще одна впечатляющая молния прорезает темноту. Но отчаянный крик из дома Сони придает ему сил мчаться вперед. - Соня! - не стесняясь, Кирилл толкает ногой дверь ее дома. Его встречает темнота. Соня всё еще орет, и этот звук разрывает его в клочья. Босые ноги шлепают по полу, когда он бежит к ее комнате. Кирилл тоже кричит, словно ебаный раненый зверь. Адреналин и поток ярости пылают в нем. Поднимая гитару над головой, словно дубинку, и готовясь треснуть нападающего по голове, парень на мгновение замирает, когда наконец-то входит в ее комнату. Девушка сидит на кровати, дико глядя перед собой и всё еще крича. Но больше в комнате никого нет. С секунду он просто стоит, держа гитару над головой, с волос капает вода, а его грудь вздымается и опадает. А затем его разум снова начинает работать, и он медленно опускает своё «оружие». - Сонь? Он не уверен, что девушка слышит его за своими криками. Теперь ее возгласы звучат чаще, и она раскачивается взад-вперед. Звук выбивает Кирилла из колеи, разрывает сердце. Все волоски на его теле встают дыбом, будто в знак протеста. Это ненормально. - Сонь, - он крадется к девушке. - Малыха, прекрати. Она его не слышит. Вряд ли, что видит. Ночные кошмары. Это поражает его, словно свалившийся на голову кирпич. Мама Кирилла рассказывала, что они мучили его, и говорила, что было практически невозможно успокоить мальчика. Парень совсем не помнит этого, но мама говорила, что было ужасно. И теперь Кирилл ей верит. На данный момент, игнорируя отчаянные крики Сони, он идет и закрывает входные двери. Когда возвращается в комнату, девушка в том же состоянии, но Кирилл направляется к окну, которое она оставила открытым. После того как закрывает его и задергивает шторы, идет в ванную и включает свет, оставляя дверь открытой достаточно, чтобы спальня была освещена, но свет не разбудил Соню. Возможно, из-за освещения или того, что теперь звуки шторма стали тише, Соня вдруг глубоко вдыхает, а затем всхлипывает. - Соня? - шепчет он, медленно шагая к ней. - Малышка? Всё ее тело вздрагивает, и она моргает. Еще один всхлип покидает ее. - Кирилл? - у нее шокированный голос. - Что ты делаешь в моей комнате? Парень подходит к ней, словно к тикающей бомбе. Его сердце всё никак не может успокоиться, и он начинает дрожать. Но сосредотачивается на девушке. - Ты кричала, Сонь. Я думал, на тебя напали. Она поднимает дрожащую руку ко лбу, закрываясь от него. - Я... гроза... - она сворачивается в клубочек, прижимая ноги к груди. Кирилл не может больше ждать. Садится рядом с ней и притягивает девушку ближе. Она покрыта потом и такая теплая, словно печка, в его объятиях. - Всё в порядке, Соня. Я здесь. - Господи, - она кладет липкую ладонь на его руку. - Ты промок. И замерз. Парень увереннее хватается за нее, потому что Соня такая теплая и мягкая. И, да, он охуенно замерз. Но правда в том, что ему нужно обнимать ее прямо сейчас, нужно ощутить физическое доказательство того, что она в безопасности. - Не знаю, заметила ли ты, - говорит с притворным легкомыслием, - но там дождь из коров и кур. Она фыркает напротив моей кожи. - Из коров и кур? - Мы же в фермерском селении, Сонь, - выдает он. - Здесь не падают с неба коты и собаки (прим. пер. - в англ. языке фраза "льет как из ведра" в дословном переводе звучит как "дождь из котов и собак". Кирилл видоизменил эту фразу на "дождь из коров и кур"). Он чувствует, как она улыбается напротив его груди. - Мы скорее выращиваем овощи и фрукты, чем держим коров. Может, ты видел заполненное томатами небо? - Ну, может, меня и треснула по голове какая-то летающая руккола. На улице слишком ветрено, чтобы сказать достоверно. Словно в подтверждение его слов, порыв ветра врезается в окно, и весь дом, кажется, вздрагивает. Соня прижимается ближе, и ее теплые руки скользят по его коже. - И ты выбежал в этот овощной шторм, даже не одевшись? - По крикам казалось, что тебя здесь убивают, - ворчит Кирилл. - Что я должен был делать? -черт, он уверен, что пройдёт через огонь и воду, чтобы спасти ее, если девушка снова так заорет. - Так ты, голый и вооруженный гитарой, бросился на место возможного убийства, - она замирает. - Ты голый? Я не могу вспомнить. - Но ты запомнила гитару? - Я думала, ты собираешься выбить мне ею мозги. - Миленько. Вот какую благодарность я получаю за свой могучий героизм. - Давай сосредоточимся на важном. Пожалуйста, скажи, что ты не голый. Он усмехается. - Я не скажу тебе этого, -на нем боксеры, но дразнить Соню так весело. Ни один из них не двигается. Он - из-за того, что довольно сильно замерз. А Соня? Несмотря на ее очевидный страх его наготы, она прижимается к боку парня, словно возбуждена. - Ты борешься с желанием взглянуть вниз и проверить, голый ли я? - произносит в темноте. Его член приподнимается, словно знает, что стал темой их разговора и хочет выглядеть как можно лучше. - Я уже видела твои прелести, Кирь, - произносит она без эмоций. Он сжимает ее плечо. - А это значит, что тебе известно то, насколько они хороши. Ну, не совсем так. Она видела его в ужасном состоянии. Его член снова вздрагивает, словно протестует против этой несправедливости и требует еще одного раунда смотрин. Кирилл приказывает ему успокоиться. Этому не бывать. Но Соня уже отстраняется, ее тело напряжено. - Тебе стоит вытереться. Твоя кожа холодная, как лед. - Ага, - проводит рукой по мокрым волосам. Он дрожит, а это плохо. Но, тем не менее, не хочет уходить. Хоть и должен. В нем больше нет нужды. Сдерживая вздох, парень встаёт, но она даже не поворачивает голову в его сторону, так что не видит этого. Очаровательно. Соня хочет проверить, голый ли он. Борясь с дрожью, произносит. - Тогда я оставлю тебя, чтобы ты могла поспать. - Нет, - ее голос почти переходит в крик, и Кирилл останавливается. Она не поднимает взгляда, но ее руки тянутся вверх, умоляя его остановиться. - Ты не мог бы... ну то есть, ты мог бы, возможно, вытереться у меня в ванной? И просто... - она издает такой звук, будто задыхается. - Я имею в виду, что на улице дождь. Улыбка растягивает его губы. - Ты хочешь, чтобы я остался, Сонь? «Боже, пожалуйста, позволь мне остаться. Я, пиздец, как замерз. А моя кровать пуста». - Ага, - шепчет она. Кирилл готов нырнуть под одеяло прямо здесь и сейчас. Но не может. - Соня, малыха, я должен быть с тобой честен. Я не голый, но на мне лишь боксеры. Так что утром я могу проснуться со стояком. Черт, могу возбудиться просто от физического контакта с тобой, - ему и вправду грозит жесткий стояк, как только он окажется с ней в одной постели. - Просто не хочу, чтобы ты ударила меня по яйцам, если подобное вдруг случится. Уголок ее губ приподнимается в усмешке. - Кирилл не может контролировать свой член. Принято к сведению. - О, у меня исключительный самоконтроль. Я мастер... - Твои зубы стучат, - вставляет она вежливо. - Просто вытрись и забирайся в чертову кровать. Ей не нужно повторять это дважды. Он тащит свою задницу в ванную и вытирается полотенцами. Через пять секунд проскальзывает под одеяло и всем телом обнимает сладкую и теплую Софию. Кирилл, холодный как лед, забирается к ней в постель, но и это не останавливает ее от того, чтобы броситься в его объятия. Ночной кошмар всё еще тревожит девушку , посылая дрожь через тело. Впервые за несколько лет Соня не проснулась в темноте одна. В ее горле встает ком при мысли о том, что Кирилл бросился в ливень, вооружившись лишь своей гитарой. Он дрожит рядом с ней и зарывается поглубже под одеяло. Она борется с улыбкой, пока помогает ему укрыться. Его ноги касаются ее, и она вскрикивает. - Черт, ты холодный, - потребуется немало труда, чтобы отогреть его заледенелые стопы. - Я не понимал, насколько замерз, пока ты не сказала об этом, - бормочет он, а затем вздыхает, когда она поправляет одеяло вокруг его шеи. Ей стоило бы расстроиться из-за того факта, что Кирилл лежит с ней в одной кровати, а их носы почти соприкасаются. Но она так рада, что он здесь, что даже не может ни о чем больше думать. Гроза бушует на улице, и от каждого раската грома или молнии ее спина напрягается. Но здесь, с Кириллом, она чувствует себя в безопасности. - Я влюблен в твои подушки, - сообщает он, словно, между прочим. - Я тебе уже это говорил? - Нет, -девушка пытается расслабиться, но дрожь у нее в животе никак не утихает. - Извращенец. Он снова вздыхает. - Они просто охренительно удобные. Почему они такие? - Это подушка из суспензии, которая помнит форму твоей головы. Я заплатила за каждую по двести долларов. Не суди меня. Моя кровать - мое святилище. Его глаза мерцают, словно звезды в ночи. - Почему я должен тебя судить? Я за то, чтобы проводить четверть жизни в постели, -он улыбается. - Фактически, я собираюсь заказать такие же утром. Соня начинает хохотать, а затем, к своему ужасу, всхлипывает. - Эй, - мурлычет он. - Эй, иди сюда. Кирилл притягивает ее ближе. Так, чтобы макушка девушки оказалась у него под подбородком. Она чувствует его выпуклость напротив своего живота, но сейчас не настроена думать о сексе. Парень, словно якорь, - стена между ней и пустотой. Его сильные руки крепко держат ее. Прошло так много времени с тех пор, как она ощущала простые человеческие объятья, поэтому сейчас она полностью раскисла. Не может остановиться, продолжая отвратительно всхлипывать. - Я просто так... одинока. Они никогда не вернутся. Знаю, я уже взрослая и не должна сходить с ума из-за этого. У многих людей нет родителей. Но они были единственными, кто знал меня по-настоящему. А теперь не осталось никого. - Это не так, - шепчет он сердито. - У тебя есть я. У тебя есть я, София. Но надолго ли? И в какой роли? Она не может спросить. Всё это и так слишком. Стресс от того, что проснулась во время грозы, одиночество - всё дерьмо, которое она так пытается игнорировать, сваливается на нее. Соня плачет, пока не остается слез. Это некрасивые и громкие рыдания. И Кирилл держит ее всё это время, гладя по спине и бормоча бессмысленные слова ей на ухо. Он теплый, гладкий и живой. В какой-то момент девушка засыпает, измотанная и уставшая. Когда просыпается, уже утро, и она одна. Ее горло болит, а в глазах жжение. Кровать слишком теплая, воздух тяжелый и затхлый. Соня бредет в ванную и вздрагивает, когда бросает взгляд на свои отекшие глаза и неровную кожу. Холодный душ хорошо помогает в вопросе возрождения к жизни. Она чистит зубы, натягивает майку и шорты. Влажные волосы придают комфортную прохладу, но воздух всё еще слишком жаркий. И здесь слишком тихо. Она осознает, что электричество отрубили, и вздыхает, шаркая на кухню. Останавливается от вида широкой спины Кирилла, стоящего у ее столешницы. Без рубашки, в одних армейских шортах, которые низко висят на его бедрах и туго обтягивают зад, он движется с некой грацией. Мгновение она любуется тем, как перекатываются под загорелой кожей его мышцы, такие упругие и крепкие, и тем, как его длинные босые ступни изгибаются, когда парень переносит вес с ноги на ногу, чтобы схватить пару вилок. Странно, что она глядит на его ноги, но почему-то это кажется ей очень интимным. Он, должно быть, ощущает этот взгляд, потому что поворачивается и нежно смотрит в ответ. - Привет. Электричество отрубили. Я приготовил фруктовый салат. Если так можно назвать нарезанные персики, апельсины и один банан, потому что это всё, что было. Он очарователен. Тем не менее, она замирает в кухонном проеме. Думая о том, как слетела с катушек прошлой ночью. Никто не видел ее в подобном состоянии с детских лет. Даже ее родители. Возможно, Кирилл замечает ее смущение, потому что ставит на стол большую миску с крупно нарезанными фруктами и протягивает вилку. - Сегодня мы должны наесться до отвала. А затем сыграть в веселую игру с водным шлангом, - он нахально улыбается ей. - Ты даже не представляешь, как сильно я жду возможности отомстить. - Ага, спорю, что так, - девушка берет кусочек спелого персика. - И не важно, что таким образом я приобщилась к общественным работам. - Не волнуйся, Мэри Джейн. Я буду милостив. Или что-то типа того. Они усмехаются друг другу, словно идиоты, а затем его телефон приглушенно звонит из кармана шорт. Улыбка Кирилла увядает, когда он достает и отключает мобильник. - Ты даже не посмотришь, кто звонил? - спрашивает Соня. Он пожимает плечами и накалывает на вилку кусочек персика. - Мне и не надо. Это рингтон Рички, моего менеджера. - И ты не хочешь с ним говорить? - Не сейчас, - парень гоняет по тарелке кусочки фруктов, словно играет в какую-то игру. - Он просто хочет поговорить о делах и... - Кирилл широко и фальшиво улыбается ей. Гнев и раздражение мерцает в его глазах. - Я в отпуске. - Ну, тогда всё верно, -она пытается дразниться, но ее язык становится деревянным. Еда свинцом оседает у девушки в желудке. Его менеджер хочет, чтобы он вернулся. Это же очевидно. Независимо от того, что Кирилл жаждет насладиться отдыхом, настоящая жизнь всё еще ждет его. И в конце концов, Соня потеряет его. - Спасибо, кстати, - хрипит она, преодолевая боль в горле. Он качает головой. - Это ужасный фруктовый салат, детка. И мы оба это знаем. - Нет, я имею в виду за то, что ты... здесь. Кирилл смотрит на неё с минуту, его брови хмурятся, а затем он опускает ладонь поверх ее руки. Она теплая и тяжелая, а его пожатие нежное, но сильное. - Спасибо, что позволяешь мне это. Господи. Девушка вот-вот может прицепиться к его руке и разреветься. Ей нужно взять себя в руки. Она поднимает вверх кусочек изуродованного апельсина. - Знаешь, добавлять фрукты с кожурой- интересная идея. Его губы кривятся. - А что на счет семечек, Марта Стюарт? Они тебе не мешают? - он бросается в нее косточкой до того, как она успевает ответить. Пока Соня готовится к ответному броску бананом, напряжение в ее груди немного спадает. С этим она может справиться.