Он же самый-самый

Будучи верной своему обещанию, Соня готовит для Кирилла курицу и клецки, а также печет персиковый торт на десерт. Готовка успокаивает ее. А сегодня вечером девушке пригодится спокойствие. Шмели поселились у нее в животе, ударяясь друг об друга и борясь за главенство в этом маленьком месте. Неосознанно она кладет руку на живот на протяжении всего вечера, пытаясь угомонить их. Она просто не знает, что еще может сделать. Почему на всей Земле он здесь, с ней? Тогда как мог бы зависать с кем угодно. Соня с трудом может представить богатого и знаменитого человека, который бы отверг Кирилла. Но она? Колкая, замкнутая и обычная. Довольно скучная девушка, что прячется в своем доме. Таковы факты. Очень раздражает то, что она так себя оценивает. Но девушка не может отделаться от этих мыслей. Не понимает его. Кирилл, в свою очередь, молчит сегодня вечером, словно он устал. Однако парень не уходит. Спокойно сидит за кухонным столом и наблюдает за Соней, полуприкрыв веки. От этого она лишь сильнее нервничает и осознает, что прыгает то туда, то сюда. Вот, она снова это сделала, и Кирилл фыркнул. - Что? - спрашивает, встречаясь с ним взглядом. Он указывает пальцем на нее так, словно обвиняет. - Ты ведешь себя странно. Соня замирает, при этом наливая ему чашку кофе, в результате чего напиток льется через край. - Дерьмо, - вздрагивает и садится. - Ага. Да. - Ладно, остановись, - его челюсть сжимается, когда парень отбрасывает в сторону вилку. - Это раздражает меня. - Прости, - ее руки поднимаются в беспомощном жесте. - Я не хотела. Просто продолжаю думать об этом. Кирилл Незборецкий. На ее кухне. Голова. Кругом. Он смотрит на девушку взглядом, который, кажется, пронизывает насквозь. Болезненные облака клубятся в светлых глубинах этих глаз. - Только не ты, София, - говорит он тихим хриплым голосом. - Ладно? Просто... Не ты. Ее сердце колотится в груди. - Ч-что ты имеешь в виду? Кирилл упирает предплечья о стол, у него усталое выражение лица. - Ты уже гуглила меня? - Нет, - в ее голосе слышно раздражение. Конечно, она бы могла впасть в такую нелепую крайность, но девушка не настолько плоха. - Я подумала, что ты бы рассказал мне о себе, если бы захотел. Он натянуто криво улыбается, словно хочет снять напряжение в комнате, но у него не выходит. - Моя мама занимается предпринимательством, у нас в городе она типа тоже знаменитость. Елена Незборецкая. - А твой отец? - Незборецкий Игорь Владимирович - главный врач, ЛОР. Он познакомился с мамой на благотворительном вечере и влюбился. Они были хорошими родителями, Сонь. Ну, настолько хорошими, насколько могли. Но еще они всегда были заняты и много путешествовали. Моя бабушка заботилась обо мне большую часть времени. Она была замечательная, знаешь ли? Не терпела оскорблений, всегда держала меня в узде, занимала делами, научила готовить и всякое такое. - Она кажется прекрасной женщиной. Кирилл кивает, но не фокусируется на девушке. - Она умерла два года назад. Я всё еще скучаю по ней. Она вдохновила меня начать писать музыку. Черт, она вдохновила всех нас ввязаться в это. Мы репетировали, а она слушала. Даже когда мы хреново играли, она хвалила нас, - он погружен в себя, а губы недовольно кривятся. - Когда альбом стал платиновым, бабушка была первой, к кому я пошел повидаться. Он прерывает рассказ и хмурится, глядя на поцарапанный кухонный стол. И невольно Соня протягивает к нему руку. Когда ее пальцы касаются его, Кирилл поднимает взгляд. - Она порхала по квартире, взращивая меня, сдувая с меня пылинки, готовя мне кофе и блинчики. Моя abuelita, - шипит он, наклоняясь вперед. - Словно я был какой-то чертов президент или кто-то в этом роде. Ее пальцы переплетаются с его холодными. - Мне жаль, Кирь. Он держит Соню за руку, но, кажется, не видит. - Я сидел там, на ее старом диване, на который написал, когда мне было два года, пока она хихикала, и знал, что моя старая жизнь закончена. Я никогда уже не стану прежним. И не важно, чего я хотел, невозможно было провести грань между миром и человеком, которым бы я стал. - Кирилл... - Всё не так плохо, Сонь. Я живу в мечте, - его губы кривятся. - Но временами охуенно одиноко. Ты начинаешь гадать, кто ты и кем должен быть. Я думаю... дерьмо, знаю, почему Барз не мог с этим справиться. И только теперь он встречается с ней глазами. - Я не хотел рассказывать тебе, кто я, потому что ты смотрела на меня, как на обычного парня. - Скорее, как на занозу в заднице, - поправляет она, несмело улыбаясь. - Ага, - произносит он нежно. - И так тоже. - Ладно, итак, я типа немного... твой фанат. Но всё еще считаю тебя занозой в заднице. - Правда? -беспокойство в его голосе, взгляде вынуждает девушку снова сжать его руку. - Мой папа был студийным гитаристом, - говорит Соня. - Играл бэкапы для записей многих известных групп в девяностых, -Кирилл удивленно поднимает голову, но она продолжает до того, как он успеет заговорить. - Мама же пела на бэк-вокале. Так они и познакомились. - Черт, это круто. - Ага, они тоже так думали, - и она всё еще так считает. Они были дуэтом, и радость наполняла Соню. Музыка всегда была частью ее жизни. Способом общения. Тишина заполнила мир, когда они умерли. Пустота угрожает поглотить ее. Она сосредотачивается на настоящем. - Дело в том, что папа всегда крутился среди известных людей. Он никогда не делал из этого события. Уважал их талант, хорошую работу и этику. Но однажды в студию пришел Леонтьев, и мой отец буквально свалился со своего стула. И не смог спокойно играть, был слишком возбужден. Потому что Леонтьев был для него кумиром. Кирилл посмеивается. - Могу себе представить. - Ты никогда не встречал ни одного своего кумира? - спрашивает девушка. - Многих, - признается он. - Дима Бамберг был самым значимым. Думаю, я улыбался в течение часа, словно идиот. Он крутой чувак. Приземленный. - Ну, так вот. Ты - мой Леонтьев, мой Бамберг. Соня начинает отстраняться, но он несильно тянет ее за руку, так что она наконец видит блеск в его глазах. - Я нравлюсь тебе сильнее Димы. - Как скажешь, дружочек. Но он прав. Она начинает думать, что он нравится ей больше кого угодно.

***

Кирилл просит второй кусок пирога, пока они сидят на полу, перебирая старые записи ее папы. Она решила больше не вести себя, как сумасшедшая. Они слушают музыку, блондин перелистывает в руках старые пластинки, какие-то он знает, какие-то видит впервые, у Сони большая коллекция, прямо как в музее. Девушка с головой погружается в свои мысли и не замечает, как Кирилл тянется к черной коробке, пока он не открывает ее. - Нет, не... - ее слова увядают, когда он поднимает потрепанную стопку бумаг. Его взгляд бросается к первой страничке. - Что это? Соня была бы рада, если бы кто-то прямо сейчас забрал ее отсюда и застрелил. Жар разливается по ее плоти, словно удар сильного огромного кулака. - Ничего. Просто каракули. Девушка пытается выхватить у него стопку бумаг, но парень с легкостью уворачивается от ее, одной, до ужаса длинной рукой удерживая девичье плечо, приложив при этом не малую гребаную силу. - Постой, - улыбка начинает растягивать его губы, и Кирилл использует большой палец, чтобы пролистать несколько первых страниц. - Это песни, - голубые глаза встречаются с песочными. Вспышка удивления появляется в его выражении лица. - Твои песни. - Откуда ты знаешь, что они мои... - Ты вывела свое имя вверху каждой странички. Она плюхается на пол и закрывает глаза рукой. - Они были личными. Ее встречает тишина, но девушка не смеет открыть глаза. Сейчас она так уязвима. Даже хуже, чем оказаться голой. Потому что окажись она голой с Кириллом, это, по крайней мере, было бы результатом удовольствия. А это? Пытка. Соня напряжено сглатывает и сжимает зубы. Пол скрипит, и она ощущает тепло его тела. Его прикосновение осторожно, когда парень убирает ее руку с лица и усмехается. - Это охуенно здорово. Почему ты смущаешься? - Ты только что прочитал эквивалент моего дневника. Так почему бы мне не смущаться? - Ты права. Мне жаль. - Забавно, но глядя на тебя, я не замечаю сожаления. Он прикусывает нижнюю губу, очевидно, пытаясь скрыть свою радость. - Ну, когда я еще наткнусь на подобный этому дневник? - он поднимает стопку бумаг немного выше. - Я просто не могу об этом сожалеть. Это словно отыскать единорога. - Веришь в единорогов? - Ха. Перестань менять тему, -Кирилл скрещивает ноги и продолжает листать ее песни, словно чудак, отыскавший давно потерянные главы "Властелина колец". - Почему ты не сказала мне, что пишешь песни? Соня приподнимается и вырывает бумаги у него из рук. - Это то, что я делала, когда была младше. Хобби, -то, что по словам моих родителей было глупым, никуда не ведущим занятием. - Последняя песня написана несколько лет назад, -выражение его лица искажается, когда Кирилл наблюдает за тем, как она прячет стопку в коробку и закрывает крышкой. - Здесь нечего стыдиться, Сонь. Вздыхая, она прижимает руки к крышке коробки. - Знаю. Честно говоря, я не думала о них уже очень долго. Ладно, после того, как ты сказал мне, кто ты на самом деле, я вспомнила об этом. Но не хотела, чтобы ты что-то этакое подумал. - Что-то этакое? Она не может на него взглянуть. - Ты справедливо сказал, что я вела себя странно. Так что я никак не могла произнести что-то типа "О, знаешь, я написала несколько песен!". Это бы прозвучало, словно конченная попытка продать тебе свой хлам. А я бы не стала вести себя так с тобой, Кирилл. - Сонь, - он касается ее руки, вынуждая встретиться с ним взглядом. - Я бы никогда не подумал о тебе ничего подобного. Она кивает. - В любом случае, не велико дело. Это было лишь забавы ради. Хмурое выражение его лица не исчезает, словно парень всё еще жаждет задать ворох вопросов, на которые девушке бы не хотелось отвечать. Паника стягивает ее грудь. - Я серьезно. Мы можем забыть об этом? Кирилл глубоко вздыхает. - Ладно, Соня. Блондин осматривается, разглядывая остальные предметы в комнате. И девушка повторяет за ним. Но до того, как она сможет ощутить себя еще более неловко, он пожимает плечами и возвращается к копанию в пластинках, словно ничего не случилось. И Соня благодарна за это, так как ее зрение уже затуманено слезами и приходится моргнуть, чтобы прояснить взор. - О, боги, это же "Nevermind",- он поднимает альбом Нирваны и переворачивает его к себе задней стороной обложки. - Господи, я помню, как мы с Барзом открыли для себя "SeattleSound". Словно смесь прекрасной ярости и совершенного высокомерия. Сила всего этого, будто чертовы волны звука, что разбиваются о тебя и вызывают дрожь, - он широко усмехается. - Мы слушали, учились, а затем делали нелепые попытки скопировать их музыку. Ложась на живот, девушка опускает подбородок на ладонь. Внутренне она всё еще потрясена, но разговаривать о легендах рока довольно легко. Почти комфортно. - Ты не копировал их. Ты нашел свой собственный голос. - Когда мои родители умерли, - произносит она тихо. - Я слушала "0372" на повторе в течение недели. И от этого чувствовала себя... Не знаю, немного лучше. Губы Кирилла приоткрываются от удивления, его взгляд бросается к ее лицу. - Да? - его голос тих. - Я рад, Сонь. Он протягивает к ней руку так осторожно, словно боится, что она укусит. Но всё же он смел. Кончики его пальцев касаются Сониной щеки. И ее веки опускаются, когда она слышит его низкий хриплый голос. - Если бы я был здесь, то хотел бы утешить тебя. Тепло растекается по животу девушки, просачиваясь наружу. Она бы хотела, чтобы он был с ней. Откашливаясь, открывает глаза. - Итак, сперва были лишь ты и Барз? Кирилл устраивает свою руку на бедре. - Ага. Мы выросли вместе. - Тогда как ты стал звездой? Он опускает голову, едва качая ею. - Я не считаю себя звездой. Я - музыкант. Всегда любил музыку и любил ее создавать. - Если тебе нравится создавать музыку, - спрашивает она, - то почему ты здесь? Почему не в студии? Выражение его лица становится непроницаемым. - Ты не рада, что я здесь? Она рада ему и всему, что он захочет ей дать. - Ну, это место наименее вероятное из всех на Земле, где кто-то ожидал бы тебя повстречать, - бросает она. - Так почему же? Ты скрываешься? Он фыркает. - Господи, Соня. Что за допрос? - Это не допрос, - произносит она спокойно. - Это логичный вопрос. И то, что он тебя нервирует, лишь сильнее подтверждает мои догадки. Кирилл резко поднимается на ноги, сердито глядя на девушку. - Большинство людей прекратили бы давить на меня. - Ага, я немного раздражающая, - смотрит на него, не моргая. Он фыркает себе под нос, сжимая ладонями затылок. - Я не чувствую этого, ясно? - его голые ноги шаркают об пол, когда Кирилл шагает. - Не хочу петь. Не хочу играть. Это просто... пустое место. - Когда в последний раз ты пытался? Он раздраженно разводит руки в стороны. - Я не хочу пытаться прямо сейчас. Просто хочу быть, - он останавливается, глядя на неё через плечо. - Такой ответ тебя устроит? Я не имею права просто существовать хоть одну гребаную секунду? Соня смотрит на него в течение длительного мгновения, а затем медленно поднимается на ноги. - Ты можешь быть тем, кем хочешь. Тем, кем будешь счастлив. Тебя устраивает такой ответ? - Ты первая начала этот разговор, - бросает он в ответ, указывая на нее. - Скажи мне прямо сейчас, разве ты сама не прячешься от жизни в этом старом доме? Боже, ты молодая девушка, живущая, словно старуха. Ты даже не позволяешь нам разговаривать о твоем скрытом таланте. Честно, я бы не удивился, если бы узнал, что ты работаешь в порно индустрии. Медленная дрожь зарождается в глубине ее живота, такая холодная и неприятная. - Я не хочу с тобой ссориться, - произносит тихо. - Просто хочу, чтобы ты был счастлив. И я не думаю о том, кто ты такой. - Ага. Ну, вернемся к тебе, малыха. - Ладно, я расстроена. Он фыркает, упирает руки в бедра и смотрит на нее сверху вниз. - Спасибо, что сообщила. А то я не заметил. - Иди к черту, Кирилл. Его челюсть вздрагивает, а зубы стискиваются. - Знаешь, что? Похуй. Вот правда: я был счастлив, пока не встретил тебя. Соня буквально отшатывается от него назад, почти подкошенная его признанием. Кирилл сжимает руки в кулаки и делает шаг ближе к ней. - Я пробыл здесь почти два месяца. А я никогда не останавливался в одном месте так долго. И почему, как думаешь, я всё еще здесь? Местность красивая? Нет. Это я тебя не хочу оставлять. - Я... Я не... Тебе не следует... - напряженно сглатывает. Нет, нет, нет. Никогда нельзя влюбляться в музыканта. Не это ли постоянно говорила мама? Он разобьет твое сердце так же легко, как забывают о предыдущем концерте, устремляясь к следующему. Кирилл кривит губы. - Это слишком по-настоящему для тебя? Шокирует? Соня вздрагивает от горечи в его тоне и пытается говорить спокойно. - То, что ты делаешь, то, как воздействуешь на мир, я могу только отдаленно представить, как приятно это ощущать. Он снова фыркает, но девушка продолжает говорить. - У меня есть твои альбомы. Я слышала твои песни. В твоей музыке кроется так много жизни. Боже, люди бы убили за такой талант, эту власть над столькими эмоциями. А я... - качает головой. - Прячась здесь, за нашей дружбой... Я не могу притворяться, будто это правильно, Кирилл. Если бы я так поступала, то не была бы тебе другом. Он молчит в течение долгих секунд, его лицо подобно камню. А затем парень быстро кивает. - Понятно, - он оглядывается, словно вдруг проснулся и не понимает, где находится. Его взгляд скользит по ее телу, не задерживаясь ни на чем. - Уже поздно. Мне нужно идти. До того, как она успевает вымолвить хоть слово, он уходит. И ей требуются все внутренние силы, чтобы не кричать ему вслед, прося вернуться.