Глава 4. Дружба.
12 сентября 2021 г. в 00:40
Гаэль посещала его почти каждый ночь, в одну из которых она позволила ему любить свое холодное тело. Объятия смертного не были похожи на те, в которые её заключал покойный муж, может быть дело в том, что теперь хотя бы один из них был горячим. Жар его тела передавался ей и согревал немного, после она погружала его в сон и иногда немного пила его кровь, совсем чуть-чуть, чтобы он ничего не ощутил. Ей хотелось побыть немного живой. Священник все больше погружался в безумие, ему начинало казаться, что дни были придуманы лишь для того, чтобы нетерпеливее ждать ночи. Он забросил занятия алхимией, хотя с наступлением зимы, продолжал топить печь, чтобы согреть выстуженное помещение своей кельи. На все его вопросы она отвечала так, что их становилось только больше.
— Кто ты? — раз за разом вопрошал он и всякий раз она отвечала уклончиво.
Чаще всего девушка говорила:
— Я Гаэль, — и улыбаясь начинала раздеваться.
Их странная связь длилась почти всю зиму, к началу весны он понял, что не может жить без неё, а Гаэль задумалась о переезде. Её тревожило, что мальчик слишком привязался к ней, он крепко держал её, даже засыпая не ослаблял хватку. Его глаза становились день ото дня печальнее, а по впалым щекам забороздились продольные морщины. Он не говорил с ней о любви, но всякий раз когда она собиралась Гаэль замечала, что он прячет перья выпавшие из её крыльев. Эта страсть забавляла её, но в то же самое время любовная ржа постепенно охватывала и её ледяное сердце. Такое с ней было впервые со времен Ричарда, её умершего мужа. Сын барона умирал от раны нанесенной клыками дикого кабана, она предложила ему быть с ней и он пылко согласился. Их ждало пять лет относительного счастья, а потом он допустил ошибку, решив проведать умирающую мать, по приказу отца её супруга схватили и предали огню. Она из мести свернула шею барону и почти всей его личной гвардии. После этих событий Лондон и Англия ей обрыдли. И сейчас все грозило грустным повторением, не следовало этого допускать. Она стала чаще пропускать свидания.
Клод мучился, когда он понимал, что она не придет к нему, то одевался и принимался бродить по пустынным улицам в надежде случайно повстречать её. Однажды он вышел в особенно сильный снегопад, когда тьма мешаясь со снегом совершенно ослепляла. Клод брел интуитивно, время от времени натыкаясь на скрытые в круговерти предметы, ему пришла мысль, что умри он сейчас, то на этом бы закончились мучительная любовная пытка, которой он подвергался всю зиму и часть осени. Из белого холодного забытья его вырвал чей-то тонкий плач, двигаясь на звук он натолкнулся на занесенную снегом маленькую цыганку. Та держалась за ногу и издавала жалобные стоны. Он укутал девушку в своей плащ и подхватив на руки понес в сторону собора, цыганка сильно замерзла, он зажег свечи и осмотрел её. Без особого волнения Клод узнал плясунью Эсмеральду, она почти засыпала, он долго растирал ей руки и ноги, периодически ударяя по щекам, чтобы та не вздумала спать. Когда девушка немного отогрелась, Клод решился на растопку печи, у неё оказалась подвернута лодыжка, цыганка с благодарностью смотрела на своего спасителя, а он накинув ей на плечи одеяло с тревогой посматривал на закрытое окно. Когда печь раскалилась докрасна, он стал рвать на бинты простынь, затем умело перевязал маленькую ножку цыганки.
— Спасибо, — сказала она мило улыбаясь.
— Что ты делала в такой час на улицах? — спросил он подходя к столу.
— Я, — она немного покраснела. — У меня была встреча.
— Понятно, — священник сел. — Не самая лучшая погода для свиданий.
— Для любви не важна погода, — произнесла она с самым серьезным видом.
И он задумался, вновь о любви, эта девочка тоже попала в чьи-то сети. Настолько силен был зов, что она пренебрегла осторожностью и отправилась в стужу и снегопад на встречу с любимым. Ему стало жаль её молодость и красоту, ведь понятно, что мужчина способный назначить свидание с такой час и при такой непогоде совершенно не любит её.
— Послушай, дитя, — начал он. — Не ходи больше к этому человеку.
— Сегодня должно было быть первое свидание, — задумчиво сказала она.
— Значит тем лучше, прекрати эти отношения пока они тебя не погубили, — Клод смотрел на закрытое окно и представлял как там снаружи, где-то летала его любимая. Он почти мог увидеть снежные звезды на её траурных крыльях и сверкающий взгляд обсидиановых глаз. Помотав головой он задал новый вопрос цыганке. — Откуда ты знаешь, что это любовь?
— Просто знаю, — девушка улыбнулась. — Знаю сердцем.
Ну, конечно, вечное сердце, почему люди до сих пор верят этой беспокойной мышце? Клод невесело усмехнулся, когда он хотел задать еще один вопрос, то увидел, что девушка уснула. Он молча погасил свечу и до рассвета провел в кресле уперев взгляд в плотно затворенные ставни. Перед рассветом улеглась метель, он разбудил цыганку и предложил проводить её до дома, та согласилась. Шли они медленно, её смуглая рука опиралась на его, он подумал, что она могла бы быть его дочерью, от этого жалость лишь возросла в его сердце. Глупенькая, ну, какая любовь в её возрасте? Только зов плоти, не более того, для любви требуется время. Жила девушка в какой-то ветхой халупе, на стук дверь открыл заспанный мужчина в котором священник узнал бывшего ученика Пьера Гренгуара. Где-то из глубины дома заблеяла коза.
С этой ночи началась его странная дружба с цыганской плясуньей, если Гаэль не появлялась, то священник собирался и шел к дому Эсмеральды и Гренгуара. Поэт обычно спал, а девушка ждала его, она тепло приветствовала священника. Сначала он приходил, чтобы проверить её ногу, а после стал это делать, просто чтобы иметь возможность провести ночь в человеческом обществе. Ему было невыносимо пустое пространство собственной кельи. Цыганка его забавляла, она могла болтать безумолку о всякой ерунде, делилась впечатлениями дня и иногда жаловалась на затворницу Ролландовой башни, которая ругала девушку самыми злыми словами.
— Что я ей сделала, отец Клод? — вопрошала она хлопая длинными ресницами.
Клод думающий о Гаэль, рассеянно отвечал, что сестра Гудула просто ненавидит всех цыган без разбора.
— Но, что именно я ей сделала плохо? — девушку прикусила нижнюю губку.
— Ничего, для ненависти, как и для любви не требуется твердых оснований, — он вздохнул.
Уходил Клод обычно в третьем или четвертом часу ночи, когда замечал, что девушка вот-вот потеряет сознание от усталости. Как-то он стал оставлять для неё деньги на столе, к его радости она не отказывалась, так было проще, он словно покупал её время, это освобождало от некоторых угрызений совести. Однажды когда он вновь грезил о своей чернокрылой красавице цыганка спросила:
— О ком вы так печалитесь?
Он вздрогнул на минуту испугавшись, что эта девушка могла проникнуть ему в мысли, но увидев её полный любопытства взгляд успокоился.
— Об одной женщине, — сказал он.
— Разве вам можно? –спросила она слегка хмурясь.
— Нельзя, но это сильнее всех запретов, — Клод встал и направился к выходу.
— Постойте! — девушка окликнула его, он застыл взявшись за ручку двери. — Вы мне дали хороший совет, я отказала тому человеку, мы так и не встретились. Теперь и я бы хотела вам посоветовать, вам нужно бросить её, вырвать из груди эту любовь.
— Это невозможно, — с расстановкой проговорил он и шагнул за порог.
В его положении, отказаться от Гаэль было действительно невозможно, он предчувствовал, что любовь эта умрет вместе с ним и мысленно уже смирился с таким положением дел. Главное, что она принадлежала ему. Эсмеральда погасила свечку и легла спать, потом сама не зная почему заплакала.