Черная луна

      

      Клод Фролло проснулся от назойливых звуков какой-то адской музыки, он разобрал бубен и кажется лютню, а еще нежный девичий голос поющий о любви. Священник чувствовал себя разбитым, припомнился неудачный опыт с золотоносным колчеданом и что-то еще такое смутное и опасное. Проклятая музыка звенела в ушах, в келью осторожно постучали.       — Войдите, — гаркнул святой отец, не поднимаясь однако с постели.       В дверь заглянул молодой монах, который принес ему завтрак.       — Что там за чертовщина снаружи? — недовольно поинтересовался Клод, с трудом садясь.       — Там плясунья-цыганка, — робко ответил молодой монах.       — Вели прогнать! — жестко приказал священник. — Не пристало перед святым собором устраивать бесовские пляски.       — Да, отец Клод! — юноша почти бегом пустился прочь.       Через некоторое время послышались звуки ругани, а девчонка бойкая на язык, если бы не чудовищная слабость он бы подошел к окну и посмотрел на эту плясунью. Вскоре все затихло, Клод без аппетита жевал принесенный завтрак, дверь вновь открылась на пороге стоял Квазимодо. Священник пригласил его жестом разделить с собой трапезу, горбун преданно подошел для благословения, и после в одиночку прикончил остатки завтрака. Бедный мальчик, в очередной раз подумал монах. Что за жестокая насмешка Господа? И тут он вспомнил прошлую ночь. Квазимодо испугался смертельной бледности разлившейся по лицу опекуна, тот сидел с вытаращенными глазами. Он ведь встретил демоницу, дьявольское отродье по имени Гаэль! Или это был всего-лишь дурной сон? Не похоже, слишком четкие были воспоминания, припомнился даже сладостный прохладный поцелуй. Теперь Квазимодо совсем обезумел от страха, так как хозяин от бледности перешел к жаркому румянцу!       — Что с вами? — с трудом спросил горбун.       Клод не реагировал, он вновь видел обсидиановые сверкающие очи этой чертовки!       — Хозяин! — чуть не плача позвал горбун, он решился осторожно коснуться монаха, тот вздрогнул. — Извините! Я не хотел вас пугать!       — Нет, — монах сделал успокаивающий жест. — Не в тебе дело.       Квазимодо поспешил уйти на свою колокольню, с хозяином творилось что-то неладное! Бедный горбун стал молиться, чтобы опекуну полегчало. Архидьякон чувствовал чудовищную слабость и как на зло сегодня намечался объезд некоторых приходов, в одном из них совершилось возмутительное попрание священства. Приходской священник завел себе конкубину, при чем из местных, дочь кажется бондаря. Мало того, что он предавался с девушкой разврату и прижил двух детей, так еще и полностью пренебрегал своими прямыми обязанностями. Следовало разобраться, Клод стал нехотя собираться, его сопровождал судейский чиновник с благообразной наружностью. Вид архидьякона с черными кругами под глазами и необычайной бледностью произвел на почтенного Шарля Коме сильное впечатление. Они ехали в полном молчании, священник страдал от необходимости ехать верхом, но не в повозке же передвигаться? Деревенька куда они прибыли находилась в пяти милях от Парижа, их встретили возмущенные крестьяне, среди толпы был и тот самый бондарь, который являлся родителем легкомысленной девицы, оскорбленный отец больше всех возмущался. Прихожане сообщили, что закрыли нечестивцев в домике священника, Клод на пару с Коме отправились к нему. Внутри они нашли насмерть перепуганную женщину, орущих ребятишек и худого человека с редкими светлыми волосами. Увидев входящего архидьякона человек упал ему в ноги. Клод сделал знак Шарлю заняться женщиной, а сам суровым тоном велел провинившемуся священнику подняться.       — Как ты осмелился вступить в связь с этой женщиной? Как ты посмел отвернуться от матери Церкви и от Господа Бога?! — грозно вопрошал он дрожащего блондина.       — Моя вина, отец Клод! — священник стоял опустив голову. — Это только моя вина! Я совратил эту девушку, а после продолжал предаваться с ней греху! Но делал я это не по злому умыслу, а только из-за любви.       — Для тебя не должно быть иной любви кроме Господней! — возвысил голос Клод.       — Да, да, отец Фролло! — он вновь рухнул на колени. — Пощадите её, со мной делайте, что хотите, но её пощадите! Она так молода!       Клод вздохнул, он не знал чего себе вообразил этот нервный человек, пусть даже дело дойдет до суда, вряд ли этим двоим грозили бы большие штрафы. Другое дело, что их необходимо было разлучить, священника можно отправить в другой наиболее отдаленный приход, девицу следовало вернуть отцу. Клод уже собирался уходить, как отворилась дверь и в комнату ворвалась та самая молодая женщина, она упала на колени и заломила руки.       — Прошу, вас! — по лицу струились слезы. — Это не он, это все я! Я сама к нему пришла и предложила себя, отец Жан пытался закрыться от меня, но я залезла в окно!       От последней фразы Клод вздрогнул и здесь окно! В дверях появился взмокший Шарль Коме на руках он держал маленькую девочку, выражение лица у обоих было озадаченным.       — Уйди грешница! — Клод отступил от неё. — Возвращайся в дом отца!       — Не могу! — отец Жан подполз к ней и осторожно обнял за плечи. — Он меня ненавидит! — потом сглотнув она выпалила. — Отец жил со мной как с женщиной с десяти лет, я не могу к нему вернуться!       — Меня это не должно касаться, — архидьякон отошел от них, но внезапная мысль пронзила его сознание. — Уйдите все мне надо поговорить с отцом Жаном.       Шарль одной рукой держа девочку, другой потянул её мать из комнаты. Оставшись наедине с провинившимся священником, Клод вновь посмотрел на него.       — Твоя любовь, — начал он. — Откуда ты знаешь что это не дьявольский морок?       — Я чувствую это здесь, — и несчастный показал на сердце.       — Почему прихожане так на тебя взъелись? Не ты первый и не ты последний священник, у которого есть сожительница, — архидьякон пристально посмотрел на бедного Жана.       — Это из-за её отца, он поднял односельчан на бунт, — ответил священник низко опустив голову.       — Подойди ко мне! — потребовал Клод и когда священник робко приблизился, то монах довольно грубо схватил его за подбородок и стал осматривать. — Они тебя били?       — Да, кажется, — неуверенно ответил отец Жан.       — Я вижу кровоподтёки и пару нарождающихся синяков, ты ведь не сам это с собой сотворил?       — Нет, отец Фролло, должно быть кто-то из этих людей нечаянно сделал это, — его голос дрожал.       Клод кивнул, после чего велел ему оставаться в доме, а сам вышел к собравшейся толпе. Бондарь стоял в первом ряду и вопил громче всех.       — Я не вижу оснований для ареста этих людей, — провозгласил отец Клод, вышедший следом Шарль чуть не уронил челюсть от изумления. — Отец Жан дал покровительство женщине пострадавшей от насилия со стороны собственного отца.       — Это ложь! — забасил бондарь. — Я и пальцем…       — За грех кровосмешения тебя ждет казнь, а если будет упорствовать, то палачи обучены вести беседы даже с самыми несговорчивыми! — бондарь замолчал и постарался втиснуться в толпу, Клод продолжил. — Теперь остальные, за то, что вы посмели поднять руку на священника, на вашего пастыря и духовную опору, можете не ждать снисхождения от архидиаконского суда. Выдайте зачинщиков, чтобы суд не накладывал штраф на всю деревню!       В толпе послышался ропот, бондарь удрал за ним следом кинулись остальные. Архидьякон устало вошел обратно в дом, у него стучало в висках и мелькали цветные точки перед глазами. Священник в обнимку с женщиной смотрели на него как на мессию. Клод закатил глаза, ну, как можно быть такими непонятливыми! Он велел им впредь не злить односельчан, священник должен рьяно выполнять свой долг, чтобы у людей не возникло соблазна снова вершить правосудие. Женщину следовало поселить отдельно, пусть это будет соседний дом, главное не тот в котором живем сам священник. Пусть объявит её своей прислугой, если бондарь будет и дальше строить им козни, то следовало погрозиться отдать его под суд за кровосмесительство. Священник и его сожительница кинулись к нему в ноги, а он уже спешил вон из этого дома, подальше от этих наивных грешников. Шарль Коме ждал его с осёдланными лошадьми.       — Отец Клод, староста сказал, что больше не имеет никаких претензий к отцу Жану, — сказал весело судейский.       — Я рад, — произнес он мрачным тоном, и с неохотой вскарабкался на смирного мерина.       Обратно они вернулись уже затемно, священника охватил трепет, он попрощался с Коме и поспешил к себе в келью. Здесь его ждал одинокий ужин, к которому он едва притронулся. Сильное волнение охватило Клода Фролло, он лихорадочно стал приводить в порядок помещение, сложил стопки пергаментов, поднял катающийся по полу глобус. Вначале он не хотел разжигать атенор, но после вспомнил, что её привлек именно отблеск печи. Тогда священник взялся за растопку печи, а после он долго сидел глядя в черный прямоугольник окна. Она так и не появилась, в предрассветный час священника сморил тяжелый сон. Он не видел, как Гаэль легкой тенью проскользнула к нему в келью. Девушка почти нежно улыбнулась спящему монаху, она легла с ним рядом и накрыла их обоих крылом. Через час она так же незаметно выскользнула в рассветную синь, Клод так и не проснулся.