***
Лёгкий кивок в сторону консьержа, полуминутное путешествие в лифте, поворот ключа, щелчок выключателя… Незамысловатые инструкции: «Прямо по коридору, последняя дверь справа. В шкафчике есть какой-то пятновыводитель, а рядом — сушка: можешь застирать платье и тут же высушить, если, конечно, всё ещё нуждаешься в одежде. А лучше прими душ — полотенца свежие». Сперва я заперлась и только потом огляделась. Мать вашу — и это вы называете ванной? Во времена моего детства родители назвали бы это домом. Не меньше сорока квадратов. Но я — не мои родители. За годы в бизнесе я повидала достаточно, чтобы забыть, каково это — удивляться и восхищаться. Смело могу заявить: на вилле у Хайди Клум, где мы с руководством New Way отмечали в прошлом году день рождения кого-то из учредителей, ванная для гостей была попросторнее. Но всё же в обстановке Рихардовской купели чувствовался… Вкус? Нет. Почерк, что ли. Я знала владельца этих хором без году неделю, но этого оказалось достаточно, чтобы уловить в царящем вокруг глянцевом полумраке неповторимый дух его хозяина. Чёрный кафель, сантехника из чёрного камня с покрытием из светоотражающих частиц, точечная подсветка — малюсенькие красноватые лампочки, льющие тусклый матовый свет, усеивали стены, потолок и даже пол, расположившись в хаотичном порядке. Да, мать его, чёрный унитаз. Да, мать её, чёрная туалетная бумага. И огромное джакузи в форме звезды посреди комнаты. Однозначно, звёздность данного помещения в разы перекрывала привычную мне отельную. Я медленно, по периметру, обошла джакузи, больше напоминавшое мини-бассейн: было интересно узнать, сколько у этой звезды концов — пять, шесть? Не угадала — их оказалось восемь. Как на значке шерифа. Похоже, наш неформал-переросток — тот ещё фанат американской культуры! Я бы не удивилась, обнаружив в его спальне стопку комиксов про супергероев. Хотя визит в его спальню пока не стоял передо мной первостепенной задачей. Наугад распахнув дверку одного из шкафчиков, я сходу же наткнулась на бутылку «Ваниша», затерявшуюся в ряду концентратов для стирки и кондиционеров для чёрного белья. Стянула прилипшее к коже платье. Хотела стянуть и бельё, но решила повременить — всё же, разгуливать нагишом по чужой жилплощади не входило в список моих привычек. Включила воду, щедро смочила место образовавшегося дефекта и, не глядя, залила его пятновыводителем. Оставила платье на бортике ванны отмокать, а сама вернулась к шкафчикам — где там, он говорил, эти самые свежие полотенца? Я их ещё не нашла, но уже знала, какого они будут цвета. О-ба, вот это нежданчик! За одной из дверок меня ожидал сюрприз — целый мини-бар с холодильной камерой и внутренней подсветкой. Всего шесть бутылок разномастного элитного пойла… А музыкантишка-то оправдывает статус! Заливает за воротник даже когда моется — вот это я понимаю, звезда. Мартини, ликёр и брусничная финская водка были резко отодвинуты в сторону, а вот на Хеннесси мой взгляд подзадержался. Что ж, платье будет отмокать не менее десяти минут, а значит, я успевала с лихвой компенсировать винишко, вероломно утерянное в процессе экстремального разворота с торможением.***
Когда ко мне вернулась относительная ясность рассудка, я обнаружила себя сидящей на унитазе. Туфли валялись у запертой двери, трусики были стянуты до щиколоток, лифчик взмок — видимо, вода, бьющаяся о дно эксцентричной ванны, уже плотно напитала воздух влагой, однако заметно полегчавшая бутылка всё ещё крепко удерживалась моими руками. «Так дело не пойдёт», — решила я, с трудом поднялась, натянула трусики, поставила бутыль на мраморную полку над унитазом и направилась к раковине. Вода всё ещё хлестала, но мне было не до того — уж коли ожидалась ночка приключений, то следовало хотя бы привести себя в состояние, которое позволило бы мне эту самую ночку запомнить. Я включила кран и склонилась над огромной каменной чашей, щедро набрала в ладони воды и плеснула себе на лицо. Пенка для умывания нашлась рядом — диоровская, для зрелой кожи, призванная бороться с первыми признаками старения. С первыми… Рихард, вернись с небес на землю! Я рассмеялась прямо в струю воды, наполнив помещение гулким булькающим кашлем. Нечто ответило мне звоном — ясным отчётливым звоном… То было неудачно сорвавшееся с безымянного пальца кольцо. Оно выписало несколько кульбитов на глянцевой поверхности глубокой каменной чаши, что у звёзд рок-музыки зовётся раковиной, и исчезло в отверстии слива. То был его поминальный звон. Земля ушла из-под ног, мир перевернулся, я забыла, как дышать… Всё — чушь! Ничто, ни одна метафора, ни одно ругательство и ни одно отдельно взятое слово ни на одном из языков не было способно отразить волну в мгновение накрывших меня чувств… Моя бабушка Марта. Родилась в семье разорившегося крестьянина, в юности примкнула к антифашистскому движению, годы с тридцать восьмого по сорок пятый провела в застенках. А всю оставшуюся жизнь проработала в детском доме, пропустив чрез свою судьбу несколько сотен сирот войны… И семерых из них усыновив. Да, мы с бабулей не были кровными родственниками, но если кого-то я и могла в этой жизни назвать родным человеком — так это её. Она доживала свой век на скромную пенсию в одном из государственных домов престарелых. Я была ещё слишком молода, чтобы подать на опеку, да что там — я была ещё слишком бедна. И поэтому всё, чем я могла ей отплатить за тёплое детство, добрые напутствия, верный пример и вбитую в мою головку веру в себя — это регулярные визиты по выходным. В один из таких она и подарила мне его — тонюсенькое серебряное колечко с крохотным рубином. Сколько я помнила бабулю, она носила его всегда, не снимая. А через две недели бабули не стало. Мне было двадцать три, и с тех пор это колечко не снимала уже я. Честно говоря, не знаю, чем оно было дорого бабушке Марте, но точно знаю, чем оно было дорого мне… И сейчас я стояла над раковиной, упёршись дрожащими ладонями в холодную поверхность вычурной столешницы, и отчётливо осознавала: семейная реликвия вылетела в трубу. Следующей вспышкой сознания для меня стало ползанье на карачках под раковиной. Конечно, трубы были спрятаны за плиткой, но я сумела разыскать в одном из шкафчиков некое подобие отвёртки и даже отколупнуть пару кафельных квадратиков. Я продолжала колупать, словно пещерная женщина — почти голая и озябшая, надеявшаяся высечь из камня искру, но дальше дело не пошло: до труб без специального инструмента было не добраться. Я плюхнулась на задницу, неуклюже скользнула ею по гладкому полу, чуть не стукнувшись головой о стену… и заплакала. Но не от того, что была пьяна. Правой ладонью я бессознательно тёрла безымянный палец левой руки, ощущая пустоту физически и внутренне. Так внезапно и так нелепо… Горячие слёзы стекали по холодным щекам, а я лишь надеялась, что шум воды в ванной заглушит мои всхлипы, и человек, в предсказуемо игривом нетерпении ожидавший меня за дверью, не услышит моей слабости. Стоп! Шум воды? А как же платье! Не знаю, каким чудом я вскочила на ноги, удержав равновесие, как доковыляла до ванны, не навернувшись, но доковыляв, платьишка на бортике я не нашла… Оно уже вовсю плескалось на дне, рискуя того и гляди быть засосанным в слив. Дежавю… Второй потери я допустить не могла. Занырнув с изяществом подстреленного ламантина, я выудила кусок коралловой материи, на глаз оценив его чистоту — от винного пятна, как мне показалось, не осталось и следа, — и тут же ринулась к сушке, что располагалась как раз между ванной и унитазом. Сушка шпарила так, что, нечаянно коснувшись её мизинцем, я невольно отдёрнулась, но оно и к лучшему: аккуратно разместив на ней своё платье, я разгладила ладонями складки и почти было успокоилась — шёлк сохнет быстро, и за полчаса на батарее платьице обещало быть как новенькое. Очередным моим решением стало вернуться к Хеннесси. Босые ноги проехались по плитке, и мне даже почудилось, что стопы утонули в воде, но тогда это уже не имело значения. Схватив с полки бутылку, я сделала несколько крупных глотков и тут же заливисто закашлялась. Захотелось блевать, но накатившую немощь я заглушила всё тем же коньяком. Боже, как это символично — просрать единственное, что осталось мне от любимой бабушки, в квартире мужика, которого я едва знала… Ничтожество, ты ничтожество! Ещё глоток. Так нельзя! И ещё. Господи, почему так холодно? Почему так мокро? И ещё… Мои руки ослабли, бутылка накренилась, и остатки коньяка полились через горлышко прямо на пол. А вокруг всё чёрное в алую крапинку — будто меня запихнули в ржаной хлебец с гранатовыми зёрнышками. В подплесневелый такой хлебец, подванивающий… Холод, отчаянье. Дальше нет ничего.***
***
Я не хотел напиваться ни в ресторане, ни по пути домой — эти чёртовы папарацци иной раз возникают в самых неожиданных местах. Но, наверное, только сейчас понял, насколько правильным было это решение. Секс на хмельную голову — явно не мой конёк. Вообще, бывало, девушки раздевались передо мной и быстрее — всего после пары минут неприкрытого флирта. Но лишь потому, что знали, кто я. Оттого я и не ожидал, что стащить платье с Рио удастся сразу же, едва мы переступим порог квартиры. Пусть даже стащила она его и собственноручно. «Без песен и вина жизнь даром пропадает!» — как верно подметил какой-то там из «именитых». А если вино в руках красивой женщины, разгуливающей по твоей ванной в одном лишь нижнем белье, а то и вовсе без… Надеюсь, она промочила и лифчик. И теперь стоит там в одних лишь трусиках. Надеюсь, тоже мокрых. От нарисовавшейся в сознании картины меня бросило в жар. Из-за двери же доносились глухие всплески воды, только предательски подливающие масла в огонь. Мне показалось, что даже дышать стало тяжелее. И, развязав галстук, я отшвырнул его в сторону кресла. Скинул пиджак, снял рубашку, и, чтобы хоть немного остыть, вышел на балкон покурить. Холодный ветер хлестал по коже мелкими дождевыми каплями. А после первой же затяжки никотин приятно одурманил. И вместо ожидаемого эффекта «торможения», этот микс из вечерней свежести и запаха табака оказался катализатором мгновенного действия. Теперь я ощущал уже и физически, насколько был возбуждён. Но сейчас я не хотел, чтобы секс превращался в акт разрядки. Или боялся язвительных комментариев Рио, о том, что я?.. Я тряхнул головой выбивая гадкую фразу, которую даже в мыслях не хотел слышать озвученной, и направился в кухню, где в шкафчике с медикаментами хранились «волшебные синие таблетки». По словам производителя — «Единственный в мире препарат для предотвращения преждевременной эякуляции, обладающий эффектом Виагры. А главное — совместим с алкоголем». Признаться, пилюли валялись в аптечке уже довольно давно, но я решил, что именно сегодня настал их час. Но пока шагал по коридору, взгляд вдруг зацепился за фотографию на стене — фотосессия для последнего промо. Если в этом мире и существует что-то, способное сбить мой стояк, так это обнажённое феминизированное тело Лоренца. Я даже непроизвольно передёрнул плечами от отвращения. Нужно снять эту дрянь со стены. Повесить обложку сингла «Pussy» в ряд с наградами оказалось крайне кретинской идеей. Или нет?.. По крайней мере, как я того и хотел — возбуждение прошло, и брюки снова стали впору. — Рио! Мартини или виски? — прокричал я в сторону ванной. — Ответа не последовало. Только из стереосистемы орало хоровое: «Hey hey hey yeah, hey hey hey yeah»! — значит виски, — достал я лёд из морозилки. Приготовил две порции. Достал чудо-таблетку. Две. Одну проглотил сам, вторую, размельчив, насыпал в бокал с виски для Рио. — Рио-о! — вновь позвал её. Тишина. Она что там всерьёз занялась стиркой?! «Loud I want to hear it loud! Right between the eyes»! — всё хором орали Kiss. — «Loud I want to hear it loud! Don't want no compromise»! Ну, а почему бы и нет? Устроим карнавал в лучших рок-н-ролльных традициях. Сделал я музыку погромче. И пока Рио возилась в ванной, я решил тоже «припудрить носик». Выгреб из ящика всё барахло для макияжа, что было. И, вооружившись карандашом, нарисовал вокруг правого глаза чёрную звезду, точно такую же, как у Пола Стэнли. Отлично. Осмотрел пресс — вовремя я решил подкачаться. Украдкой покосился на дверь в ванную — ручка и не думала шевелиться. Резко опустился на пол и впопыхах стал отжиматься. Выжал полсотни. Даже вспотел. Зато руки стали заметно более рельефными. Ну, а теперь пошумим. Снял я гитару со стены и подключил к усилителю. Когда всё было настроено, щёлкнул пультом, включив следующую композицию — «Heaven’s on Fire». Выкрутил звук на максимум, чтобы не заглушать голос Симмонса рёвом гитары. И, забравшись на мини-сцену, включил на стойке и свой микрофон. Не знаю, по каким кабакам распевала Рио в караоке «Du Hast», сейчас я покажу, что такое настоящее караоке. Рихард-style. «I look at you and my blood boils hot, Я смотрю на тебя — и моя кровь закипает», — запел я в унисон с Симмонсом. I feel my temperature rise Я чувствую, как поднимается моя температура I want it all, give me what you got, Я хочу это все, дай мне то, что у тебя есть, there's hunger in your eyes! Голод в твоих глазах! I'm getting closer, baby hear me breathe Я приближаюсь, детка, услышь мое дыхание You know the way to give me what I need Ты знаешь способ дать мне то, что мне надо Just let me love you and you'll never leave! Позволь мне любить тебя — и ты никогда не уйдешь»! Уже допев второй куплет, посмотрел я в сторону ванной. Она не выходит, потому что… Так и не нашёл я ответа. Может, сравнивает размеры моей «звезды» со своим Холлидей Инном? Ну-ну. «Feel my heat takin' you higher, Почувствуй мой жар, возбуждающий тебя, Burn with me, Heaven's on fire Гори со мной, Небеса в огне Paint the sky with desire, Окрась небо желанием, Angel fly, Heaven's on fire Ангел летит, Небеса в огне! I got a fever ragin' in my heart, Жар бушует в моем сердце, You make me shiver and shake Ты заставляешь меня дрожать Baby don't stop, take it to the top, Детка, не останавливайся, доведи это до вершины, Eat it like a piece of cake! Ешь это, как кусок торта!» — доорал я припев. Её всё нет. Она меня дразнит. — Точно дразнит, — отложил я гитару и, прихватив ключ от ванной, направился к ней, продолжая напевать: — You are coming closer, I can hear your breath Ты приближаешься, я слышу твое дыхание You drive me crazy when you start to tease Ты сводишь меня с ума, когда начинаешь дразнить You could bring a devil to his knees! Ты могла бы поставить дьявола на колени»! Но уже через мгновение на коленях стоял я. Из-под двери ванной вытекала вода красно-ржавого цвета! Намочил пальцы, понюхал — не кровь. Алкоголь! — Рио! — дёрнул я за ручку. Заперто. Отомкнул и только потянул дверь на себя, как ещё больший поток воды вырвался в коридор. Все краны были открыты. А комната утопала в воде! В одном только нижнем белье Рио, согнувшись пополам у унитаза, рыдала взахлёб. И я не знал, за что схватиться первым: за ликвидацию потопа на полу или на её лице. Рванул к раковине — перекрыл кран там, затем к джакузи. Что тут, чёрт возьми, произошло, и стоит ли мне вызвать скорую? — Ты как? — коснулся я её волос. Она же, вероятно, увидев звезду на моём глазу, перепугано вскрикнула, а потом ткнула пальцем в сторону раковины и разрыдалась, уже давясь горючими слезами. Это сейчас, царапнув мою щиколотку, проплыл осколок плитки?! Я перевёл взгляд на стену и увидел куски отодранного и потрескавшегося кафеля. А может, та ржаво-красная жидкость была не алкоголем?! — Покажи мне голову, — развернул я Рио и принялся осматривать затылок в поисках пореза. Давно надо было постелить здесь какие-нибудь резиновые коврики. Однажды я и сам едва не проломил череп, поскользнувшись на мокром кафеле. Но каким должен быть удар, чтобы ТАК раздробить итальянскую керамику? Итальянскую ли?! Чёртовы турки, чего они мне тут поналепили?! — Эй, что случилось? Ты в порядке? Вызвать скорую? — всё осматривал я её тело на наличие увечий — ни единой царапины. Лишь безутешный плач и невнятное пьяное бормотание. Воды же было так много, что я не имел ни малейшего представления, как убрать её с пола. Схватил первую попавшуюся на глаза тряпку и бросил в лужу на паркете в коридоре. За спиной послышался жалобный вой Рио. Тряпкой оказалось её платье. Я накрыл лицо ладонями и рассмеялся. Ей-богу, нужно было ехать в Холлидей Инн и громить номер там! — Рио? — снова подошёл я к ней и просто развёл руками. Она же бессвязно причитала о какой-то бабке и кольце. Попытался припомнить, не оставил ли у меня кто из друзей какой дури, которой она обдолбалась. Снова опустился перед ней и заглянул в глаза, проверяя зрачки. — Там, — давясь слезами, она опять указала на раковину. — Утопло… смылось! Память! — Ты уронила кольцо в раковину? — пожал я плечами, и она подтвердила мою догадку протяжным всхлипом. — Рио, — кроме её имени больше и не нашлось слов. Я смотрел на отодранную плитку, и только сейчас в сознании стали вырисовываться картины того, что тут предположительно происходило. — Рио, там стоит защита… специальное ситечко. — Ситечко? — тихим эхом прозвучало слово, и она подняла на меня какой-то совершенно потерянный взгляд. Но прежде нужно было что-то сделать с залитым полом. Над толстым слоем бетона установлена звукоизоляция, поэтому соседский потолок, я надеюсь, пока ещё не дал течь… пока. — Мы его достанем, а сейчас, — протянул я ей халат, — посиди в гостиной. Только со второй попытки ей удалось вставить руки в рукава. Но уходить она отказалась, решительно намерилась помочь. Вот только, что делать, я не знал. Достал из шкафчика с десяток полотенец и раскидал по полу. Но их явно было недостаточно. Рио спешно вышла из ванной и спустя пару минут, гремя чем-то металлическим, вернулась с двумя половниками и кастрюлями!***
Из гостиной Kiss хором орали: «I'm going back to the stone age»! А мы, вооружившись кухонной утварью, ползали по полу, загребая половниками воду и хихикая, точно два укурыша. Мои брюки окончательно промокли, а руки перепачкались непонятной дрянью. — Так что ты там говорила про чумазых парней? — подмигнул я серьёзно сосредоточенной на работе Рио. Она выронила половник и покатилась со смеху. А в меня словно ударила молния. Разряд озарения. Пылесос! У меня есть, мать его, моющий пылесос! Десять минут — и на полу не осталось ни следа, ни капли. Всё сухо. Да уж, не далеко я ушёл от Рио в своей «сообразительности». Это ж надо было додуматься отодрать плитку! Где она вообще отыскала эту чёртову отвёртку? Достать же кольцо из раковины не составило труда. И как только оно оказалось на пальце Рио, она заметно воспрянула духом. — Позволишь принять душ? — спросила она, кивнув на кабинку. — Если позволишь составить компанию, — ответил я. Её рот приоткрылся в уже привычной полуулыбке, но она так ничего и не произнесла, лишь непонятно мотнула головой. — Ладно, — нырнул я в переполненное джакузи, смыл с себя грязь и, прихватив одно из двух оставшихся сухих полотенец, вышел из ванной, прокричав, чтобы она не задерживалась.***
Когда она наконец появилась в гостиной, я дремал, сидя на диване под тихо играющего Элвиса. Она плюхнулась рядом и, закрыв глаза, устало выдохнула. — От тебя разит алкоголем, — прошептал ей на ухо, будто только что сообщил страшную тайну. Она улыбнулась в ответ и… заснула! Разбудив кое-кого другого. Ну просто охуеть — подействовала таблетка. — Рио, — потряс её за плечи. Ноль реакции. Идиот. Господи, какой же я идиот. Отнёс её в спальню для гостей. А сам направился в свою комнату. Открыл ноутбук и зашёл на порно-сайт. Что за восхитительный, мать его, вечер! Не знаю, в чём было дело: в моих мозгах или неподходящем порно, но всё как по инструкции — «предотвращение преждевременной эякуляции» работало безупречно. Вот только «сейчас» не было «преждевременным». Сейчас было именно то самое время, когда было бы неплохо кончить! Нихрена. Ни латинки, ни негритянки, ни лесбиянки, ни групповушка — ничего не работало. И я снова заглянул к Рио. Та спала мёртвым сном. А может?.. Нет-нет-нет, это у меня уже едет крыша. Я закрыл дверь и пошёл в ванную. Простоял под ледяным душем, пока зубы не застучали. Душ помог, но на всякий контрольный случай я ещё раз посмотрел на фото голой бабы-Криса. Вот теперь точно отпустило.