Навстречу лету взять и убежать!

Осознание приходит порой очень незаметно. Как известно, в жизни каждого человека совсем немного людей, за которых он готов стоять стеной. Таких людей называют близкими или родными, даже если они не родственники по крови. За таких людей мы волнуемся, переживаем, пусть и делаем это инстинктивно. Когда родному человеку больно, порой нам ещё больнее, от собственного бессилия, когда мы не можем ему ничем помочь, и остаётся только сидеть рядом и говорить тёплые слова, которыми можно растопить не только грусть, но и самый настоящий лёд. Когда родному человеку весело, мы чувствуем самые искренние и радостные эмоции, ту самую незабвенную радость, которая сжимает часы в минуты, и время приходит буквально мгновенно. Такие моменты мы запоминаем на всю жизнь. А когда родная душа сильно болеет, именно мы не находим себе места, постоянно нервничаем и переживаем. Близкий человек может убеждать тебя, что он в полном порядке, даже если будет умирать, только чтобы не ранить тебя. Поэтому стоит быть настороже, иногда это может сыграть злую шутку и привести к ужасным последствиям. Именно этого и боялся Кирилл, сидя на диване дома у любимой девушки. В одной комнате спали её дедушка Ваня и бабушка Валя, а в другой только что заснула она сама. Парень понимал, что она пыталась его убедить в том, что она в порядке, только чтобы не волновать и не расстраивать. Из-за этого он волновался куда больше, но Женя этого понять не могла. Он понял, что за последние несколько дней она стала для него тем самым родным человеком. Любая мысль об этой девушке создавала в его душе такую теплоту, что он, забитый комплексами и страхом парень, потихоньку оттаивал, горя огнём любви.  «Никогда со мной такого не было. Когда отец сказал, что мое общение с ней закончено, я был уверен, что это действительно конец. Я ведь даже благодарен ему в какой-то степени: если бы не его эгоизм и тоталитаризм, я бы никогда не стал тем, кем являюсь сейчас, - человеком. И не почувствовал бы настоящей любви к Жене, наверное. Я чувствую что-то невероятное. Не объяснить наукой, как каждый звук, каждое движение человека, каждое подёргивание уголком губ может вызывать улыбку и желание обнять. Иногда мне кажется, что я сошёл с ума. Я так часто смотрю на ее лицо. Хотя это и понятно, она очень красивая. В её больших глазах, по-моему, можно утонуть, настолько они завораживают. Аккуратный нос, выразительные брови, в ней, кажется, все идеально». Кирилл вдруг почувствовал чью-то руку на своём плече и от неожиданности так вздрогнул, что чуть не подпрыгнул на диване.  — Да тихо ты, — за его спиной стоял Иван Степаныч, — шо тут произошло только шо? — В каком смысле?  — Тише говори, а то если клушу мою разбудим, обоим влетит, а ещё и докапываться начнёт, — Иван театрально сделал вид, что всему, мол, приходится учить, — что тут только что происходило? Женька почему не спит? — Ну…как сказать… — Прямо сказать. — Она заболела. — Во те на! И шо именно с ней? — Температура высокая, насморк, — из Жениной комнаты раздался кашель. — И горло, — добавил Иван. — И горло, — подтвердил Кирилл. — А сколько температура-то? — Только не поднимайте тревогу на весь дом, хорошо? — Ты за кого меня принимаешь, — Иван Степаныч чуть не засмеялся, — тут этим занимаются другие люди. Так сколько? — Сорок… — Ёкарный бабай! Да, дело серьезное. А грохот почему был? — Дело в том, — осторожно начал парень, чтобы не волновать деда, — что у неё кружилась голова…ну и в темноте она, так сказать…не справилась с управлением. — Шо-то это как-то нехорошо. Лечиться надо. Давай так: ты сейчас дуй в ее комнату, раз все равно не спишь, контролируй, чтобы ничего не произошло. — А вы? — А я сейчас сделаю напиток от кашля, а потом нужно вернуться в комнату, иначе Валюха спохватится, когда проснётся. — Я надеюсь, напиток от кашля - это не водка с перцем? — Да нет, — Иван всё-таки не смог сдержать смех, пусть и очень старался, но хотя бы это не было громко, — молоко с мёдом. Прогиб засчитан. — Ладно, я пошёл, — Кирилл с улыбкой отправился в Женину комнату.  Осторожно открыв дверь, он на цыпочках подошёл к кровати девушки. Спящей она казалась ему ещё более волшебной. Женин нос сопел, но парню это казалось милым. Пожалуй, так и было. Он аккуратно опустился на пол рядом с ней, чтобы не разбудить. Находясь в двадцати сантиметрах от ее головы, Кирилл чувствовал жар её тела. Температура всё никак не спадала, но Женя все-таки спала.  Парень просто смотрел на неё, и даже не заметил, как сам потихоньку начал засыпать. Он постоянно одергивал себя, как только его глаза закрывались, а он накренивался вперёд. Но вот и его силы закончились. Он мирно заснул, сидя у кровати любимой девушки. Уже постепенно светало.  Иван тем временем на кухне искал мёд. Да, инстинкта Винни-Пуха ему сейчас ой как не хватало, потому что ну никак он не мог предположить, куда Валентина засунула банку с мёдом. Поняв бесполезность происходящего, он направился прямиком в женину комнату, чтобы объяснить Кириллу, что ничем поить Женю не нужно.  — В общем, — шепотом начал Иван, открывая дверь, и сразу же застыл, увидев, что парень спит, сидя на полу. Чуть не смеясь, он добавил, — помощничек, блин.  Конечно, он сразу вышел из комнаты, чтобы никого не будить.  А время всё шло и шло вперёд, не намериваясь останавливаться. Женя медленно приоткрыла глаза. Она смотрела в стену, потому что ворочалась во сне несколько раз. Да, чувствовала девушка себя совсем неважно, но лучше, чем ночью. Она лениво перевернулась на другой бок и вздрогнула, увидев парня, спящего рядом на полу.  «Это что, он все это время спал сидя? Так ведь шею можно сломать!» Она не сразу подумала о том, почему он вообще здесь. Девушка осторожно коснулась его руки своей. Он вздрогнул и мгновенно проснулся. — О боже, прости, я заснул! — Успокойся, — Женя искренне не понимала, почему он так нервничает, — всё нормально. Я бы удивилась, если бы ты не спал всю ночь.  — Нет, нет, нет! Это неправильно! Это твоя комната, — он хотел ещё что-то сказать, но был перебит. — И что теперь? Ты никогда не был в чужих комнатах? — она смеялась, — я же не выгоняю тебя. Ты не выспался именно из-за меня и моих ночных похождений, и, если бы ты спал не сидя на полу и согнувшись в 3 погибели,  я бы тебя даже будить не стала. Спать - это полезно. — Я был в чужих комнатах, но не заставлял их владельцев чувствовать себя неловко. Терпеть не могу так делать. — Оставь комплексы, — девушка взяла его ладонь в свою, немного свесившись с кровати, — это полная фигня. Я себя нормально чувствую с тобой, мне хорошо с тобой. И без разницы, где. Или ты не чувствуешь себя так же? — Чувствую, конечно чувствую! — Кирилл говорил так быстро, что задыхался и жадно глотал воздух между фразами, — просто…я..я отвык от этого. Я отвык от того, что могу никому не доставлять неприятностей, могу быть полезным… — У меня было так же ещё месяц назад, а потом всё как-то наладилось. Привыкай. Больно больше не будет. — Не хочу зарекаться, но очень хочу, чтобы твои слова оказались истиной.  — У тебя очень сонный вид. Поспи ещё немного…если хочешь. Кирилл опять начал ломаться: ему хотелось, но он не мог себе этого позволить, просто спать в чужой комнате. А вдруг зайдёт её дедушка? А если бабушка, то это вообще конечная. Парень молчал. — Сейчас ещё рано, чтобы вставать, — она настаивала на своём, пусть и тоже успела представить возможные возгласы бабушки. Но, пожалуй, это тот случай, когда она готова их потерпеть, — диван, на котором я сплю, раздвигается. Место найдётся. Он продолжал хранить тишину. — Ты слышишь меня? Не молчи. — Слышу, — Кирилл стал говорить спокойнее, — я не знаю, что говорить. Я в состоянии выдержать ещё хоть сутки, и спать вовсе необязательно. — Мда, не думала, что доставляю тебе неудобство, — девушка специально сказала это наигранно обиженным голосом, но, только проснувшись и будучи на взводе, он не понял этого. — Нет-нет, что ты! Ты не так меня поняла, — парень хотел ещё что-то сказать, но ему не дали этого сделать. — Да я шучу. Ну как хочешь, ещё пара часов у нас точно есть на законный отдых.  — Ночью, когда ты уснула, я же ушёл обратно, на диван, а там меня начал допрашивать твой дедушка. Он отправил меня контролировать, что всё в порядке, а я… взял и заснул. Он скорее всего видел это, позор… — Поверь, я очень хорошо знаю своего деда, он никогда не ухудшит своё мнение о человеке за то, что тот заснул. Он сам любит спать в кресле.  — Понятно, — только сейчас, слипающимися глазами, он начал рассматривать стены в ее комнате. — И все-таки у меня ощущение, что ты никогда не был в чужих комнатах, — девушка широко улыбалась. — Был, — он улыбнулся в ответ, — лет десять назад. — Давай тогда сделку, — она села по-турецки и протянула ему руку, — я тебе про все здесь расскажу, а ты сейчас поспишь. Неужели ты не хочешь отдохнуть? — Честно? — А как ещё? — Хочу. — А что тогда не так, я не понимаю? Вчера ты спокойно спал при мне, а сегодня что изменилось? — А сейчас я в твоей комнате, в твоём личном пространстве, меня вообще никто сюда не пускал. — Официально пускаю, — Женя вскинула руки вверх, как бы делая жест посвящения. — А если кто-нибудь зайдёт? Как это будет выглядеть? — А это уже не твои проблемы. Меня больше заботит, что я могу тебя заразить, но, надеюсь, этого не произойдёт. — Как, не мои проблемы? Не уверен, что меня здесь будут рады видеть после этого, уж точно, — он ухмыльнулся. — Всё будет хорошо. Только помоги раздвинуть диван. И вот Кириллу уже выделена часть одеяла и отдельная подушка. — Поставь будильник на пол восьмого, — девушка говорила довольно сонным голосом, — вряд ли до этого времени кому-нибудь захочется зайти в мою комнату.  — Твоя подушка вкусно пахнет, — он улыбнулся и придвинулся немного ближе, чтобы сделать ещё один вдох, — и волосы тоже. — Дурачок, это шампунь, — Женя начала смеяться и не могла остановиться. Такие глупые, но приятные комплименты, — спи давай. — Это не только шампунь. От тебя просто приятно пахнет. Мне нравится. Всё в тебе нравится. — Я тоже тебя люблю, но давай немножко поспим. Я-то спала всего часа четыре, а ты и того меньше.  — Хорошо. Можно тебя обнять? — А тебя? — они смотрели друг другу в глаза.  — Конечно. Можешь не спрашивать. — Вообще, ты тоже можешь, — Женя осторожно убрала пальцем какую-то соринку у него из-под брови, — только аккуратнее со своим плечом, не дрыгайся во сне из стороны в сторону, больно ведь будет. Буквально через минуту оба спали. На парне была одежда, которую ему ещё вечером выдал Иван Степаныч: своей у него с собой не было, а увидев, что он собрался спать в джинсах, Иван сразу же нашёл, что он может надеть. Кирилл уткнулся лицом в женину кофту, крепко прижав девушку к себе. Крепко, но не больно. Запах шампуня с можжевельником был успокаивающим. С рукой на её спине, он чувствовал каждое сердцебиение, каждый вдох и выдох. То же чувствовала и Женя. Сон даёт много возможностей почувствовать.  И ему плевать, что он может заразиться. И плевать, что, ворочаясь во сне, он делает себе больно. Не плевать зато, что рядом с ним калачиком свернулся самый дорогой его сердцу человечек, обвив его спину руками.  Девушка, засыпая, чувствовала спокойствие. Какое-то необъяснимое спокойствие и чувство защищенности дарили ей эти объятия, в которые она была заключена. Он был прохладным, потому что её температура всё ещё не прошла. Если бы огонь подружился со льдом, именно так это и было бы.  Они мило смотрелись, будучи расслабленными друг с другом. Дверь на щелочку приоткрылась, в ней показался один глаз Ивана Степаныча.  Он посмотрел пару секунд и закрыл дверь обратно.  «Ну слава богу. А я чувствовал, шо они как будто прошли барьер. И ещё лучше, шо Валюха этого не видит, иначе поднимет гам здесь. А дети взрослеют, так и должно быть. Им обязательно нужно кого-то да любить, как же иначе жить-то».