Останься со мной

Жители Суны, словно подгоняемые коллективным разумом, слажено приводили город в порядок и напоминали муравьев в разворошенном муравейнике. Кто-то вычищал широкие улицы от песка, кто-то отряхивал листья пальм и фасады домов, кто-то собирал мусор, кто-то замазывал трещины стен глиной, смешанной с песчаником. Дети перетаскивали корзины и сломанные ящики, женщины разносили холодную воду для трудящихся. Небо над головой было ясное, чистое, в воздухе витала едва заметная дымка от бурной деятельности вокруг. В город вернулись стрижи и овсянки, их пением наполнялись сердца обитателей пустыни. Стойкость духа песчаного народа приводили Сакуру в восторг: такие суровые на первый взгляд, но заботящиеся друг о друге, обычные люди, помещенные в жесткие условия, хоть и привыкшие к ним с рождения. Она поднялась в сады госпиталя. Цапли уже выпущены в пруды, они склонили головы, отдыхая в тени пышных пальм. Территория вычищена стараниями персонала больницы, обломанные вчерашней бурей ветки лежали аккуратной кучей в стороне, и одна птица пристроилась на ней сверху. Людей в приемной было значительно больше, чем в предыдущие дни: некоторые пострадали, недооценив стихию, некоторые астматично кашляли, некоторые были метеозависимы и ждали свою выписку на таблетки. Сакура подошла к ресепшену вне очереди, наблюдая, как дежурная в спешке раздавала направления. Громко кашлянув в кулак, куноичи привлекла внимание. Девушка деловито кинула на Сакуру взгляд и мгновение спустя отдала записку от главного Ирьёнина. «Харуно Сакуре: Каб. 212» — быстрым почерком было написано на желтом клочке бумажки. Сакура кивнула девушке на ресепшене и удалилась прочь. В кабинете ее ждал наблюдающий ирьёнин, с которым она познакомилась вчера. Она приветственно поклонилась ему, и он ответил ей кивком. — Господин Рьёкан сейчас занят, — сказал ирьёнин. — Начнем без него. Он передал больничные листы остальных участников миссии и рассказал последние наблюдения за Кито Мираи. Они остановились у первой палаты, и девушке самолично захотелось проверить прогресс. Они вдвоем зашли внутрь. — Как ваш день, Кито? — спросила Сакура, достав блокнот и ручку. — Я вас помню, — ответил Кито. — Вы приходили вчера. Сакура тепло улыбнулась пациенту. — У него восстанавливается кратковременная память, — шепнула Сакура наблюдающему. — Прогресс на лицо, госпожа, — ответил коллега тихо. — Есть изменения в долгосрочной памяти? — ручка забегала по блокноту девушки. — Да, он вспомнил, что его любимая еда — пудинг, и теперь просит его подавать каждый день, — ухмыльнулся ирьёнин. — Да? Это просто потрясающе, — вскинула брови девушка. — Вы даете ему какие-то лекарства? — Только ноотропы. Сакура еще немного поболтала с пациентом, рассказав последние события в Суне, избегая триггерных тем, так что «буря» заменилась на «субботник». После наблюдающий провел ее по палатам, и ирьёнин повторила вчерашнюю процедуру еще с двумя шиноби, объясняя ирьёнину принцип действия лечебного дзютсу. Через пару часов они остановились у последней палаты, и из глубины темного коридора послышались голоса двух мужчин. Они о чем-то спорили, шаги одного были тяжелые и шаркающие, а второго легкие и едва уловимые. — Я не отрицаю ваших талантов, Канкуро-сан, — отчетливо раздался усталый голос главы госпиталя. — Но на данный момент делайте то, что вам говорят. — Но как же… — возразил молодой человек. — Я должен до конца жизни этим заниматься, что ли? — Я лишь исполняю приказ господина Казекаге. Он против того, чтобы вы много времени проводили в госпитале. — Это еще почему? — Спросите у него сами, — раздраженно ответил главный Ирьёнин. — А эти исследования требуют более основательного изучения, и я не могу вам его предоставить. — Упрямый старик, — фыркнул Канкуро. Глава госпиталя властно посмотрел на выскочку, но ничего не ответил. — Сакура-сан, мы как раз вовремя, — обратился он к куноичи. — Остался последний пациент, — отчитался наблюдающий ирьёнин. Но этот — особенный. Он находится в состоянии острого психоза, и мы не можем провести тесты, так как без транквилизаторов к нему не подобраться. Он — сенсор, и, возможно, из-за этого его задело сильнее остальных. — Если мы войдем толпой, его это только напугает, — сказала Сакура задумчиво. — Я пойду одна. — Исключено! — возразил глава госпиталя. — За ним уже наблюдалась агрессия к персоналу. — Тогда предлагаю вколоть ему успокоительное, и вы просканируете ему голову, — обратился наблюдающий ирьёнин к Сакуре. — Нельзя. Мне нужно, чтобы его мозг был активным. Если мы напичкаем его до состояния овоща, у меня не получится восстановить нейронную связь. — Если он нападет… — руководителю совсем не хотелось разгребать последствия, особенно связанные с иностранной гостьей. — Не волнуйтесь, я смогу за себя постоять, не навредив ему, — сказала Сакура, глядя в смотровое окно. Однако у нее нервно дернулась жила на щеке: легко говорить, она даже не знает в каком он состоянии и на что способен. — Если что, я подстрахую, — вмешался Канкуро. — Только по крайней необходимости, — сказала Сакура. — Он и так слишком напуган. После небольшой паузы раздумий, глава госпиталя кивнул девушке. Они уже многое перепробовали, и иного выхода не оставалось. Ирьёнин вошла в палату, закрыв за собой дверь. Комната была совершенно пустой: не было ничего, что можно было взять или опрокинуть, разбить, никаких твердых предметов, чтобы нанести себе или персоналу вред, не было ни подушек, ни одеял. На полу был растлен лишь футон, на котором предположительно спал пациент. Мужчина сидел, широко расставив ноги, прислонившись спиной к стене. Он сразу поднял голову на Сакуру, и, в отличие от остальных, не выглядел потерянным. Девушку это сразу насторожило. Он пробормотал что-то, и Сакуре это напоминало речь глухих людей, лишь повторяющих звуки, но не слышащих их. — Не бойтесь, я ирьёнин, — сказала Сакура, приблизившись. Она сомневалась, что шиноби ее слышит. — Не… не, — пациент сомкнул губы и замотал головой, отползая вдоль стены. Девушка застыла на месте, не такую реакцию она ожидала. — Мне надо вас осмотреть, — Сакура медленно ступила вперед. — Позвольте помочь… — она неспеша вытянула руку вперед, крадясь к мужчине, словно к напуганному животному. Но мужчина лишь тряс головой, выкатив глаза. Его била крупная дрожь. Сакура сосредоточила чакру в руках. Надо действовать быстро, пока он не понял, что к чему. Она резко подалась вперед, но реакция сенсора была быстрее, лишь краем глаза она успела заметить, как тот сложил печати. Канкуро сорвался с места. Задребезжало смотровое стекло изнутри под порывом выпущенной чакры. Врачи лишь успели кинуть недоуменный взгляд на кукловода, тот уже стоял в боевой стойке. Пронесло — в последний момент что-то вытянуло ее в сторону. Это была техника марионетки Канкуро. Она облегченно выдохнула. «Мягкая ладонь? Нет, он бил не в органы» — крутилось в голове у Сакуры. Она обернулась на смотровое окно. — Обездвижь его! — крикнула Сакура Канкуро, но за стеклом он ее не слышал. — Черт! Она ощутила, как ее тело двигается быстрее, чем ее мозг успевает уловить удары (этот был совсем близко): опыт работы в такой команде быстро нашел применение, и хотя ее стиль ближнего боя значительно отличался, достаточно было лишь поймать ритм. Увернувшись от пары ударов, она легко опрокинула напавшего и прижала его своим телом, вытянув руку и собрав чакру в ладони, она с силой вдавила голову пациента в пол. Он истошно закричал. На лбу девушки выступил пот, она не ожидала такого отпора. «Надо его успокоить, пока он окончательно не повредился в рассудке», — мысли Сакуры лихорадочно метались, уши закладывало от его пронзительного крика, — «Пока сама паникуешь, не сможешь ему помочь!». Она сделала глубокий вдох и сильнее сомкнула пальцы на его висках. Со стороны это выглядело так, словно она одной рукой прижимает могучее тело в одной точке. Зеленое свечение у его лба усилилось и обволокло всю голову. Силы пораженного шиноби начали иссякать, в конце концов он обмяк в беспамятстве. Она отстранилась от мужчины, вытирая лоб тыльной стороной ладони. Девушка обернулась к смотровому окну и жестом пригласила ирьёнинов внутрь. Они помогли уложить мужчину на футон. Канкуро смотрел на куноичи с некоторым восхищением. Ее разговор с коллегами растворялся в воздухе, не достигая его. Разум заняла лишь мысль о ее мастерстве, пробудив в глубине души неподдельный интерес. — Я думаю, на сегодня хватит. Отдыхайте, — одобрительно положив руку на плечо Сакуры, сказал глава госпиталя. На этой ноте они разошлись. Пара шиноби молча спустились в сады госпиталя, и каждый погрузился в собственные мысли. Лишь выйдя на оживленную улицу, Канкуро решил завязать разговор. — Ты как, в норме? — А? Да. Спасибо, что отвел от удара, — улыбнулась ему Сакура, отвлеченная от размышлений над планом лечения. — Не знала, что ты выучил технику Манипуляции человеческим телом. Канкуро лишь хмыкнул. — Знала бы я больше подробностей о том, что случилось с этим шиноби… — начала девушка. — Хотя бы его психологический портрет. Не пришлось бы действовать вслепую. — Я не думаю, что я могу тебе разгласить детали миссии, — ответил парень. — Понимаю, — хмуро ответила она, покачав головой. — Но могу достать тебе личное дело на этого шиноби, — Канкуро ей подмигнул. — Сможешь узнать о его хронических болячках. — Но это же против правил, — Сакура с подозрением посмотрела на него. — Мда уж, так и есть. Но ты сегодня рисковала собой, так что это на правое дело, — на этих словах девушка просияла. — Но! Кое-что хочу взамен. — Что же? — Спарринг! — ухмыльнулся Канкуро. От неожиданности она замерла на месте. Ни один любовник не вызывал Сакуру на бой, не считая Саске. Но та ситуация была совершенно другой, во-первых, ей необходимо было драться, во-вторых, они были фактически врагами. Она не знала, что и думать, однако ее это интриговало: ее поклонники видели в ней лишь симпатичное личико, но никак не талантливую куноичи. — Что? — захлопала она ресницами. — Что за игры? — Игры? Я более чем серьезно, — он лукаво улыбнулся. — Э? — Что, струсила? — подзадорил ее Канкуро. — Не бойся, я не буду драться в полную силу. — Даже если мы все-таки будем драться, моя сильная сторона — ближний бой, поэтому я тебя сделаю, — с вызовом ответила Сакура. — Да? Тогда сохрани этот настой до тренировочного полигона.

***

— Бьемся до первой царапины, — крикнул издали Канкуро. Они стояли на расстоянии семи метров друг от друга. Вечернее солнце откидывало длинные тени от валунов. В выжженной солнцем траве застрекотала пустынная саранча, поодаль росла жалкая скрюченная акация. «Резонно», — подумала Сакура. Когда она в прошлый раз билась против кукловода, у нее не было лишних шансов пропускать даже самые безобидные атаки. «Но и мне достаточно лишь одного точного удара, чтобы прикончить его». Сакура оценила ландшафт: сухая земля будет легко поддаваться ударам, укрыться марионеточнику негде, значит, он будет действовать открыто. Она не стала терять время и сорвалась вперед. Может, это и было опрометчиво, но Сакура хорошо помнила бой против мастера-кукловода, и это давало ей преимущество. Она не могла ударить в грязь лицом перед шиноби из другой Деревни. И он не дождется от нее поблажки только потому, что они сблизились. Канкуро не успел открыть свой свиток с арсеналом. Или не хотел? Он увернулся от ее атаки, проскользнув под ее рукой. Он прижался к ней спиной препятствуя развороту, но не нападая. «Черт, если я буду его так близко подпускать, то проиграю», — вспыхнуло в голове у Сакуры. — Не играй со мной! — крикнула Сакура, ударяя ему под ноги. Сухая земля раскололась, как керамическое блюдце. Если бы кукловод не отскочил в сторону, то его нога застряла бы в трещине. Почти попался! Его самонадеянная улыбка раззадоривала Сакуру сильнее, ее щеки пылали, глаза азартно горели. Тело требовало движения, энергия била из нее, как никогда. Она так давно не выпускала пар. — Ого, а ты разошлась, — оценив масштаб разрушений, сказал Канкуро, держа дистанцию. — Ты не будешь использовать куклы? — вскинула брови Сакура. Канкуро лишь хохотнул и принял боевую стойку. Сейчас его очередь нападать. Ей же лучше: не надо будет суетиться с куклами, перед тем, как обезвредить кукловода. Сакура почувствовала шевеление сверху, сзади, слева, справа. Уловка, чтобы отвлечь ее внимание? Или атака? Вокруг нее повисла сотня, нет, тысяча заостренных сухих листьев акации. Канкуро потянул за нити, и они отзывчиво ринулись на девушку, целясь преимущественно в лицо. «Красная секретная техника Сасори… на листочках?» Сакура закрылась в защитной стойке, окружив себя чакрой. Окруженная, ослепленная, она застыла на месте. На секунду выглянув из-за собственного блока, к ней уже подобрался кукловод, держа в руках кунай. «Это мой шанс контратаковать!» — она набрала чакру в кулак, вложив в ее мощнейший удар. Удар почти вслепую. Сакура услышала, как затрещали кости, почувствовала, как ее кулак провалился внутрь, проломив грудную клетку. Куноичи была готова поклясться, что по ее руке бежала теплая кровь. Сакура ахнула: «Перестаралась?»… Этот удар убил бы его. Облако листьев безжизненно опало. Перед ней лежало бездыханное тело, упавшее ничком. У нее застыл ком в горле. Она наклонилась, чтобы перевернуть Канкуро на спину. Кукла. Перед ней лежала расколотая кукла, и с нее, словно старая штукатурка, осыпалась краска на лице, имитирующая кожу. Она осела на землю. Никакой крови не было… синестезия... просто показалось. — Ох, черт, — выдохнул Канкуро, подбегая к ней. — Н-не... не смей меня так пугать! — она схватила Канкуро за ворот одежды, готовая треснуть по-настоящему. И треснула. У него пошла кровь носом. — Э-эй, полегче! — отпрянул от нее парень, прижимая руку к лицу. — Ты!.. Ты!.. Сумасшедший! — крикнула на него Сакура. — Да какой кукловод вот так будет нападать в лоб? — развел руками Канкуро, недоумевая. — Откуда я знаю! Такой же чокнутый, как ты! — нашлась что ответить Сакура. — И раз уж такое дело, то я выиграла! — она размазала кровь соперника по кулаку. Парень засмеялся. Что верно, то верно. Ранение нанесено, и победа за ней. Конечно, Сакура не оставила его нос сломанным. Она приложила холодную ладонь у него лицу и выпустила лечебную чакру. Канкуро почувствовал приятное тепло и легкое покалывание, будто вдыхал эфирные масла на водяной бане. Кровь сразу остановилась, и нос, не успев опухнуть, снова выглядел нормально. Сумерки уже спустились на раскаленую землю, из нор вылезли ночные животные. Зажгли свои огни светляки. Канкуро собирал по кусочкам разлетевшегося Карасу, в темноте это занимало больше времени, чем хотелось бы. Сакура сидела поодаль, прижав к себе колени, наблюдая за ним. — Прости за марионетку, — сказала она наконец. — Такова цена поражения, — пожал Канкуро плечами, прошаривая землю. — Ее можно починить? — Что-нибудь придумаю, — сказал он понурив голову, Карасу — его любимая марионетка после Сасори. Хорошо, что он не вывел последнего в бой. Повисло молчание. Сакура стыдливо поджала губы. — Почему ты захотел драться? — спросила она уныло. — Почему? — Канкуро рассматривал щепку. То ли от куклы, то ли просто какая-то случайная деревяшка, и он выкинул ее за плечо. — Тут все просто: это было весело, как думаешь? — Было весело, пока ты не подставился под удар, — ответила Сакура хмуро. — Я не подставлялся под удар. И если бы я воспользовался твоей доверчивостью, то победил бы. — Безрассудный, как и тогда. — Это мой стиль боя, — ответил он с ухмылкой. Девушка лишь хмыкнула. Он сел рядом, прислонившись к плечу Сакуры, и окинул поле боя: вроде все собрал. — Сасори-сан был величайшим мастером марионеток, и нельзя было упустить хорошую возможность сразиться с тем, кто его прикончил, — сказал он тихо. Сакура зардела. Она чувствовала тепло его тела, такое приятное, контрастирующее с холодным воздухом ночной пустыни. Она устало положила голову ему на плечо, и Канкуро ее приобнял. Больше она не казалась ему хрупкой.