Всё исправить

      — Крис, ну конечно, всё в силе, завтра в семь у меня. Посидим, отметим твою свободу, — Людмила лукаво улыбнулась в трубку, грех было не отметить расставание подруги с тем чудиком. «И как угораздило?» — недоумевала Клепина.       — Мам, — Артём осторожно тронул мать за бедро.       — Ты разве не видишь, что я разговариваю? — сердито зыркнула на сына Люда. — Вот возьму и заведу себе другого ребёнка, а тебя, такого балованного, отдам куда-нибудь!       — Прости, — он отступил к дивану и аккуратно сел на самый край, сложив ладошки на коленках.       — Я своего сегодня тоже на деньги разведу и кину, достал, — ядовито поделилась Клепина с подругой. — Да, — протянула она и рассмеялась. — Так что у нас будет даже два повода отметить. Будем пить за независимых женщин, — Люда снова рассмеялась.       — Ладно, чао, подруга, а то скоро мой припрётся. Завтра в семь. Не опаздывай. Охранник в курсе, так что пропустит без проблем.       Людмила кинула телефон на стол и собралась выйти из комнаты, но взгляд зацепился за миниатюрную фигурку сына.       — Не горбись, — велела она, и Артём послушно расправил плечи. — Что ты хотел?       — Мамочка, — он встал и подошёл ближе, заглядывая в глаза матери, — я сделал все уроки. Можно я посижу здесь с тобой?       Люда поморщилась, сын слишком часто доставлял неудобства. Она ненадолго задумалась, глядя поверх него. Вдруг складка на лбу разгладилась:       — А давай сыграем с тобой в прятки? Хочешь?       — Хочу, — детские глазки загорелись от счастья. — Хочу, мамочка, — Артёмка шагнул было к ней, чтобы обнять, но Людмила сделала шаг назад.       — Считать буду в коридоре, — уже на пороге она обернулась и добавила: — В этой комнате не прятаться.       «Сегодня на неё другие планы», — с усмешкой подумала Клепина.       Артём кивнул. Ему так хотелось, чтобы игра длилась как можно дольше, поэтому он рискнул нарушить мамино условие и спрятаться как раз в этой комнате. «Тогда мама будет искать меня дольше, а потом удивиться, как хитро я всё придумал», — решил он и притаился за портьерой. Но едва Люда досчитала до восьми, как раздался звонок видеодомофона, и игра тут же была ею забыта.       Клепина ткнула в кнопку с цифрой 3, что было сигналом охраннику немного задержать посетителя, и скользнула в ванную. Там она быстро переоделась в элегантное открытое платье с глубоким декольте, рассыпала волосы по плечам и, убедившись, что макияж в полном порядке, с достоинством вышла в коридор. В этот момент открылась входная дверь, и на пороге появился высокий мускулистый мужчина с бритой головой — типичный криминальный авторитет.       — Здрав… — начала Людмила, но мужчина не стал ждать, обхватил её рукой за талию, впился в губы и увлёк в комнату, где за бархатной портьерой старался дышать как можно тише Артём в надежде продлить игру. Ему пока что было невдомёк, что мама напрочь забыла про него.       — Ты сегодня такой страстный, Кирюша, — выдохнула Людмила, когда Кирилл отстранился.       — Мы давно не виделись, — с придыханием прошептал он. — Нам следует нагнать упущенное, милая, — Люда не видела, но в правой руке его сверкнуло лезвие.       Артём, едва дышавший от страха (он всегда боялся этого дядю, который нередко приходил к маме), отодвинул пальчиком край портьеры и заглянул в комнату. Мама обвила руками толстую шею страшного гостя. Больше ничего видно не было.       Обычно Артём прятался в своей комнате, стоило только маминому приятелю появиться на пороге, но сегодня, сейчас, его подвела затеянная мамой игра в прятки. Тёма отпустил край портьеры и вжался в стену.       — Кирюша, я так скучала по тебе, — Люда страстно впилась в него губами, а уже через секунду охнула от боли.       — Кинуть меня решила, дорогуша? — зашипел Кирилл ей в лицо. — Не выйдет, — он провернул вонзившийся в нежную человеческую плоть нож сначала в одну сторону, потом в другую.       Люда застонала:       — Кирюша, милый, с чего ты взял? — она цеплялась за его шею, но руки слабели с каждой секундой, Люда чувствовала, как внутри разгорается огонь боли, а по ногам течёт кровь.       — Тварь, — буквально выплюнул он ей в лицо и разжал руки, оставив лезвие ножа в теле Людмилы.       Клепина с грохотом рухнула на пол, снова застонав. Стали слипаться глаза, на долю секунды всё погрузилось во тьму. Люда силой открыла глаза и беспомощно посмотрела вслед Кириллу, прижав руку к ране на животе. Силы покинули её через пару минут, глаза закрылись. Она была без сознания.       Всё это время Артём продолжал неподвижно стоять у стены, испуганно прислушиваясь к звукам. Он не знал, что происходит там, за шторой. Когда грузные шаги маминого приятеля стихли, Тёма рискнул выглянуть из укрытия. Мамы видно не было, как не было и страшного дяди.       Артём неуверенно вышел из-за портьеры и шагнул к дивану, потом обогнул его и увидел маму. Она лежала на полу в ярко-красном платье. Кажется, она спала.       — Мамочка, — он присел на корточки у её головы и коснулся ладошкой волос. — Мамочка, ведь нельзя спать на полу. Просыпайся, мама, — тоненькие пальчики пробежали по лбу и щеке, но мамины глаза не дрогнули. — Тогда я принесу тебе одеяло, — сказал Артём, поднимаясь.       Пару минут спустя он с трудом, постоянно спотыкаясь, притащил своё огромное тёплое одеяло и ласково укрыл маму, заметив, что её ноги сильно испачканы чем-то красным, но не таким красным, как мамино платье. «Другой цвет», — подумал Тёма, вновь присев на корточки и внимательно рассматривая мамины ноги. «Похоже на кровь», — решил он, вспомнив цвет жидкости в длинной прозрачной пробирке. Ему тогда впервые брали кровь из вены, и он наблюдал, запоминая детали.       Артём встал, подоткнул маме одеяло и, отойдя в сторону, сел на пол. Он подтянул колени к груди и обхватил их руками, отклонился спиной на стену и, притулив голову на стоящее рядом кресло, закрыл глаза. Однако сон так и не пришёл. Тёма просидел всю ночь напротив мамы, ожидая, что она вот-вот встанет.       Он любил маму, хотя она часто ругалась и злилась. Он старался быть хорошим, чтобы реже огорчать её. А ещё он боялся, что мама когда-нибудь в самом деле заведёт другого ребёнка, а его отдаст в детский дом. Он читал про такие дома, где живут ненужные дети, там было холодно, мокро и не было игрушек, а спать нужно было на полу. Конечно, не всё это он прочитал в книге, лишь про то, что в детских домах живут ненужные дети. Остальное ему поведал одноклассник. Петька всегда всё обо всём знал и с удовольствием делился с другими, поэтому когда Артём спросил, знает ли он что-нибудь про детдома, Петька как на духу выложил всё, что успел придумать.       Тёма был уверен, что мама всё же его любит. Ведь иногда она садилась рядом с ним на кровать, укрывала одеялом и молча сидела рядом, позволяя ему держать себя за руку. Артёмка очень любил такие вечера. После них они с мамой всегда куда-то ходили на следующий день, ко всяким серьёзным мужчинам и женщинам. Они ходили с задумчивыми грустными лицами в серой одежде. (Людмила хорошо знала, что женщина с ребёнком вызывает куда больше доверия, чем одинокая и красивая. Таким образом Клепина с лёгкостью, а главное без особых финансовых затрат, провернула множество бумажных махинаций.)       Утром мама не проснулась. Теперь Артёму стало страшно. Он сидел у стены, не шевелясь и наблюдая за мамой издалека. Она казалась бледнее, чем вчера. В таком оцепенении он просидел до самого вечера, пока не пришла мамина подруга Кристина.       Кристина навела панику. Едва войдя в комнату, она завизжала так, что Артёму пришлось закрыть уши руками. Потом Кристина принялась бегать туда-сюда, куда-то звонить, плакать. Когда приехали врачи и полицейские, пришёл их с мамой охранник, потому что Кристина не могла ничего толком объяснить. На Артёма никто не обращал внимания.       Он видел, как маму зачем-то положили в черный мешок, а потом унесли. Полицейские что-то долго искали в их доме, задавали вопросы Кристине и охраннику. Время шло. Артём по-прежнему зажимал руками уши и не шевелился, наблюдая за взрослыми.       — А это кто? — спросил полицейский, кивнув на ребёнка.       — Это Людин сын, — выдавила из себя Кристина.       И снова завертелось. Все эти взрослые что-то хотели от него, но он не понимал, чего именно, и просто смотрел на них. Потом его попытались поднять, но он не хотел этого и потому не двигался. Тогда кто-то взял его на руки и вынес из дома. Человек странно пах чем-то горелым, но тёплым. Артём прислонился щекой к его одежде и больше ничего не видел.       Проснулся он в белой комнате, рядом сидела толстая старушка в белом халате, которая заметив, что он открыл глаза тут же, по-утиному шатаясь, ушла.       «Больница», — подумал Артём.

***

      — Да, пап? — удивленно произнёс Земцов.       — Сынок, у меня для тебя очень странная новость. Не знаю, хорошая она или всё же плохая.       — Что-то случилось? С тобой? С мамой? Вы в порядке?       — С Людой.       — Не понял, — Земцов передёрнул плечами, услышав имя бывшей жены.       — Тебе нужно срочно приехать в Томск. Как можно скорее, слышишь? Если это возможно, то сегодня же.       — Пап, пап, погоди. Я ничего не понимаю. Что случилось? При чём тут Людмила?       — Мы с мамой сегодня были на кладбище. Хоронили моего хорошего друга. Так вот нам повстречалась ещё одна процессия. Я сначала не придал значения, а потом увидел мальчонку твоего, и…       — Артёма? — перебил Платон.       — Да. Он был странный. Не то что потерянный, а его будто не было здесь, вот оболочка только осталась словно.       Сердце Земцова сжалось, чуя неладное.       — В общем, оказывается, хоронили Люду.       — Что? — опешил Земцов и вскочил из-за стола.       — Говорят, убийство. Я, к сожалению, не знаю всех подробностей, но парнишку надо спасать, поверь мне. Тем более что он теперь сирота, считай. Отдадут ведь в детдом.       — Я прилечу первым же рейсом. А ты узнай всё, что сможешь. Спасибо, что позвонил, — он сбросил звонок и следом набрал другой номер, стремглав выскочив из кабинета.       — Саня, дело очень серьёзное, — без приветствий начал он. — Разговор не телефонный, но мне очень нужны все твои связи в Томске, мне Артёма надо забрать.       В тот же день Земцов, написав заявление об отпуске за свой счёт, покинул город. Судьба решила, что он сейчас должен быть не рядом с Лизой и Валери, а далеко-далеко отсюда, практически на другом конце страны. Во время всего своего отсутствия он ни разу не вспомнил о Лизе, слишком быстро всё завертелось там, в Томске, слишком ужасна была судьба его маленького сына.       У него было несколько часов во время полёта, чтобы всё обдумать, но в голове билась лишь одна мысль: «Зачем они взяли ребёнка на кладбище?»       При первой встрече Платон с трудом узнал сына. Он был бледен и сильно исхудал, однако папу узнал и доверчиво обхватил за шею. Он хотел сказать папе: «Папа, я так рад тебя видеть! Почему ты не приезжал? Ты вернулся, чтобы забрать меня? Я скучал. Я так люблю тебя, папочка!», но ничего не получалось. Он старался изо всех сил, но ничего не выходило.       Артём не разговаривал с той злополучной ночи, после которой мама не проснулась.