Всё исправить

      — Саня, здорово! — Платон крепко пожал руку друга. — Поздравляю, папаша! — он протянул Николаеву объёмистый пакет с разноцветным рисунком.       — Платоша, здорово! Спасибо! — Саня взял подарок и посмотрел в сторону входа, откуда вот-вот должна была выйти жена.       Платон приехал вчера около полудня и остановился в гостинице. Вечером решил пройтись по знакомым улицам. Как ни крути, а этот тихий провинциальный городок стал почти родным. Когда-то он гулял по этой аллее с Артёмкой, а в этом доме жил. Вот там, на третьем этаже, где чуть перекошены перила балкона.       Когда Земцов проходил мимо больницы, внутри что-то кольнуло, вспомнились коллеги — рассеянный Лев Борисович, пытливый Андрей Васильевич, говорливая Вита Игоревна, шутник Вадим Родионович, чуть стервозная, но понимающая Марина Станиславовна, самодовольный Альберт Александрович, которого сильно подкосила смерть матери, нежная байкерша Катя, нередко конфликтный Максим Викторович. Каждый со своими плюсами и минусами, все удивительно разные, но это был, пожалуй, самый дружный коллектив, в котором Земцову доводилось работать. Они напоминали большую семью, где, конечно же, не обходилось без конфликтов, но все мирились и стояли друг за друга, что называется, горой.       Хотелось ли ему вернуться? И да, и нет. Да, потому что он полюбил эту больничную семью, они ведь приняли его тогда, несмотря ни на что, приняли такого озлобленного, скрытного, принципиального и сурового. Нет, потому что какое-то странное чувство ворочалось в глубине души, неопределённое, оставляющее неприятный осадок.       Подъезд одного из домов показался знакомым, он бывал здесь. Здесь жил какой-то друг. Вот только какой? Кто был этим другом? «Память удивительно избирательна, — думал Земцов, — дом я помню, а кто в нём жил — нет. Странно». Сколько ни силился он вспомнить, ничего не вышло. Тогда он оставил эту идею и побрёл дальше — вспоминать и узнавать заново.       Наконец жена Николаева появилась на ступенях крыльца, улыбаясь и прижимая к груди драгоценный свёрток. Саня тут же бросился к ней, оставив пакет стоять на земле. Платон подхватил его и направился к крыльцу.       — Знакомься, — обратился Саня к жене, как только Земцов подошёл к ним, — это Платон Ильич Земцов, мой большой друг, мы вместе работали в Миссии в Монголии. Земцов улыбнулся и протянул руку для приветствия.       — Алина Викторовна Николаева, — представил Саня супругу. — Моя жена и мать моего ребёнка, — горделиво пролил свет на очевидное Николаев. Алина смущённо зарделась и вложила узкую ладошку в руку Земцова.       — Очень приятно, Алина, — улыбнулся Платон. — Поздравляю вас с рождением сына.       — Спасибо, Платон Ильич. Мне тоже очень приятно, наконец, познакомиться со столь известным человеком, Саша очень много про вас рассказывал.       Когда формальности знакомства были соблюдены, все вместе они направились домой к Николаевым, чтобы отпраздновать появление Саниного первенца. Засиделись в тот день допоздна, и Алина как гостеприимная хозяйка противилась, чтобы Платон Ильич уходил домой в такой час. Однако Земцов настоял на том, что они должны остаться только втроём, и он будет помехой.       Платон медленно брёл по ночному городу, вдыхая свежий воздух первого дня марта. Было так удивительно спокойно, он ни о чем не думал, не тревожился. Идти было далеко, он мог бы вызвать такси (общественный транспорт уже не ходил), но погода и время суток оказались весьма располагающими к долгим прогулкам. В гостиницу он добрался ближе к трём часам ночи, и лишь коснувшись подушки, он ощутил, как сильно устал на самом деле.       Проспав до обеда, Платон неторопливо собрался и спустился вниз. В просторном светлом холле было многолюдно, туда-сюда сновали мужчины и женщины в строгих туалетах. У входа Земцов заметил стойку, на которой красовались большие синие буквы, сообщавшие, что здесь сегодня проходит медицинская конференция. «Надо же как всё изменилось за неполных два года, уже и конференции у нас проводят» — он удивлённо хмыкнул и двинулся к выходу.       — Платон Ильич? — окликнул женский голос. — Платон Ильич, это и правда вы? — к нему торопливо подошла…       — Марина Станиславовна?       — Здравствуйте, Платон Ильич! Какими судьбами?       — Здравствуйте! К другу вот приехал на праздник, — не стал вдаваться в подробности Платон.       — Как поживаете?       — Как все, — уклончиво ответил он. — Как ваши дела?       Он пока не понял, рад ли видеть её.       — Замечательно, — оптимистично заявила Савина. — Видите, до какого уровня мы доросли, конференции проводим, — она рассмеялась.       — Да уж, здорово выросли, — поддержал её полушутливый, но горделивый тон Земцов. — Вы участвовали в конференции? — он кивнул на бейдж у неё на груди.       — Да. Конференция была по рациональной организации работы акушерских стационаров в условиях нехватки кадров, — серьёзно сказала она и по обыкновению кокетливо заправила за ухо прядь длинных чёрный волос.       — А у вас всё так же нехватка кадров?       — Извечная проблема, — рассмеялась Марина и хотела сказать что-то ещё, но её перебила негромкая трель. — Простите, — она раскрыла сумочка и извлекла на свет телефон. — Да? — произнесла уже в трубку. — А почему её везут к нам? — грозно спросила Савина у собеседника. — Ну и что, что мы областной центр? И что даёт нам наличие аппарата? А специалисты? Специалистов-то нет! Что нам аппарат без хирурга? — она долго слушала, хмуря брови. — Какой срок? Слишком мало, можем, и не выходить в случае чего, — уже задумчиво произнесла Марина. — То есть как это? — снова разозлилась Савина и повысила голос. — С этого надо было начинать! Почему они так долго тянули? — она замолчала. — Надеялись они, а нам теперь хоть умри, а спаси, да? Ладно, скоро буду. Придётся что-то решать, выбора нам всё равно не оставили, — Савина сердито нажала отбой и бросила телефон в сумочку.       — Что-то случилось? — осторожно спросил Земцов.       — Случилось, — выдохнула Марина Станиславовна. — Нам везут беременную, 27 недель. Тройня. Два плода фетафетальные, нужна лазерная коагуляция. Они там выжидали непонятно чего, а нам теперь расшибись, но сделай. А как сделать, если у нас специалистов нет, если у нас аппарат одиноко стоит… — она внезапно замолчала и внимательно посмотрела на Земцова. — Подождите-ка, — протянула Марина, — Платон Ильич, вы же уже проводили такую операцию, — её лицо просияло. — Платон Ильич, миленький, вы нам позарез нужны. Спасайте, — взмолилась она.       Лицо Земцова едва заметно напряглось. Нет, он не раздумывал, но собирался с духом, оценивая свои возможности. Рисковать он привык, но только будучи уверенным в своих силах.       — Идёмте, — коротко обронил он и развернулся к выходу.

***

      — Платон Ильич, вы, как и прежде, были на высоте, — Марина крепко пожала ему руку, когда они закончили операцию. — Вы спасли даже больше людей, чем вам кажется. Спасибо, что согласились на эту авантюру. Бумажные вопросы я улажу, не переживайте.       Он улыбнулся в ответ на эту бурную речь, но думал о своём. Он наслаждался этим ощущением победы, когда усталый, ты выходишь из операционной, зная, что сделал всё как надо. Это было отнюдь не тщеславное чувство превосходства над другими, это было чувство превосходства над самим собой, над своим страхом, над неуверенностью, над сомнениями, без которых не обходится жизнь даже самого опытного врача. Он ведь всегда жил этим — рискнуть и победить, победить себя, болезнь, а порой даже смерть.       — Платон Ильич, у меня есть к вам предложение, — вновь обратилась к нему Савина.       — Слушаю вас.       — Не хотите вернуться?       — А знаете, хочу, — без раздумий, едва не с жаром выпалил он. — Очень хочу.       — Решено. Приносите завтра документы, будем вас трудоустраивать.