Светлячок в долине света

Устав ждать знака от Таучи, купец Мицуи осторожно выглянул из-за колеса повозки, под которой прятался, и, немного помедлив, кряхтя, выполз наружу. Он с трудом выпрямился, протер платком блестящую лысину, отряхнул одежду от пыли и с ужасом оглядел глубокий провал в земле, пятна крови на дороге и разбросанные повсюду трупы. Заметив невдалеке у обочины троих своих охранников, он, едва не срываясь на бег, поспешил к ним. — Все в порядке? — спросил Мицуи Кичиро и нервно рассмеялся. — Я слышал, клан Фума никогда и никого не щадит, так что уже и с жизнью успел попрощаться... — Купец снова вытер платком проступивший пот. — Поверить не могу, неужели мы и правда выжили?! К Таучи вернулось все его самообладание, так что он флегматично, как и всегда, заявил: — Да-да, все в порядке, не беспокойтесь, господин Кичиро, они больше не опасны. Мы уничтожили всех разбойников и немного устали, так что, пока вы отдаете приказы, посидим чуток, отдохнем... Купец подозрительно прищурился, окинул взглядом испачканные кровью одежду и руки всех троих, бледного, как мел, Куву, заплаканную Сакуру, затем нахмурился и, как-то разом подобравшись, стал быстро и дельно отдавать приказы возницам. Под его руководством работники тщательно обыскали трупы, собирая все сколько-нибудь ценное в одну из повозок, и сложили останки у обочины. Подчиняясь новому приказу, возницы споро принялись заделывать пролом в разбитой повозке и расставлять уцелевшие бочонки. Кичиро горестно поцокал языком, рассматривая лужи саке в дорожной пыли, а потом взгляд его зацепился за глубоко увязший в земле огромный сюрикен, который так и не смогли вытащить работники. Купец побледнел, как полотно, осторожно обошел провал посреди дороги и снова поспешил ко все еще сидящей на обочине охране каравана. — Разбойники... Они ведь не нападут снова? Может, нам следует поскорее уехать отсюда? — с тревогой спросил Кичиро. — Пожалуй, вы правы. Пора выдвигаться. — Таучи перекинул руку сына через плечо и помог ему подняться. Сакура подхватила Куву с другой стороны. — Ваш сын ранен? Может, стоит разместить его на одной из повозок? — предложил купец. Дождавшись благодарного кивка от старшего Хатаке, он скомандовал одному из работников: — Эй, Керо, помоги усадить господина Куву на повозку! Дюжий работник легко, как пушинку, двинул глубже одну из бочек, освобождая место, и подсадил все еще слабого шиноби на возок. Позаботившись о сыне, Таучи отошел на обочину, выдернул из земли позабытый всеми огромный сюрикен, закинул его на соседнюю повозку к уже собранному ранее оружию разбойников, отряхнул руки и посмотрел на подошедшую к нему розоволосую девушку. — Давай-ка, ты тоже садись рядом с Кувой, Сакура, — оглядев бледную, усталую девушку, мягко приказал он. — С чакроистощением ты сейчас все равно не боец. Девушка молча кивнула и побрела к повозке. — Господин Кичиро, можно выдвигаться, — сказал старший Хатаке. Мицуи Кичиро немедленно отдал приказ, колеса снова заскрипели, и обоз двинулся в путь. О недавнем жестоком бое, который здесь приключился, свидетельствовали лишь пятна крови на земле, сложенные у обочины трупы да примятая под ними трава. Караван медленно двигался по дороге, и вскоре пыль от колес и ковер бело-голубых цветов окончательно скрыли следы сражения, так что на мгновение Сакуре показалось, что все произошедшее было всего лишь тяжелым тревожным сном, навеянным раскаленным полуденным солнцем и не по-весеннему жарким дыханием ветра...

***

— Спасибо тебе, сестренка, — слабо улыбаясь, через некоторое время произнес Кува, — я думал, что уже не жилец. — Я медик, это моя работа, — тихо и просто ответила девушка, задумчиво разглаживая примятый, запачканный кровью краешек кимоно и вспоминая свою ненормальную реакцию на ранение Кувы. Сакура сама не верила только что сказанным словам — ни один медик-профессионал ни за что не стал бы устраивать такую истерику. «Неужели это страх крови, который был у Цунаде? — с ужасом подумала девушка. — Она теперь всегда так будет реагировать на чужие раны, или это был нервный срыв из-за недавней войны и смерти друзей?» Сакура сжала кулак, сминая только что разглаженную ткань. Кува посмотрел на ее побелевшие пальцы и недоверчиво воскликнул: — Не только работа, ты вытаскивала меня там, где другой отступился бы! — Один человек... очень дорогой для меня человек — первый сенсей в моей команде — был из клана Хатаке, — словно прыгнув в омут с головой, призналась она. — Вы с отцом не можете его знать, мы жили... далеко отсюда. — Вообще-то, я из нашего клана многих не знаю, о ком-то только слышал, а о ком-то и понятия не имею. — Парень сожалеюще почесал затылок. — Я рассказывал тебе, что наш клан давно кочует по свету. А как его зовут? — Какаши. Прости, я действительно не могу рассказать тебе больше... — Сакура замялась, вжав голову в плечи и мысленно ругая себя за длинный язык. — Хм-м... имя нашего клана, довольно распространенное. Кажется, так должны звать моего... — Парень задумчиво посчитал что-то на пальцах. — Да, четвероюродного брата. Он бирюком был, последнее, что я слышал, как он отправился куда-то в страну Воды, но это было много лет назад... Может, он и был твоим сенсеем? Девушка пожала плечами и совсем стушевалась. — Да не переживай ты так сильно о своих секретах, малышка, у тебя же на лице все написано, — сжалился над ней парень. — У всех шиноби есть тайны, никто не будет спрашивать больше, чем ты готова рассказать. Слышала, может, некоторые даже свое имя и клан чужакам не раскрывают, называя лишь прозвища или клички. — Младший Хатаке сочувственно ей улыбнулся. — Спасибо, — едва слышно поблагодарила девушка. Кува помолчал немного и лукаво добавил: — Знаешь, а ведь сенсей — своего рода отец. Так что, получается, ты и в самом деле мне сестренка или племянница, — ухмыльнулся он и крикнул: — Отец! Послушай, что мне рассказала Сакура! Таучи подошел ближе. Кува передал ему в двух словах недавний разговор, и старший Хатаке улыбнулся самым краешком губ. — Мне известно о двоих с таким именем. Не знаю, кто именно из них был твоим сенсеем, но я благодарен ему за то, что он воспитал такую хорошую куноичи, как ты, Сакура. Где он сейчас? — Не знаю, мы разлучились после боя, только благодаря ему я все еще жива. Надеюсь, и ему удалось выжить... — медленно проговорила девушка. — Где бы ни были дорогие нам люди, они всегда будут жить в нашем сердце. — Таучи ободряюще кивнул. — Если когда-нибудь мы встретим его, то передадим весточку о тебе. — Спасибо, — тепло улыбнулась ему Сакура и, пытаясь перевести сложный для нее разговор, спросила: — А что это за бандиты, которые напали на нас? Вы назвали их Фума. Какой-то клан? Таучи скривился. — Ну кланом их можно назвать только с натяжкой. Когда-то те, кто составляют сейчас костяк этой шайки, пришли из-за моря. Чужаки, не имеющие своей земли, — они быстро превратились в грабителей и убийц. К ним постепенно стекалось такое же отребье, и через некоторое время они стали представлять довольно серьезную силу. Лет пять назад их стало слишком много, и они разделились на две ветви: кайдзоку и сандзоку. Первые орудуют где-то на побережье, в стране Горячих источников, а те, с кем мы столкнулись, были из второй ветви. Я как-то встречался в бою с их главарем Фума Ооми — неприятный противник, с очень сильными воздушными техниками... В тот раз мне удалось выжить. Таучи нахмурился, заново переживая прошедший когда-то бой, а потом внимательно посмотрел по сторонам, указал вперед, на горную вершину, занявшую уже полнеба, и заметил: — Приближаемся к городу, отдохните, пока есть время, — после чего поспешил к началу каравана. — Тебе есть, где остановиться? — спросил Кува. Сакура отрицательно мотнула головой. — Поживи у нас, — предложил младший Хатаке. — Пару лет назад мы купили в городе дом, сейчас там живет моя сестра Онага. — Спасибо, — благодарно кивнула девушка. — Да не за что, сестренка. — Мужчина добродушно ухмыльнулся и насмешливо, как прежде, ей подмигнул. Сакура покачала головой, улыбнулась в ответ и с интересом огляделась по сторонам. Цветочные поля закончились, караван начал подниматься вверх по дороге к горе, у подножия которой расположился город-крепость, обнесенный высокими стенами. В ее время город был уже разрушен, так что она знала о нем только из книг, в которых его часто называли жемчужиной страны Водопадов. Заметив интерес Сакуры, Кува спросил: — Ты когда-нибудь бывала здесь раньше? — Нет, — ответила девушка, — только читала об этом городе, а еще слышала, что где-то поблизости находится самый высокий водопад в мире — Васурэ́дзу. — Не так уж и близко. Считай, около тридцати ри на северо-восток. — Парень приподнялся и указал рукой направление. — Почти на самой границе со страной Железа, на горе Дзётай. А мы сейчас приближаемся к горе Дантай. — «Женщина» и «Мужчина» да еще и водопад «Не позабуду» — какие странные названия. Интересно, кого не захотел забывать водопад, или он сам так красив, что его никто не может забыть? — рассмеялась Сакура. — Ты никогда не слышала эту легенду?! — возмущенно воскликнул Кува. — Нет... — девушка растерянно моргнула. — Тогда, сестренка, я просто обязан тебе ее рассказать. — Сероволосый шиноби расплылся в улыбке и уселся поудобнее. — Ну слушай. Давным-давно в этих краях жил охотник Дантай. Был он ловким и смелым, и не было ему равных в стрельбе из лука. Как-то раз, охотясь на оленя, забрел он в места, где раньше не бывал. Долго шел он и вдруг услышал чудесный голос, который напевал какую-то песенку. Осторожно подкравшись к опушке леса, он раздвинул ветки... — Кува, повторяя движения героя, провел ладонью у лица, словно отодвигая невидимые ветви, — Сакура тихонько прыснула. — Ну чего ты смеешься? — возмущенно надулся младший Хатаке. — Все-все, слушаю тебя внимательно! — умиротворяюще подняла руки вверх девушка. Кува подозрительно посмотрел на нее и продолжил: — Ну так вот, отодвинул он ветви и увидел на поляне прекрасную девушку, которая полоскала белье в реке... — Да неправда все это, госпожа Сакура! Не белье она полоскала, а собирала хворост, — неожиданно пробасил Керо, управлявший их повозкой. — Эй, это я здесь рассказываю историю! — Кува ткнул себя большим пальцем в грудь и возмущенно посмотрел на дюжего возницу. Работник почесал мощный загривок и пожал плечами, а Сакура весело расхохоталась. — ...девушку, полоскавшую белье! — со значением повторил младший Хатаке и продолжил: — Увидел ее Дантай и влюбился без памяти. Вышел он к ней, представился и спросил, кто она такая. Девушка испугалась поначалу, но, разглядев красивого статного охотника и уверившись, что он не желает ей зла, поклонилась и рассказала, что ее зовут Дзётай, и живет она в маленькой деревушке на краю леса. Поговорили они и разошлись, да только сердца их тянулись друг к другу, и на следующий день встретились они вновь на том же самом месте. Прошло время и стали они мужем и женой, и не было на свете счастливее людей, чем Дантай и Дзётай. Юный охотник часто уходил выслеживать добычу в горах, а красавица жена прибиралась в их маленьком домике на краю леса и ждала его возвращения домой... Так прошла весна, и минуло лето. Листья кленов окрасились алым и начали опадать в реку. И вот в день сошествия ками на землю, один молодой бог увидел прекрасную Дзётай и захотел забрать ее с собой. Дантай далеко ушел в этот день, и девушку некому было защитить. Верная жена слишком сильно любила мужа и громко плакала, умоляя молодого бога оставить ее в покое, но тот и слушать ничего не стал. Тогда девушка, не желая предавать возлюбленного, прыгнула в реку и утонула — только алые листья, как осколки любящего сердца, закружились по воде. Дантай в тот же самый миг почувствовал невыносимую боль в груди и понял, что его Дзётай больше нет среди живых. Горько заплакал он и от тяжелого камня на сердце и сам обратился в камень. А молодой бог, сожалея о гибели прекрасной Дзётай, сказал: «Была ты неприступна при жизни, оставайся же такой и в посмертии», — и тоже превратил ее в гору. Так и стоят теперь обращенные в камень и навеки разлученные Дантай и Дзётай. И никогда им не встретиться вновь... Старики рассказывают, что и сейчас, тоскуя по потерянному мужу, душа верной жены, заключенной в камень, все еще проливает горючие слезы, которые скатываются бурным потоком водопада Васурэ́дзу... — Кува досказал старинную легенду и замолчал. — Такая печальная история, — задумчиво произнесла Сакура. — А почему гору считают неприступной? Там нет дороги? — Не то чтобы дорога, так... узкая тропка, к тому же довольно сложная для путешественников. Ей бы и не пользовались, да только это единственный короткий путь в соседнюю провинцию Канаяма. И кроме той тропы на Дзётай, нигде больше нельзя ни подняться, ни спуститься, — хмыкнул Кува. — Говорят, все дело в каком-то минерале, вкрапления которого есть в горной породе. Я пробовал как-то, ради интереса, подняться по скале. Ощущения такие, будто пытаешься взобраться по отвесной горке из песка: ухватиться пальцами не за что — камни то и дело крошатся под рукой, а чакрой зацепиться не получается. Она впитывается в землю, как в губку, мгновенно вытекая через тенкецу, словно из дырявого горшка. Такой странной реакции на чакру я нигде больше не встречал, интересный на горе Дзётай камень... Так что эту гору, как и прекрасную Дзётай из легенды, и в самом деле можно считать неприступной: и для простых людей, и для шиноби. А уж попасть в водопад — вообще погибель для любого. Там же высота почти в девять тё — даже вода до дна не долетает, рассыпаясь мелкой водяной пылью. — А у нас в деревне так до сих пор и говорят: «Все равно, что прыгнуть в водопад Васурэ́дзу», когда имеют в виду безнадежное дело и верную смерть, — размеренно пробасил Керо, снова перебив Куву. Младший Хатаке хмыкнул и косо поглядел на него, а Сакура, вытянув шею, попыталась разглядеть гору, о которой ей рассказывали. — Далеко очень, — пояснил Кува. — Отсюда не видно. Девушка разочарованно кивнула и огляделась по сторонам. Дорога, по которой они ехали, петляла среди растущего у подножия горы леса и в скором времени уперлась в мост через реку, на другом конце которого поднимались ввысь каменные стены города, за которыми виднелись изящные белые башни главного замка. Повозки со скрипом пересекли мост и подъехали к крепкой башенке-бойнице с расположенными под прямым углом к ней мощными воротами с крытой надстройкой. Купец Мицуи осторожно слез с повозки и подошел к хмурым стражникам, которые вышли им навстречу. Он уже достаточно успокоился после пережитого страха, так что довольно уверенно стал объяснять страже, кто он и откуда, предъявил необходимые бумаги и заплатил за въезд каравана в город, а стоящий рядом с ним Таучи рассказал командиру городской стражи, что недалеко отсюда они напоролись на шайку Фума. Командир недоверчиво прищурился, словно удивляясь, что после такой встречи они все еще живы и стоят перед ним, оглядел сложенное на одной из повозок оружие разбойников и приказал одному из стражников отрядить несколько человек, чтобы проверить все на месте. Простояв еще немного на дороге, пока стражники не осмотрели груз, обоз наконец-то проехал под мощными балками ворот и оказался в столице страны Водопадов. Сакура восторженно ахнула. Этот город совсем не был похож на суетливую и громкую столицу страны Травы. Здесь все дышало чувством собственного достоинства и каким-то созерцательным покоем. Город был словно вплавленным в окружающие скалы, поднимаясь каскадами по склону горы, и казался ее естественным продолжением. То тут, то там по обе стороны дороги Сакура замечала рукотворные холмы и насыпи, вдоль которых живописными группками росли приземистые сосенки и цветущие азалии с глициниями, усыпанные белыми, фиолетовыми и красными бутонами. Огибая деревья и дорожки из светлого песчаника, по каменным насыпям стекали ручьи, кое-где перемежающиеся звонкими водопадами. Воды в этом городе было так много, что и просторные главные улицы и маленькие переулочки то и дело прерывались разнообразными мостами и мостиками. Сакура восхищенно оглядывалась по сторонам и даже не заметила, как караван добрался до торговых складов. Выбежавшие им навстречу работники низко поклонились хозяину и, подчиняясь его приказам, начали споро разгружать повозки. Купец Мицуи внимательно проследил за их действиями, а потом подошел к старшему Хатаке. — Господин Таучи, что вы намерены делать с захваченным у разбойников добром? Не хотите ли продать все мне? Таучи задумчиво потер подбородок и кивнул. — Вы, как всегда, предусмотрительны, господин Кичиро, — протянул он. — Как командир вашей охраны, и говоря от имени моих подчиненных, я согласен продать вам захваченное у разбойников. — Конечно-конечно, — поторопился купец, — прошу, пойдемте, нужно правильно все оценить. Старший Хатаке снова кивнул и последовал за Мицуи Кичиро к одной из повозок. Вместе с купцом они перебрали оружие и кое-какие ценные вещи и, все тщательно обсчитав, сошлись, наконец, в цене. Кичиро подозвал помощника, достал деньги, а затем щедро рассчитался со своими охранниками за работу и выплатил каждому из них причитающееся за взятое в бою. Шиноби попрощались, раскланялись с теперь уже бывшим нанимателем и медленно, подстраиваясь под шаг все еще слабого от потери крови Кувы, отправились к дому Хатаке. Таучи вдруг вспомнил кое-что важное, остановился и вызвал призывом симпатичного вислоухого пса с умной мордочкой. — Таримими, найди Онагу и предупреди ее, что мы вернулись в город, — приказал старший Хатаке. Песик понятливо кивнул и, быстро перебирая лапками, побежал куда-то в сторону белых башен дворца дайме. Еще полчаса спустя они вышли на тихую улочку и оказались перед маленьким домиком с черепичной крышей. Не успел Таучи отворить ворота и пройти со своими спутниками по дорожке к дому, как, догоняя их, в воротах показалась запыхавшаяся и раскрасневшаяся от быстрого бега девушка лет двадцати в нарядном парчовом кимоно. Сероглазая, тонкокостная и высокая, с густыми серебристыми волосами, заплетенными в длинную косу, прямым аккуратным носиком и пухлыми губами, она, как и сказал Кува, действительно немного напоминала Сакуру абрисом нежного лица. Увидев брата и отца, Онага бросилась к ним, не заметив за спинами двух высоких мужчин Сакуру, которая стояла в тени цветущей глицинии. — Как я рада вас видеть! — Девушка крепко обняла обоих, тревожно оглядывая то отца, то брата. — Когда появился Таримими и сказал, что вы вернулись, у меня просто камень с души свалился. Я немедленно попросила госпожу отпустить меня и помчалась домой изо всех сил. Вы себе не представляете, как я вся испереживалась. В этот раз вы слишком задержались, я просто места себе не находила! — скороговоркой зачастила она, перескакивая с одной мысли на другую и не давая им и слова вставить. — Что-то случилось в пути? У меня весь день сердце стучало, как сумасшедшее. А еще я утром чашку разбила — это же ужасно плохое предзнаменование! Братец, ты такой худенький и бледненький. — Девушка смешно повела носом. — Кровью так сильно пахнет, ты не ранен?! — Она развернулась к Куве и, ахая и охая, принялась ощупывать дырку в куртке на его груди. Кува глубоко вздохнул, словно держал на плечах всю тяжесть мира, ничего не говоря, осторожно положил ладонь ей на затылок, чуть отодвинулся и, направляя, развернул сестру в сторону Сакуры. Заметив, что они не одни, сероглазая девушка замерла от неожиданности и моргнула, а после покраснела еще больше и низко поклонилась спутнице брата и отца. — Здравствуйте, меня зовут Хатаке Онага, — поспешно проговорила она. — Харуно Сакура. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, — представилась розоволосая девушка и поклонилась в ответ. Таучи подошел к дочери, приобнял ее за плечи и сказал: — Пойдем-ка в дом, Сорока, там и поговорим обо всем.