***
— У меня тут коньяка полбутылки, 30 лет выдержки, — сказал Виноградов, доставая пару алюминиевых кружек из старенького шкафа в своём кабинете. — Уверен, что хочешь чая? Могу чего покрепче налить. — Не, себе оставь, я лучше чай буду, — сказал уставшим голосом Хлебников, находясь в немного подавленном настроении. Всё-таки целых два часа нахождения «на ковре» перед семеркой высших офицеров всего ОСКОМа с очень подробным допросом насчёт всего и вся, ощущая угрозу всякого плохого, что может командование устроить полковнику, и под почти постоянной тотальной бомбардировкой отборных матов и угроз, с указанием всех возможных грехов от двух главных «барбосов» за генеральским столом, перед которым надо было держать морду кирпичом и раз сорок девять думать над каждым словом… Короче, редкий хардкор, который Хлебников прошёл довольно неплохо. Да и хорошо, что другие пять офицеров были адекватны и держали в некоторых рамках тех «барбосов». Но некоторая усталость после этого всё-таки появилась. — Ну, как хочешь, как хочешь, — ответил генерал-лейтенант, ставя обе кружки на стол. — Ты лучше скажи, как оно? Настрой как? — Нормально, но могло быть и лучше. В рядовые не разжалуют, но осадок есть. — Ха! Это ты ещё не проштрафился перед ними. Это они ещё любя, — взяв чайник и разливая в кружки горячий напиток, говорил Анатолий. — А вот если бы проштрафился, то это тебе ещё похвалой показалось. — Да уж… Суровое у нас командование, — проговорил полковник, беря свою кружку с грибным чаем и слегка подув на неё. — Ну, какое есть, — ответил Виноградов, усаживаясь на стул и беря свой чай. — Предлагаю тост, за удачу, за успех, за ОСКОМ и за всех наших. — За всё хорошее, — кратко обобщил Хлебников, выпив немного горячего напитка, как и генерал напротив. — Кхэ… Не коньяк, но не суть важно. Я вот к тебе по какому делу, Слав, — резко посерьёзнел генерал и так же резко сменил тему. — Ты у нас человек толковый, ветеран своего дела и в таком духе. Поэтому есть для тебя важное задание, и задание важное. — И какое же, если не военная тайна? — Разведка. Как ты понимаешь и сам убедился — за вратами совершенно чужой и огромный мир, про который по сути мы ничего не знаем. И это нужно срочно исправлять. Твоя задача в том, чтобы провести дальнюю разведку территории, отметить всё сколь-либо важные или интересные места и вернуться на наш плацдарм, чтобы собственно передать сведения. Можешь считать это немного опасным и необычным походом. — Знаешь, Анатолий, я бы не назвал тот мир каким-нибудь городским парком, — заметил полковник. — Мы там и так едва не погибли и выжили по чистой удаче. — Можешь не беспокоиться, мы это тоже понимаем и поэтому в одиночку с автоматом тебя не отправим. На это задание получишь во временное распоряжение бронеавтомобиль и ДШК к нему. С собою можешь взять трёх-четырёх солдат для подстраховки, больше не влезет. Но главное, Слав, главное — будь предельно осторожен: без крайней необходимости не рисковать, в бой не вступать, только самооборона, принцесс не спасать, транспорт беречь. Мы и так по очень тонкому льду прошли, лучше лишний раз госпожу Фортуну не испытывать. — Понятно, — задумчиво проговорил Хлебников и отпил немного чая из кружки. — Жирно, жирно, товарищ. Броневик и ДШК лишними явно не будут. Насчёт, осторожности, то постараюсь, но ничего обещать не буду, сам понимаешь, где гулять буду. Но если огромную орду этих дегенератов в метро перестреляли и там я с бойцами от многотысячной армии отбился, то, значит, чего-то стою, а выходит велик шанс вернуться с этого задания. — Не каркай лишний раз, — на полном серьёзе сказал генерал Виноградов и сам тоже немного пригубил напитка. — Мало ли там. Но, надеюсь, ты полностью понимаешь важность и ответственность всего предприятия? Надеюсь, что да. — Бойцов я знаю, каких взять, но временные рамки можно? Сколько у меня есть времени на приготовление и на выполнение? — Сутки на всё про всё и максимум неделя на разведку. — Понятно. Надо будет Кирилла проверить, как он там. Со всей этой неразберихе нет времени банально быть рядом с семьёй, — сказав это, полковник отпил чая. — У тебя есть 24 часа, хватит времени и на работу, и на сон, и на сына, — заметил генерал. — У тебя Кирилл вообще молодец, малец ещё, но о себе позаботиться может. Весь в отца — настоящий боец. Вот мой обалдуй, Серёга, тот ещё молодец. Раньше весь в мать был, настоящий маменькин сынок, но вот на службе смотри — капитан целый. Конечно, дубом он иногда бывает, проявляет инициативу, как ты, но так сам, без моей поддержки справляется, да и подчиненные его уважают. А это уже что-то значит. — Да, Толя, Кирилл у меня боец, хотя, и десять лет всего. Раньше дети были какие? Не то, что сейчас. — Раньше времена были лучше, да и мир другой, — с небольшой грустью проговорил Виноградов. — Но не будем о грустном. — Знаешь, Толя, — задумчиво начал полковник, отпивая немного чая. — Я вот себя немного этаким рыцарем ощущаю со всеми этими легионерами, другими мирами, магией и остальной средневековой дичью. Я ведь раньше, ещё до войны любил фэнтези читать и Толкина читать. Интересно даже, если в этом другом мире гномы там или драконы. — Может быть, может не быть, как знать-то, — легко ответил генерал и, отпив из кружки, продолжил. — Я вот, что скажу: настоящий герой, Слав, это не тот, кто в сияющих доспехах и красивой позе. Герой — тот, кто делает, что нужно сделать. И запачкаться приходиться, и кровь проливать, а он всё равно делает, потому что так надо. Мужик — он потому и мужик, что это понимает и всё равно делает. — Золотые слова. — Эт да. На минуту в кабинете повисла тишина. — Ну, хорошо поговорили, не буду у тебя засиживаться, пойду уже, часы тикают, — сказав это, Хлебников залпом осушил кружку с чаем и поставил оную на стол. — Спасибо за чай, но я пойду Кирилла проверю. — Не за что и удачи там, Слав, — пожелал Виноградов. — И помни: Родина и командование рассчитывает на тебя. — Я это понял уже, учту. Вячеслав Хлебников стал из-за стола и, открыв дверь, вышел на станцию, что была домом сотням выжившим новосибирцам уже больше двадцати лет. Дома его ждал единственный сын.***
В доме-палатке Кедра на Заельцовской было довольно тесно, так как внутри уже находилось четыре человека: сам Кедр, пара главарей мелких банд на Заельцовской численностью в десяток рыл суммарно и Албанец — глава банды, которая контролировала туннель между Гагаринской и Заельцовской, одновременно, выполняя обязанности дозора, но при этом беря плату с любого, кто переходил между станциями, кроме разве что слишком крупных и зубастых рыб, прекрасно понимая, что могут получить по шапке. Единственный, кого ещё не было был довольно известный в воровской среде Самуил — де-факто глава всей Гагаринской и единственной, но мощной банды на станции. Кстати, именно из-за него «албанцы» сидели в туннеле. Конкурентов гагаринские не терпели, а учитывая их силы в целый взвод — 30 — 40 бойцов, то это уже группировка. Раздались тяжелые шаги по грязной плитке станции, прозвучали чьи-то голоса и спустя пару секунд в палатку, освещаемую светом древней керосинки, вошёл Самуил. Он представлял собой грузного мужчину неопределенного возраста. Одет был в черный свитер и бежевые штаны, на ногах армейские берцы в довольно неплохом состоянии, а лицо закрывает черная балаклава, не закрывающая только серые глаза Самуила. Поверх всего этого было мужское пальто черного цвета. Приветственно молча кивнув, Самуил прошёл к единственному свободному столу и взгромоздился на него всем телом. Окинув взглядом присутствующих, Кедр, немного откашлявшись, начал свою заранее продуманную речь. — Многоуважаемые, я был вынужден собрать вас здесь и отвлечь от ваших несомненно важных дел, так как решил обсудить с вами крайне важное дело. Вы должны были уже знать о кое-каких событиях, которые произошли сравнительно недавно. Если обрезать, то будет так: оскомина порешала целую орду дегенератов с мечами и копьями на Сибирской. Те шли со стороны Маршальской. Согласно моим данным, полученным из доверенных источников, только на Сибири трупов было столько, что хватит на несколько армейских батальонов. И это, сука, не учитывая тех жмуров, которых порешали рощинцы и которые сдохли в туннелях, куда оскомина пустила хлор. Закончив свою речь, Кедр посмотрел на главарей: на лице Албанца была явная задумчивость, означающая, что он тоже что-то знал об этом, а на лицах двух «мелких» была смесь неверия с удивлением. И лишь Самуил не выражал каких-либо эмоций, умело их скрывая. Возможно, он знал гораздо больше, чем сам Кедр. — Да не пиздите мне тут! — выдавил из себя один из мелких. — Какие, мля, дегенераты с копьями в полк рылом числом?! Да это как половина метро! — Значит, не веришь? — смерив взглядом через чур крикливого мелкого, сказал с некоторой насмешкой Кедр. — Ну, мож сходить на Сибирскую, посмотреть, понюхать сладкий запах жареной человечины в костре, правда, хрен тебя кто на Сибирь пустит. Там бойцов оскомины больше, чем баб в борделе. Иди, я тебя лично здесь ждать буду. — Да ладно вам, понял я, всё понял, — тут же сдулся мелкий и начал давать заднюю. — Я… просто это, в шоке был. Верю я. — Ну-ну, — проговорил Кедр, собираясь с мыслями. — Так вот, что я хотел… Ситуация явно необычная. Оскомина и Касарин с Рощей работают вместе явно, занимаясь на Маршальской какой-то деятельностью. Раз они так в это вцепились, то, значит, дело крайне важное и само-собой в нём крутятся большие ставки. И если сейчас мы будем в стороне, то можем остаться с носом… в лучшем случае. Поэтому я… — Предлагаю провести разведку, выяснить всю правду, чтобы понять, что это за дело вообще и стоит ли игра свеч. Логично, логично, — спокойно и размеренно произнес Самуил, не отрывая взгляда от своих сложенных рук и явно не смущаясь того факта, что он прервал главного бандиты Заельцовской. — Чт… точнее, кхм, кхм, — смутился авторитет, сбитый с мысли, которая не предполагала именно разведки дела, но Кедр за несколько секунд смог понять логику Самуила и собраться. — Да, всё так. Вы явно понимаете ход моих мыслей. — Да, понимаю вас полностью. Поэтому, я ещё здесь. — Как бы то ни было, я считаю, что нам всем стоит вклиниться в это предприятие, чтобы получить свои дивиденды, — облизнув губы, проговорил Кедр. — Это всё, конечно, офигеть какой ништяк, если дело выгорит, но хочу напомнить, что мы по сути идём против падл из ОСКОМа. — Они же вооружены лучше, чем многие наши братки. Если всё дойдёт до стрельбы, что нам делать? Я не поведу своих людей на убой. Кедр уже хотел сказать свою основную мысль, но не успел и рта открыть, как заговорил Самуил. — Полностью согласен с мнением нашего общего знакомого. Я уже выслушал многое из ваших уст и уст моих людей. И я не слепой, Кедр. Я вижу, что ты хочешь объединить наши силы, чтобы на равных выступить против ОСКОМ. Тех бойцов, что у тебя есть, явно мало и поэтому тебе нужны мы. Вопрос только, как товарищи или как пушечное мясо? Знай, я никогда не отправлю своих людей на пулемёты ОСКОМа без веской причины. И ты ещё должен понимать, что кроме комитета, мы будем выступать против сил Рощи. Насколько мне известно, Касарин посетил Проспект. Это должно тебе кое что говорить. Кедр немного опешил, но виду не дал, хотя, прекрасно понимал, что Самуил читает его, как открытую книгу, видит насквозь. Он явно недооценил бывшего сектанта. И ситуацию нужно было быстро исправлять. — Не думай, что я идиот, Самуил… Я ВСЁ прекрасно понимаю. И ты меня понимаешь. Да, мне нужны все доступные ресурсы, чтобы выступить против оскомины. Я не буду гнать вас на пулемёты. Я считаю вас моими… Деловыми партнерами. Только объединив усилия, мы сможем поиметь с этого хоть что-то. Кто-то из вас может не идти за мной, но учтите, что когда мы получим своё, даже не думайте просить хоть что-то. Я всё сказал. Кто со мной? Наступила тишина. Главари явно думали, как им сейчас поступить: принять предложение Кедра или послать всё лесом и продолжать заниматься тем, что они делали ранее. Двум мелким главарям делать было нечего и авторитет Заельцовской это знал, но вот Албанец и Самуил… С ними было сложнее. — Я с вами, многоуважаемый, — ответил один из мелких главарей. — Я тож, бляха муха, — повторил второй. — Твое предложение интересно, Кедр, — ровным голосом заявил Самуил. — Мне самому крайне любопытно всё это, но так сказать сразу не могу. Тут нужно хорошо подумать. Я не говорю «да» или «нет». Ты можешь рассчитывать на что-то. Ты получишь мой ответ. Скоро. На этом я прощаюсь. Удачи вам. Сказав это, бывший сектант поднялся со своего стула и бесшумно вышел из палатки. Кедр перевёл взгляд на Албанца, ожидая его ответ. Тот сразу неудобно заёрзал на стуле, но старался не подавать виду. — Я считаю это дело опасным, Кедр. Без обид. Я тоже дам тебе ответ скоро, дай немного подумать. Но независимо от всего, я не враг тебе. Мои люди не тронут твоих людей. Клянусь, — сказав это, он начал уходить. — За сим откланиваюсь. Благодарю за гостеприимство. — Понятно… До встречи. Когда Албанец вышел из палатки, Кедр глубоко вздохнул и потёр пальцами виски. Встреча явно пошла не по плану, но могло быть и хуже. Ему удалось полностью подчинить себе станцию, но не силы Самуила и Албанца, но те хоть обещали подумать и дать ответ. Спасибо и на этом. Кедру очень сильно захотелось выпить водки или хотя бы чаю.***
— Эх, чайку бы уже попить, — мечтательно проговорил один из бойцов ОСКОМа, сидя рядом с костром. — Когда там уже закипит? — Да подожди ты, щас всё будет, — ответил более старый солдат, следящий за водой в котелке. — Терпения. Щас… Вздохнув, солдат ОСКОМа успокоился и поудобнее устроился на своём брезенте и поудобнее перехватил свой старый добрый «сто третий» . Была ночь и, привыкшим к темноте метро, людским глазам было значительно легче, хотя, к свету местного солнца они немного привыкли. Многие из них раньше, ещё до повышения радиационного фона до звериных значений, заставляющих счетчик Гейгера визжать, словно бешеная обезьяна, а почти все порождённые радиацией мутанты поверхности просто не выдержав такого фона вымерли, были сталкерами. Если кратко, Новосибирск стал филиалом земного Ада из-за этой проклятой «грязной» бомбы, которую сбросили то ли американцы, то ли какие-то долбанные французы. Не суть важно. Не спящие солдаты собрались возле костра недалеко от лагеря, подстелив под себя брезент или куски ткани для удобства. Зачем сидеть на холодной земле? Многие оскомовцы либо спали в палатках, либо были на дежурствах: охраняли пленников-рабочих, охраняли Врата, находились в дозоре по периметру. Солдаты же возле костра общим числом в десять человек были сменой. Из них несколько дремали в ожидании своей очереди, но это были не все. Остальные занимались кто чем: кто-то чистил оружие, кто-то настраивал гитару, кто-то задумчиво смотрел на танцующие языки пламени, кто-то ждал, когда закипит вода в котелке, чтобы попить вечернего чайку, а один боец в очках читал старую и потертую книжку. Свет костра давал ровный мягкий свет с теплом. В зелёной траве стрекотали сверчки, где-то далеко ухала сова. Небо же были довольно облачным, но сквозь крупные просветы были видно прекраснейшее звёздное небо. Одним словом красота. А для людей более двадцати лет живших под землёй всё это было сродни раю. — Что-то грустно сидим, товарищи, — вдруг нарушил тишину один из бойцов, которому видно надоело ждать чая. — Эй, Влад, можешь, сыграешь нам чего? — А что ты хочешь? — спросил боец с гитарой. — Для души можешь что-нибудь? Летова там знаешь? — Дай подумать… А! Вспомнил! Вот слушайте… Гитарист немного призадумался, вспоминая песню, затем потеребил струны, проверяя звук, и начал. Пальцы ловко и в такт теребили струны инструмента, а боец запел такую знакомую песню. — «Глупый мотылёк Догорал на свечке Жаркий уголёк Дымные колечки Звёздочка упала в лужу у крыльца… Отряд не заметил потери бойца… Отряд не заметил потери бойца…» «Мёртвый не воскрес Хворый не загнулся Зрячий не ослеп Спящий не проснулся Весело стучали храбрые сердца… Отряд не заметил потери бойца Отряд не заметил потери бойца» «Не было родней Не было красивей Не было больней Не было счастливей Не было начала, не было конца… Отряд не заметил потери бойца… Отряд не заметил потери бойца… Отряд не заметил потери бойца… Отряд не заметил потери бойца…» Закончив играть, боец посмотрел на своих товарищей. Тут же раздались аплодисменты от благодарных слушателей. Даже те, кто дремал, проснулись и выражали благодарность музыканту. — Ай, молодца, отлично играешь! — Хвалю, Владлен! — Даже грустно как-то немного. Тут же раздался голос самого старого бойца с усами, который следил за водой в котелке. Та уже закипела. — А кому чайку вечернего? — Наливай всем. Тот, кивнув, снял котелок с огня и перелил воду в крупный чайник, где уже была заварка грибного чая. Немного помешав, налил дымящуюся жидкость сначала себе к кружку, потом ближайшим бойцам в кружки. Дальше чайник пошел по рукам бойцов и каждый наливал себе грибной чай. Вся ситуация была довольно уютной. — Вот хотите анекдот расскажу? — вдруг поинтересовался один из бойцов. — И какой? — Про бандита и мутанта хотите? Такой смешной анекдот. — Баян. А поновее ничего нету? — Ну, знаю я один анекдот, — сказал с лукавой интонацией один из бойцов. — Про заику и козу, такая интересная истор… КХМ, КХЕ, КХМ…Млин… Тот не успел закончить фразу, как получил сильный удар от более старшего бойца по правую руку от себя, едва не разлив свой чай. — Только попробуй и я тебя лично закопаю, — произнес этот боец соседу. Он уже слышал этот анекдот. — О, вспомнил один, послушайте, — сказал тот же боец, который хотел начать с анекдота про бандита и мутанта. — Значит, так: Штирлиц принёс гуся в гестапо. Несёт его и тут видит Мюллера. — Вот с этой свиньёй я работаю, — сказал Штирлиц. — Но это же не свинья, Штирлиц, — ответил Мюллер. — Я не с вами разговариваю, — ловко парировал Штирлиц. — Хехехе. — Смешно. — Ладно, было смешно. Несколько минут бойцы сидели и пили чай, смотря на огонь или тихо говоря с друг другом. Было относительно тихо и спокойно. — Влад, ты мне гитару можешь дать? — спросил рядовой Орлов. — Я хочу кое что сыграть. — А ты умеешь? — Да. — Ну, тогда играй, — сказал Влад и перед гитару в руки Орлова. Тот, проговорив «спасибо», взял ей в руки и немного опробовав начал играть свою песню. «Если Вселенная бесконечна действительно Значит, есть куча копий нашей планеты: Где-то щас происходят те же события Копия меня пишет копию песни этой Если Вселенная бесконечна и вправду То прямо следует из этого факта Что ты точно так же ждёшь, когда я вернусь обратно Где-то там, в глуби далёких галактик То есть, не ты, конечно, а твоя копия И не меня, а мою копию, конечно Если, конечно, всё это — не утопия И Вселенная действительно бесконечна Действительно бесконечна…» «Если обдумать подробнее эту гипотезу Посерьёзней впариться в ситуацию То помимо миров, повторенных полностью Есть и такие, что могут чем-то отличаться: Получается, что где-то на задворках созвездий Есть такие версии нашего мира Где мы с тобой либо уже не вместе Либо изначально прошли друг друга мимо И мы там может быть даже счастливы То есть, опять же, не мы, а они, к счастью Эти варианты могут быть самыми разными Но о них не хочу даже думать щас я!» «Бог — одинокий ребёнок, брошенный всеми В пустом магазине игрушек Бродя среди полок, убивающий время Понимая, что взрослым не нужен Он собрал уже тыщи конструкторов разных Он распечатал всех кукол Но он всё ещё ищет детали для пазлов Он всё ещё ходит по кругу.» «А есть, наверно, и поудачней расклады Без лишней жести, которая нам досталась: Там всё случилось не вопреки всему, а как надо Так, как тут никогда не случалось Мы попадём туда после смерти, может быть Если будем добрыми и хорошими Если играть в то, что нами с тобою прожито Не наскучит малышу в магазине брошенному Но я надеюсь, это позже случится гораздо Я туда совершенно не тороплюсь Как бы круто там ни было, мне одно ясно Ещё сильней я в тебя всё равно не влюблюсь.» Орлов закончил играть свою песню и отложил гитару от себя. Он был по природе человек скромный с не самой высокой самооценкой. Он ждал, что сейчас ему скажут, что играл он плохо или песня странная, но это не произошло. Бойцы вокруг ждали, что Орлов сыграет значительно хуже, но были приятно поражены. Тот сыграл неплохую песню со смыслом довольно хорошо. Они ему похлопали в знак уважения. — Неплохо. Отлично играешь, — сказал хозяин инструмента, принимая гитару из рук Орлова. — Ты где играть научился? И что за песня. — Да так… Батя научил, а песня года двенадцатого. Я тогда молодой был, в интернете её услышал, запомнил и вот. Понравилась она мне в общем. — Понимаю. Дальше бойцы мирно сидели возле костра, травя байки, анекдоты и попивая чай. Потом пришли другие бойцы, а их смена отправилась на свои посты. Эта ночь прошла спокойно.