9 января 2035 года ________________________________________________________________________________
В лагере отступивших легионеров, а если быть точнее, последних организованных остатков армии вассального королевства, было тихо, даже слишком. Лишённые командования эти простые солдаты банально не знали, что делать в данной ситуации, а взять на себя командование ими было некому. Каждый из этих двух сотен людей просто боялся той ответственности, которая могла выпасть на его голову, либо не хотел вообще командовать. Они все сидели в этом лесу, ожидая не знамо чего, хотя, у многих уже давно вертелась в голове мысль вернуться домой, к семьям.
Безопасность в лагере была, мягко говоря, на уровне инициативы индивида. Как вы уже поняли, часовых по периметру лагеря было ровно ноль.
Как и прошлой ночью, двести солдат собрались около костров, поедая оставшуюся снедь. Никто из находящихся в лагере даже не догадывался, что вокруг уже собрались тени. Эти тени были обычными в некотором роде людьми, а если точнее — солдатами ОСКОМ.
Словно ночные звери, которые с заходом солнца вылезают из своих нор и убежищ и бродят по лесу, становясь словно призраки, они незаметно рассредоточивались вокруг лагеря. В общей сумме пятнадцать человек пехоты. В тылу у них был один приятный и тяжелый аргумент, который должен будет показать себя уже после того, как начнётся основной «концерт».
Командование всем этой операцией было доверено старшему лейтенанту Рыбкину, так как на иномирном плацдарме самым старшим офицером оказался он, а товарищ полковник был вызван командованием комитета для прояснения кое-каких обстоятельств, то выбор пал на него. Павлу Рыбкину ещё до всей этой непонятной ситуации с вратами, другим миром, легионерами и остальной мутью хотелось как-то отличиться, проявить себя, и шанс такой ему представился, но чем дальше всё заходило, тем больше лейтенанту хотелось послать себя и свои желания куда подальше. Того, что уже произошло ему хватит на всю жизнь, но вот опять он в самой гуще событий, командует целым отрядом солдат, задача которых освободить пленных мирных жителей Маршальской, которых, что удивляет, вторженцы не убили, а держали в клетках, словно диких зверей.
Рыбкин посмотрел на лагерь. В принципе, если действовать по уму, то всё пройдет как по маслу. Никому из бойцов ОСКОМ объяснять ничего не нужно было. Всё по пять раз объяснили в лагере у врат. План, если кратко, таков: с помощью дымовых шашек и огнестрела «выдавить» остатки сил противника из лагеря, попутно не убив пленных и спасти их. Не уничтожить, не взять в плен, а напугать, рассеять и обратить в бегство. Позиции бойцов специально были устроены так, чтобы создать этакий полумесяц и местные смогли сбежать. Как надеялся Павел, у оставшихся моральный дух должен быть ниже плинтуса, что только упростит задачу.
Поправив и проверив ПНВ на своей голове, которых на весь отряд выдали всего пять штук, лейтенант оглянулся, быстро всё повторил у себя в голове, проверил автомат и глубоко вздохнул.
— Всем приготовиться. Передай, — сказал бойцу слева от себя Рыбкин и повторил для бойца справа. Через десяток секунд до его ушей стали доноситься тихие щелчки затворов. Сам же командир достал пару «дымовух» из подсумка. Одну взял в руку, а другую положил рядом с собою на землю. Инструкция по применению простая: дергаешь резко за шнур, кидаешь куда надо, облако дыма появится через десяток секунд. Также есть небольшой шанс, что шашка может рвануть в руках, но мизерный. Относительно. Всё, пора.
— Приготовить дымовухи, кидаем по моей команде, — проговорил ближайшему оскомовцу лейтенант. — Огонь открывать только после меня. Передай дальше.
Повторив приказ для бойцов с другой стороны, Рыбкин схватился за шнур и стал ждать. Выждав больше минуты, офицер решился и с силой выдернул шнур у шашки.
— КИДАЙ! — прокричал во всю мощь своих легких лейтенант и кинул уже начавшую дымить дымовую в сторону лагеря. За ней почти сразу полетели полтора десятка таких же.
Тут же лейтенант нырнул за толстый ствол дерева и перехватил автомат поудобнее в обе руки. В голове офицер начал считать до десяти, и, когда в голове прошла мысль «десять», боец высунулся из-за укрытия и прокричал:
— ОГОНЬ! — и как только это слово слетело с его уст, он нажал на спусковой крючок.
АК тут же выпустил короткую очередь в сторону уже задымлённого лагеря аборигенов, а спустя ещё мгновение четырнадцать автоматов и другого огнестрела вторили командирскому Калашу. Сквозь дым оскомовцы не могли четко видеть весь лагерь и как собственно видеть легионеров, чтобы не пускать пули в молоко, но, как уже было сказано ранее, задача операции была в том, чтобы выбить противника из лагеря и спасти жителей Маршальской. Насчёт того, чтобы не попасть в клетки с пленными, то оскомовцы просто старались не стрелять в их направление, но от шальной пули гарантии не было.
Сами жители лагеря даже не пытались как-то контратаковать. Они все прекрасно поняли, кто пришел по их души. Одни из-за дыма не знали куда бежать, вторые либо уже сбежали из лагеря, либо пытались бежать в слепую, но натыкались на других таких же бедолаг или спотыкались, а третьи, в частности те, кто просто хотел наконец умереть, решили дать свой последний бой и бежали в ту сторону, откуда прилетели дымовые палки и гремел уже такой знакомый гром. К сожалению, те из них, кто выбегал из дыма прямо на позиции бойцов, не жили дольше нескольких секунд, так как сразу становились целью солдат.
— Коробочка, ваш выход! — отстреляв первый магазин, прокричал в рацию лейтенант.
— Уже идём! Готовьтесь к шоу! — ответил ему голос.
И тут же из-за деревьев ночного леса показался яркий свет и послышался рёв мощного двигателя и с каждым мгновением он приближался. И спустя менее чем десяток секунд на полной скорости из леса выскочил целый БРДМ-2 и, не сбавляя скорости, влетел в самую гущу дыма, попутно задавив попавшегося на пути легионера, колесами выдавив ему внутренности.
— Коробочка, вашу мать, не стрелять справа от вас! Вы гражданских убьёте! — быстро проговорил в рацию Рыбкин.
— Понял, начальник!
Давя всё, что попадается на пути, броневик въехал почти в самый центр лагеря и остановился. Башня со спаренной установкой 14,5-мм пулемёта КПВТ и 7,62-мм ПКТ ожил и начал поворачиваться влево. Стрелок в БРДМ-2 осуществляет наводку пулемётов на цель при помощи перископического оптического прицела ПП-61АМ, который может обеспечить огонь из КПВТ на дальность до 2000 метров и из ПКТ — до 1500 метров. Но если КПВТ предназначен для борьбы с легкобронированной и небронированной техникой противника, имея возможность использовать бронебойно-зажигательные пули Б-32 и трассирующие БЗТ или бронебойно-зажигательные, с сердечником из вольфрама, пули БС-41 и трассирующие БСТ, то вот уже пулемёт Калашникова предназначен для истребления живой силы противника, имея для этого боекомплект в 2000 патронов в 8 лентах по штату. И если пули калибра 14,5 мм были у ОСКОМа в жестком дефиците, то вот пуль калибра 7,62 мм было уже много, а так как силы противника пока представлялись исключительно пехотой, то и нужды использовать КПВТ не было. Пулемёт Калашникова мог бы и сам справиться.
И как только стрелок через оптику заметил небольшую группу воинов противника, ПКТ впервые за несколько лет с момента последнего использования подал голос. Десятки пуль за секунду изрешетили своих первых жертв. На несколько секунд пулемёт смолк, как бы смакуя момент, чтобы вскоре снова начать собирать свою кровавую жатву.
БРДМ медленно поворачивал башню, но, не прекращал стрелять, и, словно жнец пожинающий пшеницу, поток раскалённого свинца сметал каждого легионера на своём пути. Пулемёт смолк только тогда, когда завершил очерчивать свой кровавый полукруг, так как вышла первая лента. В чреве стального монстра стрелок тут же принялся перезаряжать ПКТ.
Между тем густой серовато-белый дым от дымовух начал понемногу рассеиваться. Бойцам всё-таки выдали самодельные шашки или немного переделанные РДГ-2, а те почти по всем параметрам уступали своим свежим довоенным заводским аналогам, у которых очень давно вышли все сроки годности. Но ещё осталось некоторое количество других моделей, вполне ещё годных спустя два десятка лет, но из-за малого количества они были оставлены на складах.
В это время, бойцы ОСКОМ после выхода броневика несколько уменьшили интенсивность стрельбы, но, как только дым начал рассеиваться, а пулемёт ушел на перезарядку, возобновили стрельбу с новой силой. Сквозь появляющиеся просветы в дыму или в слепую, как и до этого, они отстреливали своих врагов.
БРДМ снова взревел и на сравнительно небольшой скорости стал разъезжать по разрушенному лагерю, давя всё подряд, попутно стрелок перезарядил ПКТ и возобновил свою кровавую жатву. Бойцы же комитета также старались не отставать, так как сама эффективность пальбы несколько выросла. Даже навскидку счёт убитых шёл уже на десятки, при общей численности врага в районе двух сотен. Для уже давно деморализованных воинов вся эта бойня была подобна последнему гвоздю в гроб их оставшийся храбрости и чувству долга, которая осталась в небольшом количестве у этого жалкого остатка, хотя, и не самого грозного и сильного, но довольно боеспособного войска. Те, кто хотел умереть — уже мертвы, а те, кто не знал, что делать, вдруг поняли, что нужно делать — бежать, как можно дальше от всего этого, этого ужаса и этих людей из другого мира. И те, кто ещё не сбежал или не умер от пуль или под массой старого стального зверя, который, словно местный земляной дракон, изрыгал смертоносное пламя, побежали сквозь рассеивающейся белесый дым, часто сталкиваясь с другими такими бедолагами или спотыкаясь об мусор или трупы их менее везучих товарищей, но страх всё-таки великий мотиватор, который заставлял их подниматься и бежать туда, откуда не гремел этот знакомый гром, летела эта странная магия иномирцев и явились последнии.
— Прекратить огонь! Отставить! Отставить! — прокричал бойцам лейтенант Рыбкин, увидев, что легионеры наконец-то побежали, всячески стараясь перекричать грохот стрельбы, но даже так остальные бойцы его услышали. Какой всё-таки был смысл зря тратить ценный боекомплект, стараясь подстрелить ещё несколько аборигенов? Но вот экипаж броневика только вошел в раш, продолжая расстреливать вторую ленту в бегущих легионеров. Командир потянулся к рации. — Коробочка, прекратить огонь! Стоп машина, сука!
В следующие несколько секунд БРДМ-2 остановился, а пулемёт замолчал, позволяя последним легионерам скрыться в ночном лесу.
Подождав несколько минут для безопасности и дождавшись, когда дымовая завеса наконец рассеется, командир всей этой операции спрятал вторую дымовую шашку, которая так и не была пущена в ход, в подсумок и скомандовал бойцам идти вперёд.
Теперь бойцы могли оценить весь масштаб того, что сейчас произошло. По всему лагерю валялись десятки трупов, почти все шатры обрушились, а некоторые загорелись. Куда не глянь — везде царил в разной степени свежий хаос, посреди которого стоял зеленый со слегка облупившейся краской броневик ОСКОМ. Из переднего люка высунулся водитель и с интересом оглядывал последствия своих дел.
— ААААА! — раздался крик недалеко от командира, а затем последовала короткая автоматная очередь.
— Что случилось?! — спросил лейтенант, подбегая к тому бойцу и держа палец на спусковом крючке.
— Эта падла живой оказался! За ногу схватил… И… Я ему голову снёс, — запинаясь, проговорил боец, указывая стволом автомата на окровавленный труп в железной кирасе. — Живой реально был.
— Понятно, — сказал командир и осмотрел своих людей. — Слушай меня сюда! Всем быть предельно острожными, проверить каждое тело, если обнаружите живых — добить, если яйца есть, то ножом, чтобы не тратить пули. Ты, ты и ты, за мной к клеткам, освобождать наших. Выполнять!
Бойцы немедленно разошлись по разрушенному лагерю, внимательно смотря себе под ноги и проверяя трупы, а сам лейтенант и ещё тройка бойцов быстрым шагом направились в сторону клеток.
Представшее им зрелище трудно было назвать приятным. В нескольких довольно крупных железных клетках, были десятки жителей Маршальской. Состояние их было очень истощенным, взгляд забитый и полный страха, сами грязные и в порванных лохмотьях, в которых с трудом можно было узнать какую-то одежду. На многих синяки и ссадины, а на некоторых крайне грубо наложенные повязки, которые, видимо, прикрывали сильные порезы или раны от холодного оружия. Отдельно стоит выделить у многих воспаленные глаза. В общем, печальное зрелище.
— Всем успокоиться, мы — солдаты Особого Комитета. Мы здесь, чтобы вас освободить, — видя их состояние и напуганный взгляд, максимально спокойно и ласково сказал Рыбкин.
Ответа не последовало.
— Всем отойти назад. Мы попытаемся сбить замок, — сказал лейтенант, осматривая довольно хлипкий, но увесистый железный замок, надеясь, что заключенные постараются отползти в сторону, что те быстро и сделали.
Перехватив АК, лейтенант с силой ударил прикладом по замку один раз, второй, третий и на четвертый раз замок отлетел. Послышались подобные удары с других сторон: другие три бойца, проявив инициативу, принялись ударами прикладов сбивать замки. Те клетки, у которых замки были сбиты, бойцы открывали и помогали измученным людям выбраться. Позади слышались одинокие выстрелы. Видимо, нашли живых. Почти из всех клеток выбрались люди, но был обнаружен один неприятный факт: похоже, что несколько шальных пуль всё-таки добрались до людей и убили несколько человек.
Неприятно, но не критично.
Между тем, одна клетка всё ещё была закрыта. Стоящий рядом с ней рядовой уже успел покрыться потом, но продолжал бить прикладом по замку, который всё не хотел ломаться. Видя это, лейтенант молча подошёл, рукой отодвинул бойца подальше от замка, и, посмотрев на последний несколько секунд, снял автомат с предохранителя, перевёл на режим стрельбы одиночными и выстрелил по замку, который не выдержал этого и мгновенно отлетел в сторону. Вздохнув, лейтенант открыл скрипучую дверь и сказал рядом стоящему бойцу:
— Помоги им.
Тот подчинился и полез помогать бывшим пленникам выбраться.
Сам Рыбкин, поставив автомат на предохранитель, подошел к лежащей на земле бочке и сел на неё. Он поднял глаза и посмотрел в ночное небо этого мира. Рыбкину захотелось закурить.
***
Виноградов закурил сигарету, сев на старенький деревянный стул, прислоненный к серой бетонной стене. Хотя, сигаретой это была трудно назвать. Обычная самокрутка с каким-то псевдотабаком, если это слово вообще применимо к долбанному сушеному мху.
Генерал-лейтенанту всегда казалось, что обычные дешевые сигареты, которые продавались в каждом занюханном магазинке ещё тогда, до Войны, были набиты не табаком, а сухой травой с какого-то левого парка. Настолько они были плохи для него, но вот сигареты марки «ПЕТР I», которые уже из среднячков, были уже набиты настоящим табаком. Даже шутка вспоминается: «Сигареты «Петр I» — проруби окно в легких!» Жена ему часто говорила, чтобы он поберег легкие и бросил эту вредную привычку. Легче сказать, чем сделать. Сейчас же, куря эти проклятые самокрутки, Виноградов был бы рад и тем «дешевкам с сухой травой». Но не Петра, не простых или тем более кубинских не было.
Откинувшись на спинку стула и выпустив струйку густого дыма, генерал окинул взглядом штаб комитета. Из людей в предбаннике кроме него было только четыре человека: радист, со скучающим видом прослушивающий эфир, пара бойцов у входа в зал заседаний, да офицер, который, сидя за столом, читал уже потрепанную временем и не только книгу с красной обложкой. Мирно гудел генератор. Тишина и покой.
Вдруг скрипнула дверь, и из-за двери появилась фигура полковника Хлебникова. Радист и генерал повернулись в сторону вошедшего и осмотрели того. Читающий офицер бросил едва заметный взгляд глазами, не отрываясь от чтения. Молча кивнув обоим, Хлебников подошёл к генерал-лейтенанту и протянул руку для рукопожатия. Тот встал со стула и пожал руку полковнику.
— Ну, здравствуй, Слава. Давно не виделись, — поздоровался Анатолий Виноградов и спросил. — Как там в другом мире?
— Здравствуй, Анатолий. Насчёт давно, я бы не сказал. А новый мир прекрасен, я тебе скажу, — ответил полковник. — Особенно после двадцати лет жизни в метро. Правда, у некоторых бойцов начались с глазами проблемы, да и убивать много приходится, но так нормально. Вы же сейчас только сталкеров присылаете нам?
— Ясно, понятно. Присылаем вам, пока, только каких есть сталкеров, но тех не особо много. Уже начинаем тесты среди рядового состава, чтобы отобрать для отправки на ту сторону, но дело это не быстрое.
— Понимаю, — ответил полковник. — Скажи, Толя, они меня там сильно разносить будут? Да и настроение у командования как?
— Могло быть и лучше, — вздохнув, проговорил генерал. — Но я сказал им там принять во внимание твои былые заслуги и всё остальное в качестве смягчающего фактора. Да и из «барбосов» там только трое, остальные ещё адекватные.
— Воодушевляюще…
— Не боись, в лейтехи не разжалуют. Так, спросят, матом покроют, кто-то обязательно упомянет какой ты идиот, да и всё, — сказал Виноградов. — Главное там это терпи. Ну, тебе пора.
— Понял, принял. Я пошёл, — проговорил Хлебников и направился в сторону двери в зал заседаний.
Охрана на входе ненадолго остановила полковника, для протокола спросив звание-фамилию, и, получив ответ, пропустила дальше. Уже, когда офицер зашел в комнату, а дверь в оную почти закрылась, до ушей донеслись слова кого-то из командования ОСКОМ «О, кого я вижу! Целый…»
Тихо цыкнув, Анатолий Виноградов присел на свой стул и сделал затяжку из всё ещё горящей самокрутки.
«Хана пацанчику», — подумал про себя генерал.
***
На холме Алнус было крайне оживленно сегодня, как, впрочем, и вчера, и позавчера, и другие дни. Буквально прошлым вечером Силы Самообороны отбили последнюю атаку аборигенов, уничтожив суммарно за всё время боёв с местными более 120000 человек. Огромные поля вокруг Врат и японской базы были застланы настоящими горами начинающей гнить мертвой плоти.
1-го лейтенанта японской госбезопасности Акиру Янагиду мало волновало всё это дело. Сейчас, стоя с планшетом и проверяя по списку недавно доставленную партию военных грузов с «другой стороны». Пока всё сходилось.
— 1-ый лейтенант Янагида-доно, вас срочно вызывают в радиоцентр, — сказал подошедший рядовой, быстро козырнув.
— Понятно, сейчас допроверяю и приду, — лениво проговорил 1-й лейтенант Янагиды, не отрываясь от списка.
— Мне приказано вас сопроводить, Янагида-доно.
— Хм, как же с вами трудно бывает, — немного раздраженно сказал Акира, поправляя очки. — Подожди минуту.
Лейтенант госбезопасности бегло просмотрел маркировку оставшихся ящиков и быстро ручкой поставил десяток галочек, потратив на всё чуть меньше минуты, прекрасно понимая, что снабженцы и так всё поставили по плану, учитывая тот уровень контроля со стороны командования и правительства Японии.
— Всё, дело сделано, показывай дорогу, — сказал терпеливо стоящему рядом солдату Янагида, надевая на ручку колпачок и ложа её в нагрудный карман, а саму планшетку беря в левую руку.
Рядовой в свою очередь молча кивнул и быстрым шагом направился в направлении радиоцентра, а за ним пошёл сам Акира. Идя по базе, Янагида невольно оглядывался вокруг. Везде было какое-то действие, каждый был при деле. Настоящий организованный хаос, если подумать.
Слева от лейтенанта раздался шум вращающихся лопастей. Слегка повернув голову, он с легкостью узнал уже такой знакомый ударный вертолет AH-64 «Апач». Видно, патрулирует периметр базы, либо заходит на посадку.
Спустя несколько минут рядовой привел Акиру к довольно приметной крупной палатке, рядом с которой располагалось различное оборудование, в том числе генератор, а из верха торчала радиомачта. По всем признакам радиопункт. Нехорошее предчувствие появилось у Акиры.
Сам рядовой остановился возле входа и повернулся, кивком показывая лейтенанту идти первым. Молча, Янагида вошёл в палатку, а следом зашел боец. На удивление внутри радиопункта было малолюдно. Четыре человека в общей сложности. Как он и ожидал, повсюду была разнообразная аппаратура, компьютеры, приёмники и прочее.
— Полковник Горо-доно, ваше поручение исполнено, — отрапортовал рядовой.
— Ясно, можете быть свободны, — как-то рассеяно проговорил полковник.
— Есть, — козырнул боец и, развернувшись, быстрым шагом вышел из радиопункта.
Янагида прекрасно знал одного из своих начальников — полковника Вати Горо. В целом, крайне тактичный, расчетливый офицер, при этом строгий, но довольно справедлив. Внешность, как и подобает людям его профессии, непримечательная: темные волосы, небольшой нос, карие глаза, тонкий рот, узкое лицо.
— Перед тем, как ты что-нибудь скажешь, Акира, ты должен знать — мы поймали сигнал и он не наш, — хмуро заявил полковник Горо.
— В смысле? Вы уверены в этом? — спросил лейтенант.
— Вот, послушай, — сказал Горо и протянул наушники Акире.
1-й лейтенант взял в руки наушники и надел их, после чего полковник кивнул рядом сидящему связисту и тот что-то повертел на радиоприёмнике. Сначала были слышны лишь помехи, но вот потом появилось что-то ещё.
«Пшшш… baza…пшш…com…пшшш… yspeshno zach… пшшшш… poteri…пшш…daka…пшшшшшш.»
Это определенно была человеческая речь. Сквозь помехи мелькали слова и обрывки слов, но Янагида их не понимал. Это явно был иностранный язык, а тот факт, что это была радиопередача, говорил о том, что это вполне может быть другая земная армия. Всё это сулило японцам не очень радужные перспективы. Кто-то ещё имел доступ в Особый регион.
— Кто-то ещё знает об этом?
— Нет, если не считать тех, кто здесь находится, — ответил Горо. — В данный момент, я планирую это представить командованию.
— Ясно, — задумчиво сказал Янагида. — Что думаешь по этому поводу? Какие мысли?
— Я не буду загадывать на будущее, но одно знаю точно — грядут крайне интересные времена.
