Зелья и клыки

Профессор Гематоген торопливыми, но крохотными шажками продвигался по мрачному коридору школы и пытался увидеть хоть что-то в беспросветной тьме. Шторы высоких окон, сквозь которые обычно проникал лунный свет, освящающий помещение, были крепко задернуты, и престарелому вампиру пришлось ориентироваться при помощи отблесков света, сияющего на рыцарских доспехах и, конечно же, продвигаться по памяти. Профессор Гематоген искренне поражался тому, как доктор Джекил и мистер Хайд могут проживать в комнатах, двери которых находятся в подобном коридоре? Это место было попросту ужасным: педагог мог поспорить, что в ненастные ночи в щелях, находящихся в стенах, будет завывать ветер, а зимой сюда сможет проникнуть сильный мороз - скорее всего, температура в этом коридоре не будет отличаться от температуры на улице. Это заставляло учителя вздрогнуть и невольно съежится: профессор Гематоген с самых ранних десятилетий недолюбливал холод. Внезапно носферату услышал шум, напоминающий шелест чьих-то крыльев. Он тотчас испугался: возможно, это летит граф, или Оззи, или леди Склепина, или... или... "Или мистер Хайд?.." мысленно закончил преподаватель. В следующую секунду вампир уже повернул голову в сторону источника звука, и попытался придумать объяснение тому, почему он находится здесь в столько поздний час, но, вместо другого носферату пред ним предстал ворон, очевидно, влетевший в замок сквозь одно из разбитых окон. Птица раскрыла свой длинный, острый клюв, каркнула и спикировала прямо на профессора Гематогена, который, в свою очередь, в последний момент уклонился от столкновения с хищным существом. Ворон полетел своей дорогой и вскоре его черные перья слились с тьмой. Педагог шумно проглотил слюну.

"Растворил свое окно я, и влетел во глубь покоя Статный, древний Ворон, шумом крыльев славя торжество, Поклониться не хотел он; не колеблясь, полетел он, Словно лорд иль леди, сел он, сел у входа моего, Там, на белый бюст Паллады, сел у входа моего, Сел, – и больше ничего."*

Невольно профессор Гематоген припомнил сроки этого мрачного стихотворения (считающегося у вампиров милой детской считалочкой) и, подправив свою шляпу, встал на ноги. Последний раз ему было так же страшно, когда в школу с очередной нежданной проверкой прибыл доктор Челюсть, который на протяжении нескольких месяцев намекал графу, что закрытие "Фон Хоррикус" доставило бы ему несказанное удовольствие. В следующею минуту профессор Гематоген зажмурил глаза, крепко сжал кулаки, позволив ногтям впиться в кожу, и потряс головой. "Что за глупый испуг!" подумал он, "Как это недальновидно, как невежественно, как бездумно!" Преподаватель знал, что, если страх полностью овладеет его сознанием, это будет означать лишь одно: его ожидает полнейший крах и все надежды, возлагаемые на будущею встречу с мистером Хайдом обратились бы в прах. Профессор Гематоген медленно открыл свои глаза и продолжил торопливо шагать по коридору: он надеялся прибыть к комнате мистера Хайда до самого Эдварда и, выждав момент, когда тот решит подойти к двери - задать тому все интересующие его вопросы. Посмотрев на данную "операцию" с одной стороны, можно было смело утверждать, что она полностью обречена на провал: вдруг мистер Хайд уже сладко спит в своем гробу, или подумает, что подобные действия профессора Гематогена признак старческого слабоумия? Преподаватель теоретики вампиризма размышлял над этими вопросами всю дорогу и пришел к некоторым выводам: если мистер Хайд находится в объятиях Морфея, то ему придется навестить его следующей ночью, а, если же мистер Хайд разозлится, он лишь ответит, что пришел по поручению доктора Джекила и, посредством беседы расспросит ассистента зельевара, который невольно даст ответы. Подобный план казался профессору Гематогену безупречным. Но, вампир не учел, что, посмотрев с другой стороны, можно было предугадать совершенно противоположный исход этой беседы... Профессор Гематоген попытался вспомнить, где находилась комната доктора Джекила. "Около сломанного настенного канделябра и..." учитель напряг свою память, "Картины Людвига фон Ужасающего Величественного." Престарелому носферату повезло: нужная дверь предстала перед его взором спустя всего несколько шагов. А, рядом с ней была другая дверца с нацарапанными на тонком слое краски инициалами "Э. Х.". Профессор Гематоген с облегчением вздохнул. Определенно, за ней находилось жилище мистера Хайда. Затем вампир осторожно положил ладонь на ледяную дверную ручку и попытался открыть ее. Но... кто бы мог подумать, дверь была заперта! Это означало, что мистер Хайд все еще не ложился спать в свой гроб, гуляя по замку. Вампир лишь с большим трудом удержался от победного вскрика. Ощущая невероятное счастье, он подошел к противоположной стене и, слившись с тенью очередных рыцарских доспехов, начал ждать появление мистера Хайда. "Как бы он ни прятался, я его увижу," упрямо твердил педагог самому себе. Профессору Гематогену пришлось ждать гораздо дольше, чем он планировал, когда решался на столь рискованную авантюру. Даже невзирая на то, что окна коридора были плотно задернуты занавесками, можно было заметить, что близится рассвет. Солнце медленно, но неумолимо вставало из-за горизонта, с каждой минутой заставляя затаившегося педагога волноваться все сильнее и сильнее. Преподаватель уже подумывал уходить в собственные покои (Оззи обещал ему оставить на тумбочке стаканчик теплого змеиного яда, и, более того, рассказывал, будто поменял подушку в гробу на более мягкую и приятную), как вдруг... терпение мужчины было вознаграждено. Откуда-то издалека послышались легкие, но крайне неровные шажки. Подобных звуков профессор Гематоген не слышал никогда прежде, поэтому, снова подправив шляпу и нервно облизнув губы, он приготовился к долгожданной встречи ни с кем иным, как с мистером Хайдом. Когда идущий вампир завернул за угол, звук его шагов стал еще громче и теперь учитель был полностью уверен в том, что там идет именно ассистент доктора Джекила. Вдруг в другом конце коридора показалась фигура низкого носферату, очевидно, желающего компенсировать невысокий рост невероятно длинной и громоздкой шляпой. Одной рукой он тяжело опирался на толстую трость а другой - держал полупустую бутылку крови (которая даже издалека подозрительно напоминала профессору Гематогену бутыль из личных запасов графа фон Ужасающего). Вдруг данная персона остановилась. После этого сия личность подошла к ближайшему окну, приоткрыла занавески и, не побоявшись солнечных лучей, что начинали показываться из-за горизонта, выбросила бутылку в дыру в стекле. Затем он (теперь педагог был полностью уверен в том, что то был мистер Хайд) продолжил свою "прогулку", на ходу вытаскивая из внутреннего кармана своей верхней одежды тяжелый ключ от дверей (действуя совсем как вампир, направляющийся к себе домой). Спустя полминуты мистер Хайд уже успел подойти к двери в свои покои и принялся засовывать ключ в замочную скважину. Именно в этот момент профессор Гематоген вышел из своего укрытия, а, когда мистеру Хайду все же удалость свершить свою "великую миссию", учитель обратился к "коллеге": - Доброе утро, мистер Хайд. Собеседник вздрогнул и чуть было не выронил из своих рук тяжелую трость, а затем, увидев того, кто решил начать разговор, зашипел, словно раздосадованный кот. - Для кого-то оно доброе, а для кого-то - нет, - грубо ответил Эдвард. Услышав подобную реплику, профессор Гематоген сначала опешил, а затем - снова взял себя в руки и продолжил: - Что ж, для Вас оно, вероятно, не такое чудесное, верно? - преподаватель искренне надеялся, что ему удалось сделать голос как можно более вежливым. Мистер Хайд на секунду отвлекся от созерцания замка и саркастично всплеснул руками. - Как Вы догадались? - наигранно покачав головой, спросил он. Но, быстро посмотрев в лицо собеседника, Эдвард прищурил глаза и вопрошал: - Зачем Вы здесь, профессор? Престарелый вампир растерялся от столь резкого вопроса, но, после этого - прочистил горло и попытался придумать причину, по которой он ожидает мистера Хайда около его комнаты. - Кхм-кхм... хм... доктор Джекил... - мистер Хайд резко повернул голову в сторону собеседника и расширил глаза, - Я навещал его сегодня... ранним вечером. Он просил меня передать Вам удачи в педагогических начинаниях. - Он Вас ни о чем не просил, - воскликнул мистер Хайд, гневно покраснев, - Вы... Вы лжете, - его глаза странно заблестели, а пальцы правой руки покрепче сжались на корпусе трости и мужчина легко приподнял ее, - А Вы, профессор Гематоген, знаете... - он медленно сделал шаг в сторону собеседника, заставляя того начать пятиться, - ...что у нас в Англии делают с лжецами? - закончил он. Когда учитель, испуганно смотрящий на него, помотал головой, мистер Хайд резко схватил корпус трости левой рукой. Затем он пнул собеседника по коленке, и, дождавшись, когда тот ощутит шок от столь неожиданного действия (это заняло не больше полсекунды), поднес трость к его шее. В следующий момент профессор Гематоген был прижат к стене и ощущал, как он начинает задыхаться - трость сильно давила на его дыхательные пути. Он попытался отодвинуть ее, но хватка мистера Хайда была железной, а та сила, с которой он давил на предмет, была попросту звериной. Наклонившись поближе к педагогу, Эдвард посмотрел в его полные ужаса глаза своими широко раскрытыми, невероятно блестящими очами и прошептал: - Их вешают. Он надавил на трость немного сильнее, после чего начал с наслаждением наблюдать за тем, как лицо профессора Гематогена становится красным, затем - принимает оттенок потемнее, и наконец, синеет. Когда до полного удушья оставалась всего секунда, мистер Хайд резко сделал шаг назад от своей жертвы. Профессор Гематоген немедленно схватился за свою шею, упал на колени и начал оглашать громким кашлем весь коридор. - Теперь, я надеюсь, - спокойным тоном молвил мистер Хайд, презренно смотря на страдающего носферату свысока, - Вы прекратите свое, с позволения сказать, расследование. Криво улыбнувшись, ассистент доктора Джекила вернулся к двери в свое жилище. Быстро повернув ключ в замке, он открыл ее, а затем - вошел внутрь и заперся там. Хоть профессор Гематоген кашлял действительно громко, ему все же удалось услышать, что из комнаты мистера Хайда начинают исходить странные звуки, отвратительнее которых не звучало ничего на земле. Это были противные, сдавленные смешки. _________________________________ Прим. автора: Здесь цитируется знаменитая поэма Эдгара Аллана По "Ворон".