Пальмира

— Волан-де... Темный Лорд... Ну и имя ты выбрал, не выговоришь... — Не мог бы ты помолчать? — процедил Реддл, стараясь в непроглядной темноте разглядеть лицо собеседника. Он был раздражен ситуацией, в которую попал и тем, что Абраксас Малфой был теперь в курсе дела. — Я просто хочу понять твои намерения, — продолжил голос, — Неспроста ведь ты... Вы заинтересовались Блэк. — Да, есть у меня некоторые цели. В небе ярко светила луна, наплывающие темные облака и верхушки деревьев перекрывали ее, погружая Запретный лес в непроглядный мрак. — Прости за мою дерзость, но мне начинает казаться, что твой интерес вызван... Некими чувствами. — Возможно, так и есть. Пройдя чуть дальше, Том Реддл продолжил свои размышления, прерванные Малфоем. Старосте необходимо было пройтись и увязавшийся вслед за ним однокурсник составил ему компанию. Запретный лес таил в себе множество опасностей и Абраксас, боязливо озирающийся по сторонам, мог сигнализировать о тревоге, пока Реддл обдумывал дальнейшие действия. Конечно, он солгал ему. Блэк абсолютно не интересовала его как девушка. Том Реддл никогда не испытывал таких чувств, как любовь, но за годы наблюдений научился их имитировать и манипулировать людьми с помощью них. Но тому, как полностью контролировать себя и действовать осторожно он только тренировался. Сегодня он допустил ошибку. Птичка выпорхнула из клетки, в которую он усиленно пытался ее загнать. К сожалению, она оказалась не так глупа, чтобы поддаться ему. Но проникнуть в ее сознание было презабавно. Видеть в ее глазах ужас и непонимание, пока он путал ее мысли, как из комнаты в комнату переходя из одного воспоминание в другое. Она как распахнутая книга оказалась перед ним. Ничего интересного. Школа, друзья, когтевранец. Какое-то письмо от мамаши, которое ее волнует. Скука. Ему не нравилось, что сердце ее было слишком чистым для слизеринки. Она так самоотверженно защищает свою любовь, являющуюся куда более ужасной имитацией, чем то, что пытался провернуть сегодня Темный лорд. Однако, тень сомнения ему удалось в ней посеять. Реддл самодовольно усмехнулся. Ее сомнение будет расти, шириться и в конце концов обовьется тугой веревкой вокруг тонкой шеи. И тогда он сможет заполучить то, что ему так желанно.

***

      Араминта проснулась с ужасной болью в горле. Она с трудом смогла подняться с кровати. Ощупала лоб и щеки. По телу разливался ужасный жар, от которого подкашивались ноги. Несколько часов на холоде и стресс, который она пережила вчера, дали о себе знать. Из ванной девочек вышла Бетти, уже одетая и причесанная. Араминта повернулась к ней. — Ари, с тобой все нормально? — обеспокоенно спросила она, подходя ближе. Отойдя, Бетти открыла стоящее за ней зеркало. Араминта увидела себя в отражении. Даже на таком расстоянии она могла разглядеть свои синяки под глазами. Кожа приобрела белый цвет, щеки покраснели и худоба девушки теперь выглядела болезненной. Волосы растрепались и лежали огромной копной. Араминта почувствовала себя до ужаса некрасивой на фоне прихорошившейся подруги. — Мне плохо, — пробормотала девушка, потерев лицо, — Заболела. — Давай я отведу тебя в Больничное крыло. Где твоя одежда? Натянув поверх пижамы поданную Бетти мантию, Араминта взяла подругу под протянутую руку и они вышли из комнаты. Девушка чувствовала, как тяжело было спускаться по ступеням. Ей уже было все равно, как она выглядит. Скорее бы лечь в кровать, принять настойку и крепко уснуть. Следующие три дня Араминта провела под присмотром мадам Кальдерон. На прикроватной тумбочке девушки стоял букет цветов, принесенный обеспокоенным Энтони, и поднос с кексами, который Бетти притащила после обеда. Араминта чувствовала себя намного лучше. Она с детства отличалась хрупким здоровьем и практически каждую осень или весну заболевала. Бродоперцовое зелье, которым ее регулярно отпаивали, согревало, и Араминта проваливалась в сон. Она ждала возвращения целительницы, чтобы та отпустила ее обратно, в родные подземелья. Температуры не было, горло перестало болеть после двух приемов зелья, и девушке было ужасно скучно сидеть одной в Больничном крыле. Картинки, полностью захватившие ее сны, непослушные, томящие не отпускали. Как ей было стыдно смотреть на Энтони спустя полчаса после сна, где на его месте на трибунах был Реддл. Обнимавший ее, смеявшийся над какой-то шуткой. Кудри, мягкой волной падали на лоб, переливаясь на солнце. Идеальная белозубая улыбка. Он заправляет выпавшую прядь ей за ухо, нежно проведя рукой по шее. Смотрит на нее так, что даже во сне Араминта Блэк чувствует пресловутых бабочек в животе. Но все это заканчивается и перед глазами возникает рука, крепко сжимающая одеяло.

***

Лестница тряско зацепилась за порог площадки второго этажа и остановилась. — Прекрасно, — прошипела себе под нос Араминта. Теперь ей придется по кругу обойти весь этаж, чтобы спуститься вниз. Широкий холл с огромными зеркалами от пола до потолка на повороте сужался в небольшой коридор с колоннами, стоявшими по правую сторону. Слева было три кабинета с крупными, золотыми цифрами, прибитыми к дверям. Дверь, находившаяся в конце, вела в женский туалет. Араминта почти дошла до последнего кабинета, когда дверь в конце коридора скрипнула. Она сразу же узнала силуэт Реддла. Он стоял спиной к ней, продолжая вглядываться в помещение. Что он там делал? Араминта юркнула за колонну, прижавшись к ней спиной. Слишком часто она стала прятаться. Но сталкиваться один на один со старостой школы грозило ей гораздо большим унижением, чем пара минут, проведённые в укрытии. Дверь одного из кабинетов тоже открылась. По коридору эхом раздался голос: — Том? Араминта выглянула из-за колонны. Свет не падал на неё и она находилась в полной темноте. Том вздрогнул и захлопнул дверь туалета. Развернувшись, он быстро сменил серьезное выражение лица на наивно-доброе. Араминта нахмурилась. Профессор Дамблдор двигался навстречу старосте: — Что вы делали там, Том? Глаза Реддла забегали по сторонам. Араминте даже показалось, что он посмотрел прямо на нее. Ведомая известными только Салазару силами она вышла из укрытия, загородив собой Тома. Дамблдор подошел к ним. — Профессор Дамблдор, простите, — сбивчиво начала Араминта. Она придумывала находу, — Я... услышала странные звуки в нашем туалете... И... Попросила Тома проверить. Она не видела лица Реддла, но он тут же подхватил ее легенду: — Да, так и было, — Он продолжил столь бесстрастно, будто уверовал в собственную ложь, — Я посмотрел, там ничего нет. Просто старая канализация дает о себе знать. Дамблдор посмотрел на учеников из-под своих очков-половинок. Араминте показалось, что он не верит им. Взгляд профессора трансфигурации блуждал по их лицам, задерживаясь то на одном, то на другом. — В таком случае, советую вам отправиться в гостиную Слизерина, — наконец сказал он, — Ужин уже закончился. — Конечно, сэр, — ответил Том. Дамблдор кивнул им и, развернувшись, скрылся за поворотом. Когда его шаги, наконец, стихли, Араминта облегченно выдохнула. Реддл молча обошел девушку, встав напротив нее. Предательски засосало под ложечкой, сердце заколотилось о ребра. Собравшись с силами, она подняла голову и невозмутимо посмотрела на парня. — Зачем ты помогла мне? — спросил он. — Потому что мне так захотелось. Да не знала она, почему так поступила. Ноги сами вынесли ее из-за чертовой колонны, ложь Дамблдору сама сорвалась с ее губ. Это неимоверно злило. — Я не буду спрашивать, что ты делал там, — добавила Араминта. Он наклонил голову в бок, продолжая вглядываться в неё. Успокойся, Араминта Блэк. Это просто Том Реддл. Однокурсник-зазнайка, с которым она проучилась шесть лет. Почему она должна стоять перед ним и мямлить как влюбленная прыщавая третьекурсница? Все существо боролось c монстром, которые начинал сжирать изнутри. О Мерлин, откуда эта слабость? Вот он, Том Реддл, стоит напротив неё. Араминта не могла отвести от него взгляда. Он был точно таким же, как в ее снах. Только глаза... Они были другими: в них не было того тепла. Темные, ледяные. Способные уколоть изнутри. — Я хотел извиниться перед тобой, Араминта. Девушка несколько раз моргнула. Не послышалось ли ей? Слишком красивый, слишком опасный. Но когда она стала чувствовать в нем угрозу? Что он мог ей сделать? Не убьет же он ее. — Позволь узнать, за что? — Она постаралась сказать это как можно равнодушнее. Ей нет до него никакого дела. — За ту ситуацию... В библиотеке. Этого больше не повторится. Свет факелов бросил на светлую кожу луч света. На лице Тома было сожаление. Он замер, глядя на Араминту, взволнованно дыша. Уж не очередная ли это игра? «Такой странный, напряженный...» — подумала девушка, — «Почему мне кажется, что он говорит искренне?» Мысли Араминты тут же встрепенули ее. Как она может с легкостью верить кому-то? Надо быть бдительной. — Не стоило извиняться за подобные мелочи, — сухо ответила она. Ей понравился ее тон. Том стиснул зубы так, что, наверное, можно было бы услышать их скрежет, будь он ближе. Его взгляд стал холоднее и он сделал шаг вперёд. Черт. Снова это ощущение. Достал руки из карманов. Араминта следила за каждым его движением. Жар стал заливать ее щеки, но это было гораздо хуже болезни. Температура, которую она ощущала последние пару дней, казалась ничтожной, по сравнению с той, что заставляла сейчас кровь закипать. Он положил руки на ее плечи. Наклонился, оказавшись с ней лицом к лицу. В ноздри ударил его запах. Обволакивающий мускус, хвойный лес, пергамент. Смущение. Это лучше, чем дорогой парфюм Энтони. Холод ладоней Реддла чувствуется сквозь тонкую мантию, но от них в ней становится душно. Араминта чувствовала его силу. Не физическую, в нем было нечто другое, тянувшееся изнутри. Подчиняя, оно влекло и держало ее крепче оков. В голове была каша. Она должна вырваться, осадить его. Он переходит все границы дозволенного. В то же время Араминте хотелось пробиться сквозь его лед, увидеть, что он скрывает там, куда ей не пробраться. Что, черт возьми, творится в душе Тома Реддла? К ужасу для себя, она не хотела, чтобы он отпускал ее. Пусть дальше молча держит ее за плечи, не разрывая контакт их глаз. Том будто прочитал ее мысли. Глаза блеснули, растопив лед, ожили. Сердце Араминты готово было выпорхнуть из груди. Она не могла больше думать ни о чем. Только карие глаза, смотрящие. Распахнутые. Для нее. Взгляд случайно опустился на его губы. Заметив это, Реддла приблизился. Его нос почти коснулся ее. Это невыносимо. Ощущение сжатых на ее плечах пальцев, темные глаза, губы, находящиеся непозволительно близко. Сдвиг по фазе. Она приоткрыла рот, желая прекратить это. Но не могла. Страх почувствовать пустоту на том месте, где его руки касались ее, рушил все те границы, что она пыталась выстроить для себя. Сантиметр между ними. Мурашки по спине. Но вдруг все оборвалось. Том резко отодвинулся от нее, почти оттолкнув, отошел назад. Это было так неожиданно и в какой-то степени грубо, что Араминта застыла с открытым ртом. — Спокойной ночи, Араминта Блэк, — тихий голос. Взгляд снова сосредоченный. В нем нет места ни любви, ни нежности. Он ушел. Араминта насчитала двадцать четыре удара сердца, прежде чем он скрылся. Сползла вниз по стене. Это ничего не значило. Ни-че-го. Удар сердца. Ничто не вызывало в ней таких эмоций, как одно прикосновение Реддла. Он перевернул в ней все. Как в комнате, в которую залез вор. Забрав одну единственную вещь, он раскурочил все, что в ней находилось. Разбросал вещи, опрокинул мебель. Уничтожил. Ни одного явного протеста... Смирение, принятие неизбежного. Ничего больше. Пустота.