В первый день зимы

      Дракончик стоял в чаще леса, окутанный сплетениями тумана. Над его головой нависали высокие кроны, сквозь которые сочился белый свет. Густое марево заволакивало пространство, огораживая крохотную территорию. Округу наполняла тишина.       Малыш затаил дыхание. Голос… голос, что звал его, вдруг утих. Словно растворился в стелющихся клубах. Обескураженно он повел взглядом. Обернулся, пригнул голову, но серая завеса оставалась непроницаемой. Почва была топкой, влажной, и тонкие нити испарений поднимались, будто из самых недр. Дракончик сглотнул. Вновь огляделся. И побрел наугад сквозь колеблющуюся пелену.       Деревья неожиданно вырастали на его пути и растворялись, стоило только отойти на самую малость. Черные силуэты громоздились около кромки зрения, и малыш чувствовал на себе их немой взгляд. Он пробовал их окликнуть, но клич терялся в тумане. Даже эхо – давний друг, не желал ответить.       Неизвестно, сколько прошло времени, но в один момент до его слуха донесся отчетливый сухой треск. Малыш замер на вздохе, звук показался ему до боли знакомым. Треск повторился, но на этот раз ему вторил низкий монотонный гул, словно бы вдали бушевал ветер. Дракончик поднял голову, прищурился. Вначале серая мгла оставалась неприступной, но вдруг верхние клубы дрогнули, расступились и окрасились ярко-алым цветом. Зарево длилось лишь короткий миг, и вскоре зыбкая пелена вновь затянула окружающее пространство. Дракончик пребывал в замешательстве. Казалось, ему следовало утешиться тем, что, наконец, в этом царстве призрачных силуэтов появились и прочие краски, но отчего-то он никак не мог унять поднимающуюся дрожь в теле. Ледяной холодок скользнул по спине, беспокойство усиливалось. Собравшись с силами, он зажмурился и громко крикнул. Нужно было продолжать движение. Его взор вновь скользнул по тому месту, что еще недавно горело ярким насыщенным цветом. Блуждать в тумане можно было бесконечно. Но, может быть, там…       «Остановись!» – словно шелест ветра прозвучало у него за спиной. Дракончик застыл, как вкопанный. Голос он узнал моментально. Обернувшись, он увидел слабое свечение меж переплетающимися нитями тумана. Оно становилось все ярче, и вскоре к нему выплыла искрящаяся золотая вспышка, чуть покачивающаяся над поверхностью земли. Не имевшая определенной формы больше всего она походила на зигзагообразный луч, сопровождающий приход плохих черных облаков, однако малыш не чувствовал исходящей от нее опасности. Вспышка, казалось, внимательно изучала чуждого сему месту гостя. Сам же он был явно ошеломлен. В горле вдруг пересохло, а сознание затянула густая дымка, подобная окружающей. На ум приходили только обрывки жестов, которыми он мог выразить свои чувства. Пролопотав что-то невнятное, дракончик начал было оседать, но вспышка всколыхнулась в воздухе. «Следуй за мной», – отчетливо пронеслось в его голове. Словно в подтверждение ее слов окружающее марево вновь окрасилось багряным цветом. Вдалеке послышался нарастающий гул. «Скорее!»       И они помчались сквозь туман, оставляя позади горящие клубы. По бокам проносились неведомые тени, различить которые не представлялось никакой возможности. Что-то вновь затрещало, грохнуло, но звуки доносились словно издалека, из-за таинственной завесы, которую малышу так и не довелось откинуть. Волнение понемногу угасало. Вспышка уверенно вела его в серой мгле, останавливаясь и ожидая, стоило ему только зацепиться за выпирающий корень. Окликала его, стоило им разминуться тропками, и в ее голосе, подобном шепоту крон, дракончик слышал тепло и заботу, которых так отчаянно не хватало этому месту.       С округой тем временем происходило нечто странное. Белый свет переливался в густых кронах мириадами сверкающих огоньков. Туман редел, и малышу казалось, будто меж силуэтами далеких деревьев пробивается слабое мерцание. Вспышка подняла темп. Дракончик последовал за ней. Подобно листьям в воздушном потоке они неслись сквозь чарующую завесу, оставляя за собой вихрящийся след в затянутом дымкой пространстве. Мерцающее марево становилось все ярче и ярче. В один момент оно обернулось сплошным блистающим ореолом, и малыш невольно прикрыл глаза. Слепящий свет еще несколько секунд озарял его веки, и вдруг исчез, а округу наполнил дурманящий запах трав.       Дракончик застыл на месте, прояснил взор и обомлел, не в силах вдохнуть полной грудью. Над его головой раскинулось далекое лазурное небо, а под ним, сколько хватало глаз – бескрайняя равнина, сквозь пестрящая от вздымающихся колосьев. Были среди них гигантские стебли, в высоту не уступавшие верхушкам вековых деревьев, были и низенькие сплетения, тянущиеся по равнине подобно ручейкам и лонам обширных рек. Красочные бутоны перекрывали зелень стелющихся травинок и выстраивались в поразительные узоры, словно бы кружась в завороженном танце. Яркий диск солнца висел на кристальном небосводе, и каждая былинка, каждый росток тянулись к нему, будто желая ухватить побольше тепла, побольше благодати, дабы разрастись еще выше, шире, и наполнить благоухающими красками целый мир отсюда и до самого горизонта.       Малыш зачарованно созерцал раскинувшееся перед ним великолепие. Казалось, он мог бы простоять так вечность, если бы легкое воздушное прикосновение не пробежало по его спине. Обернувшись, он изумился еще больше: туманная завеса никуда не исчезла и огораживала чудесную равнину непрерывной колышущейся стеной. А за ней, средь поднимающихся испарений, дракончик увидел ту, к которой успел привязаться, так похожую на искрящийся золотой луч.       «Здесь наши пути разойдутся…» – вспышка монотонно покачивалась меж серых клубов. Ее голос, казалось, чуть изменился. Было в нем что-то трепещущее, тягучее. Что-то, подобное последней капле дождя, падающей на промокшую землю. Подобное звону ручья, набравшего силу и покинувшего родное русло. Малыш судорожно искал, что ответить, но не находил ничего, описывающего его чувства. Над равниной поднимался ветер, и вспышка всколыхнулась еще один раз. «Прощай!..»       Ветер взвыл и в мгновение наполнил крылья малыша, так, что он едва удержался на лапах. Туманная завеса дрогнула, и сквозь ее смыкающиеся переплетения он различил мерцающее свечение, медленно заволакиваемое густой дымкой. Еще миг, и дракончик остался один на залитой солнцем поляне, по-прежнему всматриваясь в клубящуюся пелену.       Воздушные потоки утихли так же внезапно, как поднялись, и теперь мягко ласкали травинки около края поляны. Дурманящий запах усиливался и у малыша заслезились глаза. Утершись, он попробовал прикоснуться к дымчатым испарениям, но те ощетинились, свернулись, подобно клубку змей, и, казалось, раздались злобным шипением. Малыш одернул лапу. Это место было ему враждебным. Жестоким, не знающим никакой ласки. Словно бы он попал в совершенно иной мир, живущий по другим законам. Но она спасла его. Провела сквозь мглу и вывела навстречу проливающемуся свету. Совершенно бескорыстно и от чистого сердца. Она…       Дракончик глубоко вздохнул, плюхнулся на землю и высоко запрокинул голову. Ослепительное солнце висело в далеком небе и одаривало плодотворную равнину своим теплом и заботой. Казалось, оно не жалело ничего и отдавало протянувшимся бутонам целиком самое себя. Падающие лучи словно перерождались в поднимающихся колосьях, и, похоже, солнце это полностью устраивало. И потому оно продолжало светить для своего потомства, с каждой секундой становясь все ярче, ярче…