В первый день зимы

      Птица сидела на земле, ковыряясь клювом в снежном холмике подле разворошенной кучки опавших веток. Дракончик издалека заприметил ее лоснящееся черное оперение и подкрался на расстояние нескольких шагов, спрятавшись за ближайшим деревом. Бешеный стук сердца разносился в сознании тяжелыми ударами, и малыш замер, опасаясь, что выдаст свое присутствие. Однако птица даже не повела головой и продолжала судорожно трепетать над низеньким бугорком, поднимающимся из снега.       Дракончик вышел из-за дерева. В тот момент он даже не дышал. Плавно переставляя лапы, дабы не издать неосторожного звука, он приблизился к купе разбросанных веток. Сквозь гул в ушах продолжали пробиваться ритмичные раскатистые удары. Мелькавшее перед глазами вожделенное пятнышко с каждой секундой становилось все крупнее. Малыш напружинился, приготовившись к броску. Сделал последний шаг, почти было прыгнул, как вдруг…       Сухой треск громогласно раздался из-под лапы, разорвав наполнявшую округу завесу тишины. Дракончик на миг замешкался, и этого времени птице хватило, чтобы достать длинный клюв из взъерошенной насыпи и резким движением взмыть в небо. Поняв, что упустил свой шанс, он предпринял отчаянную попытку таки поймать ускользающую добычу, бросился вперед, расправил крылья и кончиками коготков сумел достать уносящееся вверх угольно-черное тельце. Несколько перышек взметнулось в воздух, а малыш, не сумев сгруппироваться, с громким хлопком ударился оземь. Птица завалилась набок, пошла на снижение, но все же смогла выровнять полет и, гаркая на всю окрестность, исчезла за высокими переплетениями.       Дракончик тихо застонал. Грудная клетка пульсировала болью, но гораздо сильнее его терзало чувство обиды от упущенной возможности. Яростно обернувшись, он злобным взглядом впился в ямку, предательски уведомившую пернатое создание о его приближении. Оттуда на малыша взирали обломки очередной ветки, которая до этого была надежно укрыта полотном снега. Задорно торчали они из белого пласта, словно радуясь тому, что вновь могут лицезреть небесную твердь.       Шумно засопев, дракончик отвернулся. Поведя головой, он с сожалением отметил, что более в округе не было признаков ни единой живой души. В животе заурчало. Голод преображался, приоткрывал свой ужасный лик и начинал понемногу сжирать его изнутри. Малыш съежился от боли, на секунду замер. Внезапно образовавшийся спазм отступил далеко не сразу и еще долгое время сжимал внутренности отвратным прикосновением. Силы начинали покидать тело, волной накатывала усталость, но дракончик не был намерен сдаваться так просто. Стиснув зубы, он буркнул что-то невнятное себе под нос и продолжил путь меж поднимающихся кругом стволов облетевших деревьев.