В первый день зимы

      Всего за один день лес разительно преобразился. Еще вчера пестрящий багряными красками, теперь он оделся пушистым белым нарядом, укрывающим как землю, так и высокие древесные кроны. Шорох опавших листьев сменился тихим шелестом ветра в переплетениях растительности. Запаху увядающих трав пришел на смену легкий морозный оттенок. Пространство наполняла призрачная завеса тайны.       Долгое время дракончик не мог избавиться от гнетущих мыслей, все еще находясь под впечатлением от пережитого в лощине кошмара. Перед его глазами вновь и вновь возникала горстка белых пятнышек, подернутая полотном мрака, багровые крупицы, проносящиеся в оледенелом ручейке и кровавая клякса, темным пятном выделяющаяся на остром каменном наконечнике. Эти и многие другие образы терзали его, всплывали в памяти и полностью поглощали внимание малыша. Но время шло, порывы ветра развеивали мрачные думы, и вскоре он уже с любопытством осматривал приодевшиеся окрестности.       Периодически из серебристого настила выглядывали крохотные алые горстки – последние отголоски уходящей осенней поры. В иной раз воздушные потоки срывали с веток снежные шапки, и на короткий миг пространство рассыпалось бесчисленным множеством мельчайших переливающихся крупиц. Немало прочих причуд хранил в себе переменившийся лес. Однако дракончику не было суждено в полной мере насладиться его великолепием.       Внутри него поднималось новое, всепожирающее сильное чувство. Подобно бушующему потоку оно захлестнуло сознание малыша, стоило ему только привести мысли в порядок. Он определил его однозначно. Это был голод. В последний раз он завтракал утром давешнего дня, еще когда его окружали высокие, вонзающиеся в небеса горные пики. С тех пор он питался лишь снегом, да пил темную воду из замерзшего озера. Он слабо представлял себе, что такое охота. Один только раз мать спускалась с ним к кромке леса, пыталась чему-то научить, но в тот раз он так увлекся игрой меж деревьев, что очень скоро почувствовал на загривке смыкающийся прикус и вдруг оторвался от земли. Однако теперь его вел зов инстинкта.       Первым делом дракончик вновь склонился к белой субстанции и утолил жажду, мучавшую его с самого оврага. Холодным огнем она обжигала ему глотку и заставляла зубы вознывать от боли, но тошнотворная сухость во рту была невыносимой. Затем он поднялся и хищно осмотрелся по сторонам. Чаща будто замерла в ожидании его следующего действия. Осел последний ворох ниспадающих серебристых крупиц, утихли едва различимые отголоски шептавшего в кронах ветра. Кругом воцарилась тишина. Медленно, стараясь не выбиваться из антуража застывшего в мгновении леса, дракончик двинулся вперед. Белый пласт легонько поскрипывал под его лапами, в венах бурлила кровь, а в глазах отражалось затягивающееся тучами серое небо.