В первый день зимы

      Посреди возвышающихся ледяных пиков в холодной пустыне дракончик преследовал своего сородича. Он появился из ниоткуда и теперь планомерно скрывался за полупрозрачными монолитами, играясь со своим противником. Где-то, бывало, мелькнет остроконечный хвост или краешек перепончатого крыла, скрывающийся за поворотом, но как только малыш достигал того же места, перед собой он не обнаруживал ничего, кроме бесконечного лабиринта грандиозных, состоящих из льда сталагмитов. Холодное солнце призрачным светом отражалось от всего их многообразия и отбрасывало белесые блики на мордочку малыша, усложняя и без того непростую его задачу. Он искренне не понимал, почему второй дракончик не выходит к нему навстречу, ведь существует невообразимое множество увлекательных вещей, которыми они могли бы заняться вместе. Однако тот продолжал таиться где-то неподалеку, периодически поддразнивая малыша, мелькал перед его взором и исчезал в неизвестном направлении.       Порывистый ветер и легкое поскрипывание снега под лапами сопровождали дракончика на протяжении всей погони, но и они внезапно стихли, стоило ему, обогнув очередной пик, выскочить на раскинувшуюся перед ним каменистую равнину. Ее края терялись в голубоватой дымке, затягивающей горизонт, небесная твердь как будто слегка прояснилась, а посреди равнины, за кристально прозрачной ледяной стеной восседал тот, кого малыш так долго преследовал в заснеженном лабиринте. Подобно ожившему изваянию с неповторимой грацией он обернул передние лапы длинным чешуйчатым хвостом, сложил за спиной внушительные, черные как смоль крылья и, склонив голову, не отрывал от пожаловавшего гостя взгляда пристальных синих глаз. Дракончик на миг оторопел, затаив дыхание. Сидевший прямо перед ним сородич был заметно крупнее самого малыша, однако ему было еще далеко до исполинских размеров его матери. Быть может, черный дракончик был всего на пару лет его старше, что по драконьим меркам — сущий пустяк, и, издав радостный визг, малыш бросился через раскинувшуюся перед ним равнину прямо к ледяной стене.       Оглушительный грохот, резко раздавшийся у него над головой, заставил дракончика шарахнуться в сторону и припасть к земле. Внутри у него все сжалось, похолодело. Конечности пробила слабая дрожь, а сам он лихорадочно осмотрелся по сторонам. Погода заметно испортилась. Громоздкие облака заволокли небесный свод и просыпались обильным снегопадом. Окрестности потемнели, а где-то позади, меж возвышающихся ледяных гигантов, поднялся сильный ветер, протяжно завывающий, выбрасывающий на равнину разворошенные горстки снега и сеющий внутри дракончика нехорошее предчувствие. Вскоре вся округа приоделась бледным нарядом с гуляющими по ее поверхности хороводами снежных частиц. Его собрат не сдвинулся с места и все так же пронизывал дракончика немигающим горящим взглядом. Малыш сглотнул. Осторожно поднялся на полусогнутых лапах, сделал первый шаг по направлению к центру равнины. И тут началось.       Сильнейший порыв оледенелого ветра ударил его в правый бок, наполнил крылья и отбросил в сторону. Множество потоков, подобно клубку извивающихся змей, сковали дракончика со всех сторон и жалили тысячами укусов в самые незащищенные части его тела. Малыш буквально чувствовал, как колючий мороз начинает проникать к нему под кожу, как последовательно покрывает синим инеем орган за органом, продираясь к самоему нутру. Пред его глазами в бешеном танце зашлись миллионы мельчайших крупиц, подгоняемые свирепым ветром, оглушительно свистящим со всех сторон и набирающем обороты. В отчаянии он всеми силами рванулся вперед, склонил голову в слабой надежде укрыться от обнаженных леденящих клыков, однако было уже поздно. Кругом неистовствовала вьюга, беспросветной стеной отделяющая маленького дракончика от внешнего мира. Она бросала его из стороны в сторону, словно оторванный от ветки лист, подстегивала обжигающими холодными плетями, засыпала мордочку и дыхательные пути нескончаемыми порциями снега, и малышу чудилось, будто сквозь ее бесконечный, безумный вой пробивается какой-то зловещий рокот, постепенно нарастающий и приближающийся к нему с каждой секундой.       Сначала отнялись кончики пальцев вместе с когтями. Затем мороз подобрался к сгибам лап и забрал у дракончика хвост, прикрепив вместо него ледяной обрубок. На веках и под носом образовались скопища маленьких сосулек, постоянно срываемые безжалостным ветром, затем лишь, чтобы после нарасти вновь, больше прежнего, и оторваться опять, сгинув в белой мгле. Малыш бесцельно брел, с трудом продираясь сквозь прибывающие сугробы. Он давным-давно бы остановился, сжался в клубочек как можно плотнее, превратился в точку в попытках спастись от обезумевшего мороза, если бы разъяренные вихри, ужасающим гулом заглушающие тихий драконий плач, не толкали его вперед. Ледяная пурга не оставляла ни малейшего шанса различить что-либо далее, чем в двух шагах перед собой, и потому он брел, полностью отдавшись своим жестоким провожатым, волоча по снегу застывший хвост и едва переставляя окоченевшие лапы. Брел, подгоняемый, казалось, всеми ветрами на свете, устроившими на него охоту. Брел, слегка поскуливая, не в состоянии поднять головы и удержать при этом равновесие. Обреченный и заблудший, в самом сердце белого плена, замерзший маленький дракончик.       Казалось, этот кошмар будет длиться вечно, однако в какой-то момент ветер слегка утих, снежные потоки расступились, и на некотором отдалении, одетый рябящейся серебристой вуалью возник темнеющий силуэт, который малыш не мог перепутать ни с кем. Черный дракончик, похоже, даже не менял своего положения, и пусть малыш лишь едва различал его контуры, но чувствовал нутром, как пара зорких глаз цвета небесной синевы наблюдает за ним сквозь завесу снегопада. В груди колыхнулась слабая надежда. Старший собрат… Должен помочь, защитить, согреть… Дракончик издал приветственный клич, прозвучавший жалко, с надрывом, и, не дожидаясь ответа, двинулся вперед. Но природа была коварна.       Громогласный удар вновь разорвал небесную твердь, и малыш повалился навзничь, уткнувшись мордочкой в снег. Настолько жгучий холод ослабил его тело. С трудом подняв взгляд, он увидел перед собой ужасающую картину: отступившая было вьюга поднималась с новой силой, ледяные крупицы отрывались от поверхности земли, стремясь снова зайтись в безумном танце. Своим скоплением они начинали перекрывать темнеющий силуэт, ставший для дракончика единственным лучиком надежды, спасительным прутом за который он уцепился в этом замерзшем царстве. Силуэт мерк на глазах, превращаясь в размытое пятно на фоне поднимающихся снежных потоков. В отчаянии малыш закричал, рванулся что есть мочи, стремясь не упустить из виду исчезающие контуры своего сородича, однако изнемогающие боли конечности отказались его слушаться. И вновь дракончик упал, а когда, превозмогая последние ресурсы собственного организма, поднялся, увидел то, что так боялся увидеть. Озверевшие холодные вихри бесновались вокруг него, окрашивая округу в мертвенно-бледный цвет, и не было на их фоне ни единого просвета, ни единого пятнышка, за которое бы мог зацепиться глаз.       И тогда он заревел. От бессилия, от боли, от того что рядом нет матери, способной защитить его от наступающей метели и от того, что его старший собрат, за которым он гнался в ледяной пустыне, к которому так тянулся, оставляет его на растерзание бесчисленным клыкам оскаблившегося мороза. Эмоции перемешались воедино и вылились в неистовый, неконтролируемый плач, забирающий у дракончика последние силы. И даже яростный вой вьюги и грохочущий рокот, сотрясающий небо, не могли его заглушить. Соленые ручьи слез мгновенно застывали на морозе, срывались с мордочки и присоединялись к бесчисленному множеству хоровода свирепствующих ледяных осколков. Однако на их место тут же натекали новые, перемешивались со снегом и застилали взор помутненной белесой пеленой. Во рту стояла горечь. Безжалостные ветра налетали со всех сторон и сотрясали тельце малыша многочисленными тяжелыми ударами, выталкивая его вперед. Не помня себя, он обреченно покорился и, спотыкаясь и падая на каждом шагу, продолжил влачиться сквозь белую мглу.       Время совершенно сбилось с привычного ритма. Дракончик не мог осознать, прошла минута или час, но в какой-то миг сквозь размывающийся белоснежный покров он вновь различил темнеющее пятно, и истлевший было огонек в его груди затрепетал с новой силой. Малыш испустил горький, полный обиды, злости и слабой надежды крик, оборвавшийся слабым хрипом, но, в который раз, пятно осталось неподвижным. Но в этот раз оно не исчезало в пурге, а наоборот, становилось все более явным, и дракончик двинулся прямо к нему. Обезумевшие потоки набросились на него всей сворой, в попытках сбить с прямого пути, однако малыш окоченел настолько, что совершенно потерял чувствительность. И потому он припал к земле и отчаянно сопротивлялся, продолжая ползти вперед. В тот момент его вела жажда. Жажда заглянуть в синие глаза черного сородича, задавая немой вопрос.       С каждым новым рывком пятно становилось все отчетливее, а вместе с тем отступала боль, терзающая дракончика уже, казалось, целую вечность. Ему чудилось, будто в теле начинает распространяться какое-то странное, неестественное тепло, туманящее сознание и увлекающее его в неизвестные дали. Свирепый вой бушующих потоков превратился в слабый гул, и сквозь него он слышал, как зловещий рокот набирает силу. Странный покой окутал сознание малыша, ему хотелось лечь и перестать двигаться, наплевав на неистовые удары обжигающих кнутов, обрушивающихся на него каждую секунду. Ибо они перестали доставлять ему каких-либо неудобств. И все же он продолжал ползти вперед, ведомый непреодолимым желанием, всматриваясь в темнеющий силуэт, постепенно обретающий такие знакомые контуры.       И вот он достиг ледяной стены, уперевшись передними лапками в скользкую поверхность. Неимоверных усилий ему стоило подняться и сфокусировать взгляд, собирая размытые узоры в единую картину. Черный дракончик свернулся калачиком на крохотном клочке незанесенной каменистой почвы и был совершенно неподвижен. Ясный взор синих глаз скрывали плотно сомкнутые чешуйчатые веки, длинный хвост опоясывал тело, а грудь его даже не вздымалась от вздохов. Малыш робко позвал собрата, провел когтями по замерзшей поверхности прозрачной стены, однако та ответила ему лишь леденящим прикосновением. Старший сородич все так же не подавал никаких признаков движения, и тут дракончик осознал страшную правду. Вмиг развеялось окутавшее сознание наваждение, спала завеса тишины. Вой бушующих потоков снова наполнил округу, морозные клыки впились в истощенное тельце, а зловещий рокот громыхал настолько близко, что малыш на секунду застыл от ужаса. Ошеломленный он вновь провел окоченевшей лапкой по кристальной глади, вновь дрожащим голосом позвал черного дракончика, однако тот спал глубоким сном, настолько глубоким, что ни одна сила в этом мире уже не была способна его пробудить.       И тогда малыш начал биться о ледяную стену, в попытках преодолеть ее и прильнуть к старшему собрату. Сильнейшие порывы ветра налетали со всех сторон, отбрасывали дракончика и засыпали его нескончаемыми порциями снега. Однако он отряхивался, вставал, и снова и снова кидался на прозрачную преграду. Он безудержно кричал, не принимая того, что остался совершенно один в этой проклятой пустыне, окутанной белым хладом. Он хотел прорваться к черному дракончику, забиться к нему под крыло, согреть угасающим теплом собственного тела, лишь бы тот не оставлял его теперь, когда он, наконец, его настиг. Чудовищный рокот неумолимо приближался, и дракончик не поворачивал головы, страшась того, что может увидеть. Пелена слез застилала взор, размывая черты неподвижного сородича, и, ужасаясь мысли вновь потерять его в белом мраке, малыш продолжал истошно биться о ледяную поверхность. Безумный вой заполонял его уши, грохот подступил вплотную, и когда дракончик уже было потерял всякую надежду, сквозь кошмарную какофонию он различил слабый треск, доносящийся из кристально чистой стены прямо перед собой. Вложившись в финальный рывок, малыш отчаянно бросился вперед, и хруст ломающегося льда заглушил прочие звуки. Последнее что он видел, это как прозрачный монолит рассыпался тысячей осколков, и все они устремились вниз, после чего его взгляд заволок белоснежный туман.