Игра мерцаний

Но это все только спецэффекты Нарисованы дома и проспекты Одинаковые прохожие, нарисованные и размноженные Это все только спецэффекты Нарисованы дома и проспекты Пароходы и экскурсанты Настоящий только сам ты. Н. Гринько

Когда внимание распадается на множество потоков, ощущаешь, как начинает странно преломляться реальность и время. Все чаще снились непонятные, тревожные сны, очнувшись от которых, Этери наполнялась смутной тревогой. Самих снов женщина практически не помнила, но непокой после них сохранялся и приумножался нервными событиями дня. - Ну что ты такая?!- в один из вечеров, когда Диша была на выездном старте, им перепал покой близости. Молодой человек поглаживал упругую ягодицу, ощущая, как до конца не расслабляется тело полулежащее на нем. - Нервничаю я,- призналась, пытаясь поймать упокоение под ласкающей рукой.- Что-то не так. Вот только бы понять точно - что. - Женька со своей травмой разобралась?- судя по тому, что Медведева ходила на тренировки, все было нормально, но уточнил. - Говорит, что просто ушиб,- длинные пальцы пробежали по мужскому боку,- но кто там на самом деле знает, что с ней. Работает же, значит может. - И с Дишей все нормально?- честно говоря, Даня предпочел бы, чтобы рука лежащая на его бедре немного передвинулась, а разговор сменился более молчаливым, но при этом и куда как более будоражащим занятием, но продолжал расспрашивать, помогая утихнуть тревоге. - Даже удивительно, но все стало хорошо как-то одним днем. Я уже боюсь, не надумала ли она чего недоброго,- светлые кудри от движения головы на груди у Дани упали на ребра щекочущим водопадом. - Поди влюбилась,- засмеялся мужчина, сжав ягодицу, которую поглаживал до того, что раздался легкий вскрик. - Не дай бог!- возмутилась Этери.- Одной влюбленности мне пока за глаза! Но при этом от самой мысли, направляющий ток беспокойства в довольно безопасное русло подростковых очарованностей дочери, стало чуть легче. Дай-то бог, чтобы самой большой проблемой оказалась очередная любовь Ди. - Я все думаю, а вдруг что,- наконец призналась Тутберидзе.- Алина завалит сезон. Женька не сдюжит или травмируется. И мы - мимо олимпиады. Столько труда - и пшик на входе! - Да что ты, ну вот правда!- любовник даже поморщился.- Ну, что ты панику наводишь непонятно почему?! Алина тренит, подводим к форме. Женя - тоже работает. Даже попискивает от счастья со своей этой “Карениной”. - Плохо, что технику никак она не выкатывает на максимум. Ну, может, ногу подлечит, справится?- никуда беспокойство не уходило. - Вот именно. Ногу свою ушибленную вылечит, контент начнет нормально выкатывать. Ты и успокоишься. И потом Загитова же есть на подхвате. Одна из двух должна вывезти,- подбодрил ее уверенность Даниил. - Должна!- не стала длить бессмысленный разговор, ничего по сути ей не дающий, Этери. И наконец сдвинула ладонь туда, куда давно хотел мужчина. Стало сразу жарко, особенно, когда вслед за рукой от груди вниз побежали короткие прикусывающие поцелуи. И зачем только нервничать, да еще и не зная из-за чего, если можно вот так радоваться жизни вдвоем. Женский язык прикоснулся к самому чувствительному месту, в голове не осталось никаких мыслей, кроме потребности дышать часто и глубоко, ощущая горячие иголки возбуждения, сосредоточивающиеся там, где колдовали ее руки и губы. До московского этапа гран-при оставалось меньше недели. Еще можно было думать, что все кажущееся - не более чем нервное напряжение. **** Остановиться разумному человеку надо было еще на прогоне произвольной. Именно это через четыре дня, несясь в самолете с Женей в Германию в окружении ее семьи будет твердить себе Тутберидзе. Девятнадцатое октября - отличный был день, чтобы сказать “снимаемся”. Но не снялись. Женька была весела. А то, что падала и держалась за ботинок в прогоне. Ну, бывает. Уверяла, что все хорошо. Чувствует себя отлично. А ничего хорошего уже и не было. Немцы не слишком миндальничали, объясняя безумным русским, как долго и медленно выкрашивалась кость, которая в итоге и дала боль такую, что, упав с дупеля в прокате произвольной, Женя вся стала этой болью. Первым на выражение девичьего лица среагировал Даня, коротко и нецензурно, но к концу проката они все улыбались, и спортсменка, которая, кажется, вообще ничего не должна была чувствовать, кроме горящей огнем стопы, и тренеры. У них даже сизон бест получился. Попозировали для фото, счастливые и красивые. В раздевалке осталась только боль. Дудаков и Глейхенгауз этого уже не видели, а Этери смотрела на текущие по щекам слезы, медленно извлекаемую из колодки-ботинка ногу и упрямо подтянутый к груди подбородок. - Женя, к врачу!- это была уже не просьба, приказ. Уехали втроем: старший тренер, Женя и бабушка Жени, на которой не было лица, того и гляди следом за травматологией придется бежать в кардиологию. Но все держались. Пока фигуристка ходила по обследованиям, Тутберидзе звонила в федерацию. О травме сообщить было необходимо в любом случае. А чем помочь им всем - сказать пока нельзя, результатов нет. На том конце выслушали молча, просили держать в курсе. Звонить в любое время, когда станет ясно, что необходимо сделать для помощи спортсменке. И на том спасибо, если уж на то пошло. - Зайдите, пожалуйста,- выглянула из кабинета медсестра и поманила тренера пальцем,- у нас тут недопонимания врача и пациентки. Бабушка просит вас. На кушетке сидела Женька все с тем же выражением упрямого бессилия. - Никакого гипса!- явно не в первый раз повторила фигуристка. - Что происходит?- поинтересовалась Тутберидзе. - Девушка ваша собирается завтра кататься на сломанной ноге,- объяснил врач,- а я этого решительно не рекомендую! Покой. Покой и только покой! - Какое лечение и какой прогноз?- что уж было сетовать сейчас, хотя и изгрызла себя всю. - Гипс, отсутствие нагрузок не менее шести недель, скорее - десять, двенадцать,- спокойно сообщил травматолог. - Нереально,- пробормотала тренер.- А другие варианты? - Компрессионный башмак,- пожал врач плечами,- но при этом все равно покой. И если уж на то пошло, то лучше тогда и не у нас, а в Германии, у них инновационные технологии, может, смогут что-то лучшее предложить. - С этим разберемся,- вздохнула Этери. Что только они не лечили в Германии. Спины, ноги, руки. Еще один круг. - Тогда могу выдать костыли и порекомендовать полный покой до визита к немецким врачам,- предложил травматолог. - Давайте,- согласилась женщина. - Не нужны мне костыли. Все уже прошло,- запротестовала Женя.- У меня завтра Гала! Я буду катать! - Этери смотрела на Женькину бабушку, а та совершенно беспомощно на тренера. - Нет, Медведева, не будешь,- приняла решение Тутберидзе. - Буду!- упрямо повторила спортсменка,- спускаясь с кушетки. - Завтра самолет в Германию! Или мы летим туда, или ты летишь мимо олимпиады. Выбирай!- это было жестоко, но иногда надо делать больно, чтобы стало хорошо в конце концов. Из кабинета врача Женя уходила обиженная и недовольная всем. В машине сидела, надувшись мышью на крупу. Ехали молча, только бабушка попыталась вставить слово, но и она умолкла, поняв, что внучка сейчас не в том настроении. - Жень, это для твоей же пользы!- наконец не выдержала молчанки Этери.- Ты же слышала, что врач сказал: покой! - Что изменится-то от пяти минут на льду! Тем более показательный!- запальчиво возразила фигуристка.- Это же праздник! Все хотят быть на празднике! Ну, понятно, хоть за ручку взяться с обожаемым Юзу. Если у вас есть силы отказать в таком, значит у вас никогда не было больших надежд на большую любовь. У Этери были. Давным-давно. Но помнились крепко. - Хорошо, Женек, по самочувствию. И если билеты купят на рейс, который позволит откатать гала,- сжалилась блондинка. И настроение в салоне авто сразу повысилось на несколько единиц. Девушка заворковала нежным голубем с бабушкой, радовалась своей оценке, улыбалась. Появилась та легкость, которая делала общение Женькой чудесным. К дому Медведевой подъехали уже дружно гомонящей командой единомышленников. В решении своем тренер, конечно, сомневалась. Но и сказанного не воротишь. Осталось попрощаться с пассажирами, отзвониться в ФФКР и ехать домой. **** Когда машина встала на парковке у подъезда, сутки уползли за полночь. Поднимаясь в лифте, уставшая женщина хотела только одного - в душ и спать. Но сюрпризы на день не закончились. Когда из полумрака гостиной в коридоре появилась мужская тень, Этери даже вскрикнула. - Дишу разбудишь,- негромко остановил ее панику Даня. - Ты здесь как?!- удивилась в ответ на его предупреждение. - Попросился дождаться тебя,- помог, забрав пачку бумаг из медцентра,- Диша не возражала. Раздевайся, напою чаем и спать уложу. Заодно расскажешь, что у нас хорошего. - Считай, что дергалась я не зря. Перелом у нас,- в утешение ей раскрыли объятия и приземлили мятущуюся душу в кольце крепко прижимающих рук. - Мы справимся,- заверил мужчина, чмокнув в шею.- Все будет хорошо. И так хотелось поверить, что он прав, до сведенных слезами челюстей и закушенной губы. Плакать она себе не позволила, но чай выпила. А еще она его не отпустила. Ей хотелось быть не одной, в объятиях надежд на лучшее. Все заботы - завтра. И все разборки - тоже.