Игра мерцаний

И, разложив меня на числа, забери меня с собой, И, разложив меня на числа, унеси меня, куда Я ежедневно отправляю электронных голубей, Куда и сам бы полетел, да все никак. Н. Гринько

- Вы видите? Видите?!- Женька чуть ли не в лицо тыкала смартфоном так, что Этери даже отклонилась.- Никому эта программа не нравится! А не только мне! - Медведева, начнешь выкатывать, будет нравиться!- попыталась отправить девушку тренироваться дальше Тутберидзе. Программа у Жени не шла. Как с тем, что она показывала на тренировках, им вообще удалось продемонстрировать приличное качество на контрольных прокатах - вопрос. Но вот вернулись из Сочи - и все пошло так же, как до отъезда. Спортсменка психовала. Этери тоже не была в восторге. Да только другого пути, кроме как делать, делать, делать, не было. Ну, или она его не знала. Да и никто не знал, видимо. Вон Загитова же повторяет без остановки и не вякает. Блондинка перевела взгляд от нервно ежащейся девушки рядом в дальний угол катка, где Даня работал с Алиной. Им, кажется, было хорошо и удобно вместе. А вот ей с Женькой… - Это не олимпийская программа!- напирала маленькая фигуристка. - Медведева, это не олимпийское поведение, когда спортсмен выбирает шоу и заваливает начало подготовки к сезону,- не выдержала наконец Тутберидзе. Зря она, пожалуй, это. Сама же им внушает, что работают тут, чтобы превращать свои успехи в деньги - там, за пределами большого спорта и долгих тренировок. Как ругаться на них за то, что они и начинают при первой возможности зарабатывать? Но нервы Женечка измотала. - Так это из-за моих шоу мне такую бледную немочь вместо программы поставили?!- шипит Медведева. Вот с чем уж никак не могла согласиться Этери, так с определением программы, к которой прикипела душой, как “бледной немочи”. Подняла тяжелый взгляд на подопечную и резко бросила: - А ну, пошла работать! Половину тренировки пререкаешься, а потом тебе программа не нравится! Как катаешь, то и получаешь! Это не программу твои поклонники критикуют, а твои прокаты! Махнула рукой, пресекая всякое продолжение ссоры. И Женя поняла - еще слово, выпихнет уважаемая Этери Георгиевна с катка, не пощадит. А сил и желания, как в детстве, скакать из калитки в калитку не было. Она третий год без остановки идет к одной цели - олимпиаде. И что получает в олимпийский сезон? Нудное нечто! Непроизвольно оглядывается на Алину. Да уж, Алинке бы такую бесцветную музыку не дали! Уже отъезжая, бормочет, хоть вроде и под нос, но достаточно громко: - Другую программу уже бы и выкатала, а не это непонятно что… Женька и сама понимает: дело не только в программе, но об этом уж точно рассказывать Этери смысла не имеет, та снова напомнит ей про выход из формы из-за шоу. Вот и набрались микротравмы. У кого их нет? Нечего филонить! Или путевка на олимпиаду уже не нужна? Медведева медленно отъезжает на центр катка и начинает связку заходом на флип, который никак не дается. Падает снова. Даже не смотрит в сторону тренера. Впрочем, и сама Тутберидзе, увидев заход и ось вращения, отвернулась. Надоело глядеть на постоянные падения и игнорирование ее комментариев об ошибке. Нравится валяться на льду, пусть валяется, коли исправлять не хочет. До конца тренировки стоит у бортика и просто смотрит, ничего не комментируя. К вечернему льду обе отойдут и будет снова конструктив. Не в первый же раз искрят друг о друга, хотя, пожалуй, в этом сезоне все как-то ярче и больнее. На то и олимпийский. Все дерганные заранее. Даня подъезжает чуть ли не крадучись: - О чем ты задумалась?- склоняется ближе, чем стоило бы, чтобы не привлекать внимание. - Наверное, я все-таки не люблю олимпийские сезоны,- невольно признается Этери.- Все дерганные, злые, измученные. И вечно какая-нибудь пакость случается. Мужчина чуть прикасается к ее локтю, направляя к выходу со льда. - Ты так говоришь, будто у тебя этих олимпийских сезонов уже десяток был, а не один единственный,- улыбается Глейхенгауз.- Вот увидишь, второй раз всегда легче. - Люблю тебя за оптимизм,- ответная улыбка сама собой отражается на губах. - Это приятно,- посмеивается Даня. - Оптимизм?- женщина чуть поворачивает голову, чтобы лучше видеть собеседника. - Нет,- Глейхенгауз наклоняется совсем близко, преодолевая все приличествующие расстояния, и шепчет,- знать, что ты меня любишь. Смущается, склоняет голову, пряча в кудрях лицо: - Это просто такие слова. - Это просто такая любовь,- не соглашается ней мужчина. Вместе садятся на лавку рядом с катком. Меняют коньки на кроссовки. Так же плечом к плечу выходят в коридоры спорткомплекса. - Женька недовольна произвольной,- вздыхает Этери.- Не нравятся ей наши звезды, Дань. - Главное, чтобы у нас со звездами все было хорошо,- примирительно отвечает Глейхенгауз.- Поставим ей показалку красивую. Успокоится. - Да у нее же “Каренина” есть,- Этери на секунду притормозила.- Она от нее, мне кажется, балдеет. Взрослая любовь. В семнадцать это еще захватывает. Тутберидзе открывает кабинет и запускает Даню, заходя сама следом. Проворачивает ключ изнутри. Хочется покоя, объятий. И чтобы никто не прерывал. Даня скидывает куртку на стул, разворачивается и тянет женщину за руку к себе: - Сил нет, как я скучаю,- молния ее пуховика расходится, сам он падает с плеч на пол, а женскую талию обнимают кольцом сильных объятий. И поцелуи пьяные радостью взаимности становятся самым важным в жизни. - Ты знаешь, а взрослая любовь захватывает и в более зрелом возрасте,- Даня бормочет эти слова, просовывая руки под ее кардиган и оставляя на открытой ключице влажный след от проскользившего языка. Легко дует на это место, слышит в ответ короткий вздох удивления. Пальцами нащупывает крючки бюстгальтера, расстегивая их. - Ты что!- выныривает из блаженства Этери.- Мы на работе! - У нас обед,- жадные пальцы, уже перекатывают твердые соски.- Мы потихоньку. Никто не узнает! Она бы могла сопротивляться. Она уверена, что могла бы. Но вместо этого подняла руки и дала стянуть с себя кофту. Стало быть - сдалась без боя. - О да!- как большой кот мурлыкнул Даниил, и обхватил губами навершие груди. Язык щекотал, возбуждал. От необходимости сдерживать голос внутреннее напряжение было еще острее и больше. Снимать с себя джинсы она уже помогала нервным перебором ног. И выяснилось, что недодиван вполне годится для плотских утех, если к нему приложить, точнее на него посадить подходящего мужчину, который даст тебе возможность и право управлять каждым движением, не прекращая ласкать, глядя обожающе и гладя снизу вверх ладонями, лишь время от времени предлагая иной темп и то и дело дотрагиваясь до и без того чувствительных и реагирующих даже на воздух все более разгорающихся огнем очагов близкого фейерверка освобождения. У самого пика, когда в крик был неостановим, в последней попытке держаться закусила запястье, но тут же ее голову притянули вниз и губами впились в губы. Жестко, до боли, сжимая, сдавливая, кусая в ответ на ее укус. Было в этом что-то сродни охоте, наслаждению хищника, валящего добычу и впивающегося в толкающую кровь вену. Даня чувствовал, как сжимается женское тело вокруг него и последним усилием углублялся, чтобы полностью присвоить. Так же, как укусом в ее поцелуе был присвоен сам. - Боже, какие же мы идиоты,- простонала Этери, не имея сил даже сползти с мужского тела.- Выпрут нас работы за такое. И по делу. - А ты не рассказывай начальству, чем на работе занимаешься,- пробубнил в макушку Даня. - Да уж! Где-то в сумке точно есть влажные салфетку. И она обязательно найдет в себе силы до них добраться… Чуть позже. - Я скучаю по тебе,- это ее ответ на его признание. И ей страшно, и от того, что чувствует то, что чувствует, и от того, что признается. Потому что у взрослой любви есть такие оборотные стороны, которых дети, ждущие ее, еще не знают. Знали бы, может, и не мечтали. Каренина, если подумать, ничего хорошего от своей влюбленности в молодого Вронского не получила. Только в возрасте Женьки можно хотеть и ждать любой, хоть бы и такой, но большой и взрослой любви. В возрасте Этери ее положено бояться. Она и боится. И все же, подобно Анне, надеется. Уж слишком хороша эта любовь. - Ты вот-вот снова уедешь. А я тут останусь одна. Со всеми с ними… Даже голоса твоего не услышу на катке,- жалуется в Данину грудь на несправедливость мира. - Я тебе запишу трек, будешь слушать хоть во время тренировки,- еще раз чмокает ее в висок. Дверь снаружи кто-то сильно дернул. Этот звук вернул любовников на грешную землю. Пора приводить себя в божеский вид. Скоро первый послеобеденный лед.