Игра мерцаний

Потом дожди, большое небо и прибой, Война с собой и примирение с собой, И ощущенье, что в любой момент сгорю, А я сижу тут и с жуками говорю… Божья коровка, лети на небо, Принеси мне хлеба, и веры, и ветра немного… Божья коровка, слетай за тучу, Там уж всяко лучше, и чище, и ближе до Бога. Н. Гринько

А мальчик-то и впрямь оказался умненьким. Этери смотрит, склонив голову, как Глейхенгауз нарабатывает скольжение с ее спортсменками. После того новогоднего загула с поцелуями в темных коридорах “Хрустального” никаких попыток и намеков на продолжение со стороны молодого человека не последовало. И вот вроде же все правильно, да? Они договорились, он договоренностей не нарушает, но это ж, блин, неправильно и даже, черт возьми, чисто по-женски обидно! Ночью он тебе звезды дарит, а утром превращается в тыкву. “Этери, заведи себе, наконец, нормальную личную жизнь и не домогайся, даже мысленно, до ребенка!”- сказал глас разума. Единственное, чего глас разума не сказал: куда и как в ее график вписать эту самую личную жизнь. Осталось только совратить врача или какого-нибудь тренера из смежных подразделений “Самбо-70”. Сколько, правда, выдержат те совращенные ее график работы? Но хоть что-то при нашем-то безрыбьи, когда на двадцатилетних заглядываешься. - Этери, зайди ко мне после тренировки,- голос Эдуарда влез в размышления нерабочего характера как всегда не к месту. Но это уж талант у Эдика: материализоваться не там и не в то время. - Хорошо, Эдуард Михайлович,- кивает женщина и клонив голову к другому плечу, продолжает присматриваться к работе на льду. Даня что-то объясняет Юле, а та глядит пустыми глазами и кивает, явно не понимая, а может, не собираясь понимать того, что он ей говорит. Молодой человек, кажется, шутит, видно, что рассчитывает на ответную реакцию, но Липницкая только смотрит и молчит, не проявляя никаких эмоций. И явно этим смущает своего непосредственного наставника. - Даниил Маркович,- Этери встречает спокойный взгляд карих глаз, в котором не заметно ничего, кроме вежливого уважения. Парень катится легко, немного бравируя по пути своими навыками. Ну, пацан он и есть пацан. Чего еще ждать-то, что он серьезно и основательно станет вести себя в столь юном возрасте? - Дань, посмотри программу Липницкой со мной. Нужен чей-то свежий взгляд,- это, конечно, проверка: способен ли мальчик на что-то, кроме реберного скольжения.- Липницкая, произвольную от начала и до конца. Хором смотрят, как неспешно Юля выкатывается на исходную. Ну, и вот что с ней делать, такой замученной и потерянной? - По-моему, она не хочет, чтобы я что-то смотрел “свежим взглядом”,- резонно замечает Даня. - А вы наблюдательны, Даниил Маркович,- усмехается начальница.- Но в том наша работа и состоит с вами, чтобы идти через их “не хочу” иногда. Этери следит не за Липницкой, а за стоящим рядом Глейхенгаузом. Без дураков наблюдает, интересненько, что напридумывает в результате? Взгляд скользит по профилю и задерживается на губах. Под кожей мурашками проскальзывает воспоминания темного окна, за которым горят звезды на черном небе и эти губы своими прикосновениями втягивают ее в водоворот полузабытых ощущений. Отводит взгляд. Хочется отряхнуть воспоминания, как большие собаки стряхивают с мокрой шерсти воду. Ежится. Переводит внимание на Юлю. Юля пачкает линии и сбивается во вращениях. Юлю тоже штормит, но по другому поводу. У них на катке шторм Этери и шторм Юля. Бардак из неуправляемых женских эмоций. Последний взгляд. Произвольная закончена. - Какие идеи по поводу программы?- задает вопрос старший тренер новенькому. - Я б в середине поменял, перед заходом на флип и дальше добавил… Ну, ладно, допустим, смотрел прокат он внимательно и даже предложения делает адекватные, но если продолжать глядеть на его губы вместо глаз, то будет неприлично. Поднимает взгляд выше. Нет, так, пожалуй еще хуже. Еще хуже, когда в мужских глазах не видно ничего из того, что хочется увидеть. - Отлично, Даниил Маркович. Мне все нравится. Поработайте Липницкой над реализацией ваших задумок,- кивает Этери и добавляет.- Я уйду сегодня пораньше, дорабатывайте тренировку с Липницкой, после расскажете мне, что получилось. Хорошо, что хватает выдержки не бежать трусцой, а степенно выйти вдоль борта в двери, матерясь про себя на себя же. Сколько тебе лет, Тутберидзе, что у тебя такие подростковые задурки по поводу эротических фантазий?! Ну, перепил мальчик слегка. Молодой он. Не вводи себя в соблазн, а парня в смущение. Найди объект своего возраста уже и угомонись. Эдик, вроде, звал к себе. Заодно и совместить приятное и полезное: наведаться к начальнику и сбежать от собственных дурных идей. **** Из кабинета Аксенова Тутберидзе вышла в степени “легкая задумчивость”. Как это вообще так получилось, что сегодня она ужинает с Эдуардом? Еще б вспомнить - зачем им этот ужин понадобился? В конце концов пожала плечами и пошла в тренерскую. Ну, ужин и ужин. Что она в ресторанах никогда не ела? Тем более рабочих встреч не проводила? Там уже сидели Дудаков и Глейхенгауз. Первый - озабоченный, второй - поникший. - Что-то случилось?- поинтересовалась женщина. - Ага,- как-то задушенно сказал Сережа,- Даниила Марковича на льду прилюдно на три всем известных буквы послала Юлька. - И откуда только такая милая маленькая девочка знает такие слова,-притворно возмутилась Тутберидзе. - Ума не приложу,- уже откровенно ржал Сергей Викторович.- Разве в наших благородных стенах ей было у кого научиться?! Они стебутся, а Даня все так же насупившись сидит и страдает. - Да успокойтесь вы, Даниил Маркович,- наконец решает подбодрить молодого человека Этери.- Это же спортсмены: устают, ругаются. Было бы от чего страдать! Вы же сами прошли через это! Неужели никогда не хотелось приложить кого-нибудь крепким словцом? - Я ж не девочка пятнадцати лет, чтобы сравнивать!- огрызается Глейхенгауз. - Во-первых, ей уже шестнадцать, так что она вполне себе девушка,- сурово увещевает женщина молодого человека.- А во-вторых, Даниил Маркович, что, по-вашему, девочки - не люди, не могут сердиться или ругаться? Завтра поговорите с Юлей, объяснитесь. Вы, вроде, надолго задержаться планировали, если я правильно помню? Она даже помнит весь антураж, в котором он ей сказал о своем плане. Глейхенгауз со своего места кивает, так и не подняв головы, а в глаза ему очень хочется заглянуть, хоть убедиться, что и он помнит. - А если планы не поменялись, учитесь отстаивать свои решения и свой авторитет перед спортсменами. Ясно?- коротко закончила начальница. Еще один кивок стриженой головы. На том и порешили. Женщина уселась в углу тренерской и занялась писаниной. Кто бы взял эту работу на себя, а то все самой приходится страдать. **** В 11 вечера, нанося уверенными движениями на лицо макияж, который частью испортился в процессе более близкого знакомства с Эдиком, чем ранее, но в основном стек в душе после близкого знакомства, Этери понимает две вещи. Первая, секс полезен для душевного здоровья и нефиг больше поститься. Вторая, женатый коллега, пожалуй, самый удобный вариант. Замуж она не собирается, уж за кого, за кого, а за трижды отца Аксенова - точно. В ее успехах на работе Эдуард Михайлович заинтересован больше всех, так что ныть по поводу отсутствия личного времени и побольше на него он тоже не должен. Да и семья не даст страдать из-за редких встреч. Третья мысль теснится на задворках: целовальщик ее босс - так себе. И с кем она его сравнивает, упорно вспоминать не будем. - Эд, подбросишь меня до “Хрустального”? Я машину оставила там!- спрашивает в полуоткрытую дверь гостиничной ванны за которой наводит красоту, Этери. - Конечно,- Аксенов уже тоже одет и ждет, когда спутница закончит с наведением красоты. Как только женщина появляется в дверном проеме, ее тут же заключают в объятия и она чувствует, что к губам тянутся губы и почти автоматически кладет ладонь, закрывая рот любовника: - Даже не думай! Я только накрасилась и не хочу повторять эту процедуру,- смеется тихо, низким бархатным смехом. - Тогда завтра вдвойне отдашь!- ее прижимают еще сильнее и становится так полуобморочном и томно от близости мужчины, что она бы и мурлыкнула, если бы не время расходиться по домам. - Договорились! Поехали,- торопит Этери. **** Полночь, а она все стоит у того самого окна, где каких-то пару недель назад ей дарили ее звезду. Пришла проверить. Да, все на месте - и холодная голубая, и рядом две мерцающие теплые. Ну что же, Данечка. Если ты тут решил и правда надолго остаться, придется потрудиться до тошноты. А в остальном… Что ж - клин вышибается клином. Так и поступим.