***
— У Говарда был доступ к коммерческой тайне, — повторила Феми. Люк был прилежен в своих объяснениях, но Феми и сама поняла практически сразу. Журнал, который пролистывал Пирс ранее, содержал в себе Акты приема-передачи документов в руки сотрудников, и особо значимые выделялись в нем красным. Согласно Актам, прежде в руки Дарси регулярно попадали документы особой значимости. Многочисленные чертежи, описания объектов, будущие проекты — представший перед ними ранее работяга явно не был обыкновенным рядовым сотрудником. — Это все равно не доказывает его вину в этот раз, — возразила девушка. — Более того, мы не можем строить выводы исключительно на гипотетических предположениях. Нужны факты. И запись с камер. Впрочем, что-то ей подсказывало, что видеозапись ей не поможет — учитывая обстоятельства, наверняка окажется, что кто-то либо стёр записи, либо аккурат в нужное время произошёл технический сбой… — Я просто на 90% уверена, что мистера Дарси подставили, — но как это можно было доказать? В её распоряжении было одно лишь голословное заверение подозреваемого. В этот момент раздался звонок. Девушка скосила взгляд на смартфон. На переливающемся экране высветилось имя начальника. Феми подняла трубку. — Артём? Что-то случилось? — Мы отклоняем запрос Говарда Дарси, — раздалось на том конце провода. Девушка, спешившая к пункту охраны, остановилась. — Возвращайся в офис, мы разберёмся с остальными формальностями. — Это шутка? — воскликнула Феми чересчур громко. Люк, стоявший чуть поодаль, чтобы дать ей спокойно поговорить, вопросительно склоняет голову на бок. Феми показывает жест, что всё хорошо. — Это же очевидно, что его подставили. Коридор узок и стар; он был полон затхлых запахов и пыли, что мешали дышать полной грудью. На дворе 2030 год, в людям все ещё приходилось работать в подобных условиях. — Всё сложнее, Феми, — ей показалось, что Артём вздохнул. Она физически ощущала, как Вингу не хочется ей ничего объяснять, по крайней мере, по телефону. — Мне не стоило с самого начала… привлекать тебя к этому. Прости. Ей не было жалко потраченного времени и сил; Феми привыкла полностью отдавать себя работе — то был один из основополагающих принципов. Вторым её принципом было доводить начатое до конца, даже если Артём против. Особенно, если Артём против. Слова мистера Винга лишь подтверждали их с Люком подозрения; Феми это даже немного льстило. Раскрутить сложный клубок корпоративных интриг — однозначно то, что ей сейчас было нужно в рамках подготовки к заданию от Мариуса. — Артём, не беспокойся. Я справлюсь, — она замолчала на пару секунд, подбирая слова. — Всё должно быть по закону; и если кто-то решил избавиться от нерадивого сотрудника (даже если он это заслужил своими действиями) нечестным путём, этого не должно происходить. Ты сам меня учил, что мы должны действовать в рамках закона. А закон слеп. И, даже если нам иногда казалось обратное, справедлив. Несправедливым его могли сделать только руки нечестного человека, решившегося на самоуправство. Артём должен был сразу догадаться, что она поступит именно так; ещё ни разу она не бросала дело на полпути, даже имея самые минимальные шансы на победу. Это восхищало, но, вместе с тем, пугало. Пугало до дрожжи в коленях, потому что никогда не знаешь, во что Феми захочет ввязаться в очередной раз. — Давай предварительно обсудим всё перед судом, — Феми казалось, что она услышала в его голосе что-то наподобие… гордости? — Но будь осторожна. Как ты уже могла догадаться, Говард Дарси не так прост, каким мог показаться на первый взгляд. — Есть, сэр! — до абсурдного весело ответила девушка. Ничего не вдохновляло её так, как очередной вызов. — Ты закончила? — поинтересовался Люк, подходя ближе. Феми кивнула: — Да, можем идти.***
Как и следовало ожидать, камера наблюдения в нужном кабинете в тот день дала сбой и не работала. «И когда они уже перестанут заимствовать эти клише?» — рассердилась Феми, когда человек с пункта охраны развёл руками. — То есть, Вас совершенно не смущает, что камера «сломалась» аккурат в то время, когда были обнаружены украденные документы? — спросила она скорее от безысходности, чем действительно желая получить ответ на заданный вопрос. — Во-первых, закон подлости никто не отменял, — в такой же саркастичной манере ответил ей охранник. — Во-вторых же, они постоянно ломаются. Только и успеваем менять. Например, в одном только запрашиваемом Вами кабинете… дайте посмотреть. Ага! Вот, было списано за последний год три камеры наблюдения из-за непонятной неисправности. Они что, свои трубы прям на камерах прокладывают, я не пойму? — Три? — Феми подалась вперёд. — А с каким промежутком? — Да буквально месяца два-три, — отмахнулся мужчина. — От меня-то Вы что хотите? Феми посмотрела в сторону Люка. Тот кивнул ей, безмолвно соглашаясь. — Не могли бы Вы, пожалуйста, отксерокопировать мне эту справку? — она на всякий случай снова достала адвокатский ордер. — Мне она понадобится в качестве доказательства. Да. И поставьте подпись и дату. И Ваше имя, как хранителя оригинала. Довольная собой, Феми убрала копию справки в папочку к другим документам. День выходил достаточно долгим, но в силу своей привычки работать сверхурочно, она не жаловалась. В конце концов, основная часть расследования, которая должна была пролить свет на всю ситуацию целиком, только-только начиналась. Она взглянула на часы. — Без пяти шесть, — огласила она достаточно громко, скорее себе самой, чем Люку. — Итан Кросс, который якобы обнаружил запрещённый файл на столе Говарда Дарси, как раз заканчивает свою работу, и мы можем в подробностях узнать у него, с чего же он решил обвинить своего коллегу. Люк рассмеялся, заражённый её боевым настроем. Знакомые Феми с самого детства ямочки всего на пару секунд показались на его щеках, но быстро скрылись, оставляя приятное ностальгические послевкусие. — Готова поспорить, что ты уверен, будто знаешь всё лучше самого свидетеля, — в шутку насупилась девушка, и быстро достигла своей цели: Люк снова улыбнулся. — Готов поспорить, что ты и сама обо всем догадываешься, — он пожал плечами. — Но, как сама ты любишь повторять, на одних догадках суд не выиграешь. — Увы, — Феми вздохнула. — В противном случае, все вокруг были бы Артемами Вингами. Не то, чтобы она была сильно против. Но было бы глупо отрицать тот факт, что мистер Винг был неповторимым в своей безукоризненности, и Феми сделает всё для того, чтобы перенять во время партнёрства хотя бы малую часть его качеств. — С мистером Кроссом у нас назначена встреча через пятнадцать минут в кофе бизнес-центра. Точнее, «у нас» сказано довольно грубо. У меня, — Феми скосила глаза на Люка. Тот шёл за ней хвостиком, как ни в чем ни бывало, даром что только не подпрыгивал от удовольствия: весьма странно, учитывая нынешние обстоятельства. Феми не могла припомнить, чтобы Люк был ранее в таком предвкушении от каждого её дела. Чем дольше она думала, тем сильнее росло её любопытство: хотелось прижать его к стенке прямо здесь и сейчас, чтобы заставить выложить всю историю на духу. Даже если после этого их двоих посадят, как фигурантов дела о нарушении гостайны. Там, где начиналось любопытство Феми, её тяга к законности резко давала заднюю. Не лучшее качество для юриста, но кто в этом мире был идеальным? (Кроме тех четырёх (зачеркнуто) трёх парней, что состояли с ней в NXX?) Кафе при бизнес-центре было практически пустым: после рабочего дня большинство людей спешили домой, не желая тратить и минутой дольше в месте своей каторги. Это было узкое, но довольно уютное помещение, украшенное вырезками из старых-старых газет с интервью рок-звёзд и декоративными пластинками. Но главное изюминкой была аккуратно пристроенная в качестве экспоната на стене бас-гитара. Чуть запылившаяся, она, тем не менее, не потеряла былого лоска, и Феми была уверена, что на ней все ещё можно сыграть на каком-нибудь загородном рок-фестивале. Возможно, гитара просто коротала здесь своё время и ждала своего звездного часа. В роли последнего мазка картины, передающей атмосферу американского рок-кафе, была играющая на фоне музыка прошлого века. Феми любила что-то более… спокойное, но не могла не отметить, что, учитывая своё месторасположение, кафе было очень оригинальным и подошло бы даже для самых отвязных тусовок в обеденный перерыв. В это же время единственный посетителем был скромно примостившийся в дальнем углу мужчина, рассеянно размешивающий сахар в своём эспрессо. — Мистер Кросс? — Феми улыбнулась, присаживаясь напротив него. Люк остался стоять, напустив на себя чуть угрюмый вид — видимо, на случай, если Кросс не захочет сотрудничать. Она наткнулась на испуганный взгляд. Даже в полумраке кафе были заметны круги под глазами мужчины; следствие недосыпа или болезни — Феми не знала. Свидетель правонарушения мелко дрожал, нахохлившись, как замёрзший воробей, хотя, по субъективному взгляду девушки, в помещении было достаточно тепло. — Д-да? — ответил он, заикаясь. — В-вы что-то хотели узнать? Феми кивнула. — Вы себя хорошо чувствуете? Мужчина удивился. Не зная, как реагировать на вопрос о собственном самочувствии, он растерянно открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Словно готовился к чему-то совершенно другому. — Д-да, — он опустил голову. Отросшая челка закрыла половину его лица. — Всё хорошо. Волнуюсь немного. — Не стоит, — заверила его адвокат. — Это не допрос. Просто мне, как представителю мистера Дарси, необходимо прояснить несколько моментов. Итан вроде бы немного расслабился. По крайней мере, перестал нервно теребить рукава растянутого джемпера. — Итак, Вы обнаружили на столе мистера Дарси запрещённые документы? Кросс кивнул и поспешил добавить: — У Говарда не было права просматривать данные документы. У него не было к ним доступа. — А почему Вы вообще в первую очередь решили осмотреть его рабочее место? — Я думал забрать для заполнения акты, сдачу которых Говард опять просрочил. Мы все делали это время от времени, когда его долги по документами становились слишком большими. За сверхурочную работу за рамками наших обязанностей нам доплачивали. — Это практика распространена в компании? — Нет, на это пошёл наш начальник, чтобы не ворошить старый конфликт. Легче сделать, чем в очередной раз бодаться с Говардом. — А Вы не знаете, чем вызвано такое отношение Говарда к… формальной работе? И почему ему это прощали? — Говард работал в компании ещё до смены руководства, был на определенном счету. А тогда, когда он только начинал, таких требований не было. Вот он и решил, что всякие «нововведения» недостойны его внимания. — То есть, у всего отдела были с Говардом весьма… напряженные отношения? — Нейтральные. Мы его терпели в рамках работы, но за её пределами с ним никто не общался. Я понимаю, что Вы его представитель, но Вы же видели Говарда. С ним непросто разговаривать. Феми сделала несколько пометок на экране своего смартфона, удовлетворенно кивнул. — Хорошо. Тогда, с чего Вы решили, что Говард сам взял эти документы? Если у него не было к ним доступа, и он знал об этом, вполне логично, что он вряд ли так просто оставил их на столе. Спрятал бы. Последний вопрос вызвал у Итана новый приступ озноба. Он вопросительно взглянул на сохранявшего молчание Люка, потом — снова на Феми. Словно взвешивая и подбирая слова. Не зная, как ответить. Что в принципе показалось Феми странным: к начальнику с доносом он наверняка пришёл, не имея никаких сомнений. — Возможно, Говард забыл, что у не было доступа к тому архиву, — осторожно предположил Итан. — Забыл? — Да… раньше Говард имел доступ к более важным документам, но после систематических нарушений коммерческой тайны, его отстранили, — объяснил Кросс. Потом добавил, как бы оправдываясь: — Вы можете запросить у руководства подтверждение! Я уверен, что они всё предоставят. — Но, если я не ошибаюсь, прежние нарушения совершались, когда Говард все ещё мог посещать архивы? Так с чего такая уверенность, что в этот раз он решил просто выкрасть документ? Какой в этом смысл? Кросс замолчал. Отвернувшись от Феми, он сделал вид, что не услышал вопроса и не собирался на него отвечать. — Феми, ты давишь, — осторожно заметил Люк. Девушка моргнула. Ей действительно хотелось прижать Кросса к стенке — всё, что он говорил, было очень разумно и очень складно, очень спланировано, чтобы быть правдой. В пылу «сражений» она часто очень увлекалась, ведомая сильной эмоциональной стороной своего темперамента — то её качество, которое одновременно хвалил и критиковал Артём. Адвокат должен был в любой ситуации сохранять голову холодной. Она сделала глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться. — Я-я… не знаю. Я понятия не имею, что у этого человека в голове! — вдруг вспыхнул Итан, вскакивая со своего места и опрокидывая кружку с недопитым эспрессо. — Думаю, вам лучше спросить своего клиента, зачем он воровал секретные сведения даже после того, как его отстранили! Феми пришлось тоже быстро встать — в противном случае, кофе оказался бы не только на скатерти, но и на её юбке. Его реакция — явная попытка самозащиты; вот только убедить он хотел не Феми, а себя. Стандартная практика, когда делаешь что-то вопреки своим моральным принципам, а веры в правильности поведения не хватает, чтобы успокоить муки совести. — Ваши подозрения не смогли найти доказательств, — Феми скрестила руки на груди. — И поэтому Вы решили сделать их самостоятельно. Скорее всего, в сговоре с начальником и другими сотрудниками. Чем не повод убрать с глаз долой нерадивого коллегу? — Д-да к-как Вы! — Итан дернулся, как от удара. Но это был всего лишь обманный манёвр: вильнув в сторону, он обогнал Люка и резво кинулся к выходу. «А на вид и не скажешь, что в нем столько прыти!» — мелькнула в голове неподобающая в данную секунду мысль. С одной стороны, она получила подтверждение своим догадкам; записанный на диктофон разговор вряд ли будет приобщен судом в качестве допустимого доказательства, но, тем не менее, в условиях недостатка иных показаний, повлияет на мнение судьи. И ей вроде бы были не за чем бежать вслед за Итаном. Другая же её сторона, та, что была более импульсивной и постоянно принуждала её прислушиваться к собственной интуиции, подсказывала ей, что Кроссу нельзя дать сбежать. Её посетило плохое предчувствие. — Люк, за ним! Пирсу не нужно было повторять дважды. Они рванули вперёд и чуть не застряли вдвоём в дверях (если бы не феноменальная реакция парня). Бариста, оставшийся снова наедине с собой, меланхолично обвёл взглядом опустевшее помещение и разлитый кофе. Отложив в сторону вытертую им ранее досуха чашку, он со скоростью черепахи поплёлся в сторону мини-беспорядка, который учинили нерадивые посетители. Впрочем, что-то ему подсказывало, что он услышал достаточно важной информации.***
За гладью панорамного окна дышал огромный мегаполис, раскатистый, живой. В нем люди — муравьи, мелочные, алчные и бессовестные. Скрытые в ярких бликах многочисленных неоновых вывесок, они искренне верили в свою значимость и незаменимость, но реальность была такова, что… в случае гибели одного, мир ни на секунду не замирал. Продолжал крутиться безумной каруселью, рассаживая по местам усопших новых солдатиков, которые с радостью мчались вновь по протоптанной кем-то тропе. И ничему их история не учила. У него на рабочем столе лежала всего лишь жалкая копия проекта, которая не имела никакой силы, если не была подкреплена оригиналом документа. Его плечи содрогались в едва сдерживаемом истерическом смехе. Это было до ужаса иронично: иметь в распоряжении всю информацию, но быть не способным ей воспользоваться. Эта бесполезная бумажка не оправдывала риски, которым подверг их маленькие предприятие безмозглый чурбан. Чуть запоздало осознав, что к чему, он сбежал, трусливо поджав хвост. Неужели он не догадывался, что от него так просто не скрыться? Что побег лишь немного отсрочит неизбежное; и никто даже и бровью не ведёт, когда его не станет. За свои ошибки нужно расплачиваться. И цена высока — и ты знал об этом, принимая правила игры. Так отчего же сейчас сомневаешься? Думаешь спастись? Тогда беги. Беги со всех ног, не оглядываясь, теша себя ложной надеждой. Умри же трусом, каков ты есть.***
Итан Кросс как сквозь землю провалился. Хотя, казалось бы, кто мог тягаться со скоростью Люка? Но, как стало очевидно, страх перед наказанием за лжесвидетельство неожиданно сильно влиял на спортивные таланты — в лучшую сторону, разумеется. Феми тем временем не верилось, что он так просто скрылся. — Тут же бизнес-центр и трасса! Бежать просто некуда! — её разочарованию не было предела. И вместе с тем тонкая игла вины мучила её, приговаривая, что побег Кросса — отчасти её рук дело. Хотя, почему отчасти? И в какой момент она потеряла самообладание и начала задавать столь прямо обвинительные вопросы? И ведь в тот момент была преисполнена праведного гнева, выслушивая одну ложь за другой… тогда казалось, что желание вывести на чистую воду вполне естественно, так что стерпит любые методы достижения цели. «Молодец, Феми. Теперь ты увидишь его только в суде», — корила себя девушка. Люк задумчиво мерил шагами коридор, смотря в пол. Феми как наяву слышала, как крутились в его голове шестерёнки, обрабатывая большой пласт информации и выстраивая новый план действий. Вдруг, он остановился. Следующее, что он сказал, огорошило Феми. — Думаю, настало время снова нанести визит Говарду, — изрёк он на полном серьезе. — Теперь, думаю, можно. Девушка склонила голову на бок. Пирс явно знал намного больше, чем она сама — и это немного раздражало. Она же, в свою очередь, делилась с ним всем-всем. Люк же был удивительно скрытным сегодня, и говорил сплошными загадками. Не было привычного ощущения их тесного партнёрства. Они ходили бок о бок, но каждый витал в мыслях о своём. — Мне кажется, ты задолжал мне объяснение. А может даже два или три. Тень промелькнула по лицу Люка: было видно, что ему самому сложившаяся ситуация не особо нравится — в конце концов, очевидно, что скрывать детали ему приходилось не по своей воле. И всё ситуация уже находилась на той стадии, когда каждая недомолвка была видна невооруженным взглядом. Вот, как сейчас. — Скажем так, будет намного лучше, если сперва свою версию ещё раз изложит для нас именно Говард. И заодно назовёт своё настоящее имя.***
Быть агентом национальной безопасности — дело непростое. По долгу службы подозреваешь каждого прохожего во лжи и предательстве и стремительно теряешь людей, с которыми у тебя могли бы сложиться неплохие отношения. Близких же не подпускаешь к себе и на шаг — знаешь, что этот их шаг может стать для них последним. Из-за тебя. Потому что то, что доступно взгляду простого человека — лишь приодетый и накрашенный труп разлагающегося общества. Вы же привыкли передавать из уст в уста различные забавные байки, гордо именуемые теориями заговора? Вы же привыкли смеяться, вычитывая очередную сказку на каком-то левом сайте? Или в желтой прессе? Так вот, к вашему счастью или несчастью, примерно 60% этих сказок — грандиозно завуалированная правда. Он уже привык к имени Говард; и пусть носил его не так уж давно (в отличие от настоящего Говарда), оно стало ему практически родным. Частичка Дарси перетекла в его вместе с мутной работой. В целом привыкший к грязи, ему было несложно справиться с косыми взглядами завистливых коллег. Ну и было в этой новой, другой жизни что-то хотя бы человеческое, то, что у него самого отняли много-много лет назад. «Говард» сделал последнюю затяжку и потушил сигарету прямо о подоконник. — Неужели, вы, ребята, решили вспомнить обо мне? — обратился он с саркастичной улыбкой к хмурому Люку. Последнего передернуло. — Я уж думал, меня бросили на произвол судьбы. Феми перевела непонимающий взгляд на мужчину, а потом снова на Люка. Пирс был мрачнее тучи, или же пытался казаться таковым. — Так и есть, — подтвердил он, не моргнув глазом. Холодно. Отрешенно. — Обычно именно так и поступают с предателями. Но мне захотелось выслушать сперва твою часть истории. Говард прижал руку к груди, изображая удивление. — Ничего-о-о себе-е-е, — протянул он, все так же насмешливо. — Почему же вы не сделали этого с самого начала? — Ты дискредитирован, — Люк сложил руки на груди. — Твоё слово не имеет веса. — Даже представить себе не могу, что же изменилось сейчас, — он повернулся к Феми. — Полагаю, за это я должен благодарить Вас, мисс. — Ты… — прошипел Люк, снова привлекая к себе внимание Говарда. — В любом случае, мисс, вы должны понимать, что это история не для протоколов, — Говард рассмеялся — уже более искренне. Выпрямился и расправил плечи. Феми впервые заметила его солдатскую выправку; раньше он скрывая её за искусной игрой. — Иначе плохо придётся не только мне, но и вашему прекрасному другу, которого приставили ко мне наблюдателем. Ну, знаете, это садистское удовольствие, когда наблюдаешь за тонущим, но не делаешь ничего для того, чтобы его спасти. — Хватит болтать, давай уже к делу, — Феми практически физически ощущала неприязнь друга к неизвестному агенту. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Судя по всему, последний был прямой противоположностью перфекциониста Люка, а безответственность и лень всегда раздражали друга, сколько Феми себя помнила. — И первое, что мне хотелось бы сообщить, это то, что зовут меня не Говард Дарси (как вы уже, наверняка, догадались), а Дэвид. Настоящий Говард Дарси вот уже как лет пять переехал на овечью ферму и жил себе припеваючи, не зная ни корпоративных интриг, ни нового начальства. Не знал он также и того, что тогда не уволился из проклятой фирмы, а зарплату, материализующуюся каждый месяц у себя на счету, считал за пенсионные. — Национальная служба безопасности направило меня внедриться и проследить за одним из проектов Pax Group, осуществляемый на базе контролируемой организации. На самом деле, скука смертная — но очень уж наше государство стремится быть в курсе всех дел транснациональных корпораций. Точнее, сначала было скучно, чуть позже я втянулся и понял, что, на самом деле, все не так просто. Как оказалось в последствии, понял Дэвид это слишком поздно: некие личности заподозрили его в шпионаже. Увы, то были не обыкновенные сотрудники, а шпионы другой, третьей стороны (причём, как оказалось, враждебной), которые решили подставить агента и списать на него все свои деяния, так сказать, убить двух зайцев одним махом: конкурента устранить и от себя подозрения отвести. — Я легко соглашусь на звание старого идиота — его я заслужил, — признался Дэвид неохотно, но честно. — Но клеймо предателя — это оскорбление и клевета. — За последние несколько месяцев было списано три камеры наблюдения. — Я дважды выводил камеры из строя в поисках доказательств вины другой стороны. После составления рапорта, мне было поручено чем-то подкрепить слова. Голословные обвинения могли стать причиной грандиозного скандала — тем более, в последнее время я был на не очень хорошем счету в корпорации. Да и что греха таить, у спецслужб тоже. Меня хотели списать, но потом пожалели — оставили доживать свою жизнь под чужой личиной. Вроде бы отставка, а вроде бы и нет. — Потом ваш приём использовали против вас, — продолжила Феми. — Удобно. Думаю, Дэвид, за вами наблюдали довольно давно, и только ждали удобного повода, чтобы убрать. — Либо просто использовали, как инструмент, — усмехнулся Люк. — Ты просто стал их прикрытием. Действительно, старый дурак. Где сейчас документ, который ты типа украл? — Изъяли, разумеется, — Дэвид пожал плечами. — Там не было ничего серьезного. — Зато в архиве, наверняка, было, — по спине Феми пробежал холодок. Скорее всего, этот факт вскроется — и в таком случае, если с Дэвида не будут сняты обвинения, подозрения падут на него. А должного расследования, разумеется, уже больше никто проводить не станет. — Наверняка, — согласился второй агент. Поведение Люка его ни капли не смущало. Дэвид слишком привык к пренебрежительному отношению со стороны коллег. В их коллективе было невозможно завести друзей, хотя, казалось бы, между агентами должно было поддерживаться идеальное доверие. Иначе, как выходить на опасные миссии, не будучи уверенным в том, что твою спину прикроют? Но доверяли не людям, а системе. И всегда были готовы погибнуть. — Дэвид, — наконец, подала голос Феми. Пора было брать инициативу в свои руки, в противном случае, ситуация рисковала выйти из-под контроля. — Ваш адвокат — это я. Независимо от того, как к делу отнесутся спецслужбы, я сделаю все, чтобы защитить ваши права и интересы, потому что вы невиновны. И хотя ей хотелось в этот момент взглянуть на Люка, чтобы увидеть его реакцию на эти слова, она не сделала этого. Они с Люком были не, чтобы по разные стороны баррикад — просто, вопреки традициям, — работали опосредованно, и каждый преследовал свою собственную цель. Феми же было плевать на государственные интересы и интересы спецслужб. Её единственный инструмент — закон, который не терпит возражений. Закон — всегда справедлив, если находится в руках правильного человека. Именно в этот момент Феми надеялась, что является тем самым «правильным» человеком.