Hate To Love

*** — Готов? — спросила я Мэтта. Он нервно кивнул. — Не волнуйся ты так, ты же был у нас дома уже много раз, — напомнила я ему. — Да, но только как друг Альбуса, а не как твой парень. — И что с того? Для моих родителей ты останешься тем же старым Мэттом. Правда, Альбус? Джеймс? — я посмотрела на них. — Да, но волноваться тебе надо будет только по поводу нас. В доме появится несколько других новых правил. Правило номер один: никаких нежностей с Лили. Правило номер два... — Джеймс! — я одарила его взглядом, который был очень похож на взгляд мамы, из—за чего мой старший брат прервался на полуслове и спрятался за Альбусом. — Скажи им ты, Ал, — тыкнул он его в спину. — Не получится, брат, она меня пугает, — сказал он. Тот яростный взгляд исчез и я улыбнулась. — Итак, я буду делать всё, что захочу. Хотя, это была неплохая попытка, Гриффи. Как у новых мародёров, у нас у всех также появились новые клички. Из—за того, что Джеймс был львом, как и талисман Гриффиндора, мы и называли его сокращённым Гриффи. Моей кличкой стала Серебрянка из—за серебристого меха волка. Альбуса мы называли Клювом по понятным причинам. Он был совой, и поэтому у него был клюв. Иногда Джеймс дразнил его, называя "совобус". "Быстрая" прекрасно подходило анимагическому кролику Имми. Новым именем Брайсона стал Ветер. Мэтта назвали Белолапом из—за огромных белоснежного цвета лап. — Я пойду первой, — сказала я. Я бросила горсть летучего порошка в огонь и шагнула. — Дом Поттеров, Годрикс Холлоу. В неясных очертаниях зелёного тумана я оказалась в камине гостиной, около которого меня ждали родители. Я поставил чемодан на пол. — Мама! — я крепко обняла мать. — Папа! — также сильно я обняла и его. Позади меня раздался свистящий шум. Я отпустила папу, чтобы развернуться. Мэтт стряхнул с себя пыль и слегка поклонился. — Мистер и миссис Поттер, — учтиво сказал он. — Мэтт! Так приятно видеть тебя снова! Лили рассказала мне о вас. Это так прекрасно! — воскликнула мама. Папа просто придирчиво смотрел на моего парня. — Я не знаю. Джеймс говорил мне... — Папа, — перебила я. — Мы сейчас говорим о Джеймсе, разве нет? Ты же больше доверяешь моему решению? — я посмотрела на него самым жалобным взглядом щенячьих глазок, на который только была способна. Он вздохнул. — Хорошо, я одобряю. Я рассмеялась и снова обняла его. Джеймс прибыл несколькими секундами позже, и почти сразу же появился Альбус. Я обвиняюще указала пальцем на старшего из этих двоих. — Джеймс Поттер, почему ты не сказал папе про то, что Мэтт теперь не просто друг Альбуса, но и мой парень? Он посмотрел на нашего отца. — Ты сказал ей! Он колебался пару секунд. — Да... — Папа! — взвыл Джеймс. — Но ты же ведь не одобряешь это, так? — Хм... — Хах! Она продемонстрировала тебе это взгляд щенячьих глазок, да? Ты такой слабак! — застонал Джеймс, признавая поражение. — Черт возьми, Джеймс, ты такой ребенок, — сказала я. — Так что, где поселим Мэтта? — спросила я у мамы. — С Альбусом, как и всегда. Пойдём, — она взмахнула палочкой, и мои вещи и Мэтта поплыли перед ней. — Разве ты не отнесёшь магией и наши вещи? — спросил Джеймс. Мама закатила глаза, этим напомнив меня. — Тебе семнадцать, дорогой. Ты можешь сделать это сам! — Ах, ну да. — А как насчет меня? — спросил Альбус. Мама лишь улыбнулась и продолжила подниматься по лестнице. — Мама! — закричал он. Мэтт рассмеялся. — Вау, Миссис Поттер. Она тоже засмеялась. — Вот такие мы. Мама направила вещи Мэтта в комнату Альбуса, а мои — в мою, которая находилась в конце коридора. — Вот и всё. Повеселитесь, вы двое. Я постараюсь убедиться в том, чтобы Альбус и Джеймс не слишком вам мешали. Я помню, как ненавидела, когда мои братья вмешивались в мою личную жизнь, — с этими словами она повернулась и ушла. — Твоя мама потрясающая, — сказал Мэтт. Я усмехнулась. — Несомненно. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Мэтт наклонился вперед, его руки обхватили мое лицо. БАМС! Альбус уронил чемодан, который он просто тащил вверх по лестнице. — Ой, — ухмыльнулся он. Мэтт закатил глаза. Я свирепо посмотрела на него. — Эй, не хочешь сыграть один на один в квиддич? — спросил Альбус у Мэтта. — Конечно, — ответил Мэтт, пожав плечами. — Ты не против, Лилс? — Вперёд, Белолап, — я поцеловала его в щеку. Альбус улыбнулся. — Круто. А теперь разреши мне просто оставить вещи в комнате. Когда он вернулся, они вдвоём побежали наперегонки вниз по лестнице, как они делали каждое лето, начиная со второго года обучения. Я улыбнулась, смотря им вслед. ТРЕСК. Я закричала и подпрыгнула. Я вцепилась в своё отчаянно колотящееся сердце. — Джеймс! Ты напугала меня до полусмерти! Не делай так больше! — закричала я. — Я уже и забыла, что мы можем просто видеться сейчас и что мы не в школе. — Извини, Серебрянка, — усмехнулся он. — Но тебе лучше привыкнуть к этому. Я буду появляться, когда ты будешь ждать этого меньше всего, чтобы убедиться, что у вас с Мэттом всё хорошо. — Мне ещё не нужна нянька, — резко ответила я. Он не ответил. Вместо этого он спросил: — Не хочешь немного побегать, пока эти двое играют в квиддич? — Конечно! — согласилась я. — Когда мы расскажем маме с папой о том, что мы сделали? Джеймс поморщился. — Я не знаю. Но пока что не надо. — Да, возможно, это лучший вариант. Сколько у нас времени до того, как покажется вся семья? — Около часа. — Тогда у нас есть где—то 45 минут. Он кивнул. — Погнали! Мы поспешили на кухню, и вышли через заднюю дверь. Возле нашего дома был небольшой лес, и, как только мы оказались под прикрытием крон деревьев, мы трансформировались. Было прекрасно снова ощущать себя волком, чувствовать, как мои лапы со стуком ударяются о землю. Я укусила брата за хвост. Он, издав рык, обернулся. — В чем дело, Гриффи? — спросила я с притворной невинностью. Он набросился на меня, игриво рыча. Мы сражались, смеясь, до тех пор, пока наши сорок пять минут не стали подходить к концу. — Пойдём, Серебрянка, мы должны вернуться прежде, чем нас отправятся искать, — подумал Джеймс. Я согласилась. Мы поспешили домой, на опушке поменяв нашу форму на человеческую. Когда мы вошли в кухню через заднюю дверь, мама отвела взгляд от ужина, который только что закончила готовить. — Вы, двое, не позовёте Альбуса и Мэтта? Все скоро придут. — Конечно, — хором ответили мы. Мы шли обратно внутрь с Альбусом и Мэттом, когда в дверь позвонили. Я побежала к входной двери, чтобы открыть её. На пороге стояли Рон, Гермиона, Роуз и Хьюго. Наши первые гости прибыли. Через полчаса наш дом был полностью заполнен Уизли. Было просто невозможно обнять и поприветствовать такое количество людей. Мне кажется, что я, может быть, пропустила одного кузена или двух. За этим было трудно проследить. Наконец мама указала палочкой на горло, усиливая громкость своего голоса. — Все на улицу! — закричала она. Все мы одновременно бросили к двери, и из—за этого у выхода собралась огромная толпа. Когда мы, наконец, вышли на улицу, то заняли свои места за огромным столом, который приобрёл мой папа. Я сидела между Мэттом и Викторией. — Сюда! — закричала мама, и еда появилась по мановению её волшебной палочки. — Я уже предупреждала тебя, какие мы сумасшедшие, — сказала я Мэтту, когда всё принялись за еду. Он засмеялся. — Мне это нравится. — Так это и есть твой новый парень? — спросила Виктория, рассматривая его. — Ага! — ответила я. — Это Мэтт. Мэтт, это моя кузина Виктория. — Приятно познакомиться, — вежливо сказал Мэтт. — Мне тоже, — она улыбнулась. — Имей ввиду, что я знаю самые ужасающие проклятия. Только обидь её — и испытаешь их на себе, — пригрозил мужчина, сидевший с другой стороны от Виктории. У мужчины были бирюзового цвета волосы и поразительные красные глаза. Он всегда делал глаза красными, когда пытался напугать кого—то. Несмотря на демонические горящие глаза, он очень хорошо выглядел. — Я—я—я и н—не думал о том, чтобы причинять ей вред, сэр, — мой парень начал заикаться. Человек подмигнул, и его глаза поблёкли до более мягкого оттенка синего, из—за чего он стал выглядеть ещё красивее. — Тогда мы должны прекрасно поладить, — сказал он. Я закатила глаза. — Мэтт, это Тедди Люпин. Он муж Виктории и почти что мой брат, если не считать крови. Мой папа его Крёстный отец, и поэтому он, и моя мама довольного часто принимали участие в воспитании Тедди. — О, я встречал тебя раньше, когда был здесь летом. Тогда мне было тринадцать, — вспомнил Мэтт. Тедди кивнул. — Сейчас я вспомнил тебя. Ты друг Альбуса, верно? — Да, — ответил Мэтт. — И как Альбус относится к тому, что его друг встречается с его сестрой? — удивилась Виктория. — Я привык к этому. Мы все посмотрели вперёд, только сейчас замечая, что Альбус сидит прямо напротив нас. Слева от него сидела Лейла, которая, развернувшись, разговаривала со своей близняшкой Кайлой высоким голосом. Справа от него сидел Джеймс, который пытался заставить Амору подбросить паука в тарелку дяди Рона. — О, привет, Альбус, — поздоровалась Виктория. — Эй, Виктория, у меня есть один вопрос к тебе. — Да? — На танцах во время Хэллоуина моя девушка что—то прокричала мне на французском. Я хотел попросить Анабель перевести, но забыл. Ты сможешь? — спросил Альбус. — Конечно, — согласилась Виктория. Я хихикнула. — Джемайма порвала с тобой по—французски. — Да. Кое—что было на английском, но она сказала: "Zut! Tu es bete et méchant. Mais grand et beau. Я любила тебя, но любовь прошла! Mon pauvre coeur! Je suis tres triste. Сегодня вечером я разбита, но, как ты знаешь, говорится "Apres la pluie le beau temps". Au revoir, Альбус Поттер! — Ладно, я переведу на английский, и ты будешь тронут. Она сказала: "Черт! Ты глупый и злой. Но высокий и красивый. Я любила тебя, но любовь прошла! Моё бедное сердце! Мне очень грустно. Сегодня вечером я разбита, но, как ты знаешь, говорится "После ненастья всегда наступает хорошая погода". До свидания, Альбус Поттер! — перевела Виктория. — Вау, да она королева драмы, — фыркнул Мэтт. Я покачал головой. — Вау, Альбус, вау. — ПАУК! Удар заставил стол загрохотать. Несколько секунд спустя Рон выскочил из—за стола, начав бегать и бить себя по голове. На ней взгромоздился огромный тарантул. — ОН НА МНЕ, ОН НА МНЕ! СНИМИТЕ ЕГО! — кричал он. — Неплохо, Джеймс, — удалось мне произнести, пока я загибалась от истерического смеха. — Это не я! — запротестовал он, засмеявшись так же сильно, как и я. — Конечно, Аморе эта идея сама пришла в голову. — Ладно, я, возможно, немного помог, — он пожал плечами. — Успокойся и прекрати ныть, Рон! — приказала тётя Гермиона. Он повиновался, хотя всё ещё паниковал. С последующим громким звуком паук исчез в облаке дыма. Рон опустился на землю, бледный как снег. — Джеймс Сириус Поттер! У вас проблемы, молодой человек! — зарычала моя мама. — Это не я, мама! — Гарри, помоги мне, — потребовала мама. Папа слишком сильно смеялся, и поэтому не мог услышать её. — Или нет. Джеймс, в наказание ты поможешь мне убраться после ужина. — Мама! — воскликнул он. Она одарила его тем взглядом, который сразу же заставил его замолчать. — Ты видишь это? Ты видишь, что мама не знала, что это был я? — Джеймс вздохнул. — Это был ты, Джеймс. Да, это Амора подбросила паука, но она сделала это из—за того, что ты уже надоел ей со своей идеей. Ты и правда можешь обвинять маму за то, что она знала, что виноват ты? — спросила я. Он засмеялся. — Думаю, что нет. Остаток ужина прошёл увлекательно. Единственный ребёнок Перси и Пенелопы, десятилетний Александр, начал кричать на маленького Сета из—за того, что он облил его всего своим тыквенным соком. Брат и сестра Сета, близнецы Ада и Аластор, разозлились и встали, широко улыбаясь, как они всегда делали, когда собирались кому—то задать. Они взялись за руки, закрыли глаза и — пуф, Александр весь покрылся пузырящейся грязью. Он вскочил на ноги, закричав как девочка. Ада и Аластор были хороши в магии несмотря на свои девять лет. Они могли использовать её без палочки или заклинания. Это было довольно необычно и очень редко. Они были такими очаровательными, озорные маленькие гении. Хотя эта озорная часть и была вполне ожидаема. Большинство детей дяди Джорджа и тёти Алисии были зачинщиками беспорядков. Все, за исключением двадцатилетней Клэр. Она даже была старостой во время 7 года своего обучения в Хогвартсе. — Может ли пройти хоть пять минут без того, чтобы хоть один и моих детей не наделал бед, — вздохнула Алисия. — Вау, вы двое уже совершенствуетесь в этом, — гордо воскликнул Джордж. — Спасибо, папа! — усмехнулся Аластор. Ада просто молча засияла, выглядя невероятно невинной. С частично весёлым и частично недовольным взглядом Алисия очистила Александра от грязи. Она заставила близнецов извиниться. — Я думала, что Кайла и Лейла были плохими, но вы двое превзошли их ещё в тот момент, когда впервые получили свои волшебные палочки. — Эй, мы сделали несколько довольно заметных вещей, — напомнила Кайла. — Помнишь, как мы отправились на поиски Тайной Комнаты, но не могли пройти через раковину, и поэтому взорвали половину ванной комнаты девочек, пытаясь заставить её открыться, — вспомнила Лейла. — Или тот раз, когда мы стащили любовное зелье у Филча, из—за которого он влюбился в МакГонагалл, — добавила Кайла. — Я горжусь тем, что вы мои дети! — объявил Джордж. — Вы все доведёте меня до гроба, — застонала Алисия. — Но ты ведь в любом случае любишь меня, правда? — усмехнулся Джордж. — Почему ещё бы я терпела тебя? — ухмыльнулась она. Джордж тоже улыбнулся и посадил жену себе на колени, обняв её. — Мама! Папа! — взвыл Аластор. — Моя жизнь больше никогда не станет прежней, — закричала Амора. Она вскочила на ноги. Одиннадцатилетняя девочка закрыла ладонями глаза и побежала... Прямо в сторону дома. Анабель ринулась за ней, чтобы помочь своей младшей кузине. — Ты полюбишь мою семью, — усмехнулась я, обращаясь к Мэтту. — Обязательно, — согласился он. — Только мне интересно: почему вы проводите Рождественский ужин в канун Рождества, а не во время самого Рождества? — Канун Рождества мы проводим в полном сборе нашей семьи. А Рождество для более узкого семейного круга, — объяснила я. Он кивнул. — В этом есть смысл. После ужина мы смотрели шоу фейерверков Джорджа. Это было невероятно. Мэтт поцеловал меня, и все "растаяли". Все, за исключением моих братьев и папы. Он слегка нахмурил брови. Джеймс пощёлкал суставами и свирепо взглянул на него. Альбус просто промолчал. В конце концов, все разошлись, оставив подарки для нас под ёлкой. Билл, Флёр и Анабель ушли последними. — Спать, — устало приказала мама. Мы знали, что лучше не спорить.