Пять бутылок блейзера

С утра Пахом всё ещё был в обиде на Епифана — он ведь даже словом не остановил Светлану Юрьевну! От него бы ещё он вытерпел пиздюли, но от классручки, которая явно состояла в родстве с Тайсоном, это было чересчур. Матусенька, видя отчаяние сына, даже предложила ему сырники со сгущёнкой. Пахом лепил их сам, и надо сказать, готовил он весьма неплохо. Он и тесто замесить мог, и соус приготовить, и салат, который попроще. Правда на всё это нужно желание, а Пахом хоть и был воспитанный, но всё же ленивый. Сырники он взял с собой — мать велела ему подкормить сырниками со сгущёнкой ещё и Епифана, ведь с тех пор она не изменила к нему отношение, приговаривая: — Он хороший мальчик, ты с ним дружи. У Епифана с утра тоже настроение было не очень — давала о себе знать никотиновая ломка. Снюс-то у него отобрали, а ведь это был новый, ещё не опробованный им вкус! Наверное, классручка сама теперь эту шайбу сожрёт. Или скормит кому… Какая же она… — Ой, братишка мой… Пахом в этот раз был немногословен. Епифан лишь молча хлопнул его по плечу и сказал: — Ну всё-всё, никто тебя не бил… Считай, что это была прелюдия к настоящей ебле. — Ой… Вдарив ты мене мицно, — сорвался на мову Пахом. Душа у подростка ушла в пятки — он боялся, что сегодня, на спектакле, ему точно все внутренности расплющат. — Ты… Ты только по морде меня не бей… — Я в этом спектакле всех подряд пизжу, не бойся — устану, пока до тебя доберусь, — успокаивал Епифан своего друга. Пахом в ответ слабо кивнул. В субботу перемены были сокращённые, потому уроки кончались довольно быстро. В столовую они не пошли. Пахом достал сырники из сумки и сгущёнку. — Братишка, я тебе покушать принёс, — произнёс Пахом. — Фу, блядь! — поморщился Епифан. — Что за говно?! — Это сырники! — заплакал Пахом. — Сам пёк… ТЫ хоть бы покуштував бы… — Сырники, бля… Говно это, а не сырники! — кипятился Епифан, мгновенно вспомнив отобранный классручкой снюс. — Кто тебя вообще так сырники делать научил? Хули… Хули ты их в форме говна-то слепил?! Преодолевая отвращение, Епифан всё же взял этот неаппетитно выглядящий сырник. — Пиздыць, прийихалы! — процедил он сквозь зубы. Он тоже иногда срывался на мову, и в этом они с Пахомом были похожи. — Слышь, ты можешь просто научиться нормальную выпечку делать?! То говно, то масса какая-то бесформенная… Ты же людей этим кормишь! Мать свою нахуй не позорь! — кричал Епифан. — Да ладно вам, ребята, ну что вы… — пролепетал подросток, доставая сгущёнку. Епифан тут же принялся уминать неаппетитно выглядящие сырники. В который раз он оценил кулинарные способности Пахома и его матери. Жаль только этот мудель не научился хоть сколько-нибудь правильно оформлять свои SHIТдевры. Зато сгущёнки принёс! Эта-то выглядит вполне нормально, потому, что Пахом своими шаловливыми ручками тут не орудовал и не был причастен к её готовке. Белорусскую сгущёнку Епифан, как, впрочем, и автор, обожал. Это — настоящий натурпродукт, как и кореновская молочка, что автор также рекомендует — верите или нет, но на кореновский пломбир кот реагирует столь же живо, как и на молочку, как и на рыбу. Уминал парень так, что за ушами трещало под одобрительное бормотание друга — Здорово, бля, у матуси твоей получается. — Ты ж мий братыку, — Пахом весь расплылся в улыбке, и тут радость парней была резко отравлена. — Ха-ха, глядите — хуесос! — завизжали несколько личинок класса из пятого или шестого. — Вафёл, вафёл! — кривлялись малолетки. Оказалось, у Епифана остались следы сгущёнки на губах. — Говноед! Педик, педик! — продолжали визжать личинки. В этот момент один из них достал телефон и сфоткал Епифана крупным планом. Это стало для парня кнопкой Берсерка. Ладно бы Пахом — с него какой спрос, но Епифан-то… Он недаром топчик — это даже классручка отметила! — Дай сюда, блядь! — он мгновенно скрутил наглого шестиклассника. — Ща пизды получишь! — шипел он, вырывая у него из рук телефон. — Ты у меня хуй сосать будешь, понял?! — Пахом чуть в штаны не наложил от такого резкого крика. Епифан, тем временем, удалив поспешно фотку, швырнул телефон об пол. Тот сказал «кнакс», и, описав полукруг, упал плашмя. Да, в то время телефоны были живучие и разбить их — целый квест. Автор был обладателем такого телефона, и знает, о чём пишет. — Я вас с ума всех сведу! — кричал Епифан. — Сижку мне достать! Личинки живо разбежались, а Пахом торопливо достал мятую пачку из своего кармана. — Ты… В помещении только не кури… Мени матуся забороняла в помещении курить… — Если б я хотел в помещении покурить, то я бы сказал «дай, бля, подкурить» — Ну чего вы… — начал было Пахом и тут же замолк, услышав голос своей классручки: — Великий ты человек! Пушкина знаешь! Это классика, бля! О, у кого-то литература идёт. — Бля, я как вспомню этого… Степан Разин… Ой, бля, Дубровский… Короче, он там с девкой переписывался через дупло… И нихуя, короче, — выдал Епифан, подбирая свою сумку. — Здорово, бля, у тебя получается стихи учить, — одобрительно проговорил Пахом. — Ну ты лось! — Какие стихи? Какие стихи, ты мудак что ли совсем, блядь? — Епифан посмотрел на друга, как Ленин на буржуазию. — А что там? — Забыл, как нас ебали с этим Дубровским? Вот она же нас и ебала. Проза это, повесть, понял? Ты же литературу обожаешь и училку нашу — тоже! Не позорь её, нахуй! — Да ладно вам, ребята, — Пахом покраснел, представив, что было бы, услышь классручка их разговор. — Я вот знаешь… Это… — он думал, как бы разрулить ситуацию, чтобы не казаться полным идиотом. — Слушай, мне вот как-то шашки подарили. Может, сыграем, а? Ну а чтобы тебе скучно не было… Ну… На интерес или на желание. Давай? — На чём ты в шашки собрался играть? — саркастически усмехнулся Епифан, опасливо озираясь, чтобы не попасться Светлане Юрьевне на глаза — мало ли, что в голове у неё. — На доске специальной… — Ну давай, неси сюда доску, давай. Каждый, блядь, проигрыш — по еблу получаешь, окей? — Люди зли, — захныкал Пахом от такой перспективы, но Епифан поспешил его успокоить, заявив, что пошутил. Пришлось ждать окончания уроков. Пахом по-быстрому забежал домой за шашками, и вскоре друзья сидели в «Уссаныче», обсуждая, как лихо они с классручкой наебали капитана. — Бля, ну и участковый у нас, — смеялся Епифан, пока Пахом доставал доску. — Фуфел, — поддакнул Пахом. Они договорились играть на желание. Не такое, конечно, чтоб прям хотелось провалиться сквозь землю от самого условия — все ж они люди. Пахом перемешал шашки и протянул Епифану два кулака, предлагая выбрать. Так он бросал жребий: кому какие достанутся. Епифан потянул жребий, потом Пахом. В итоге получилось, что черными играет Пахом. — Так… Ну ты только помни: желания-то нормальные загадывать надо… — Да не-не, всё хорошо. Я просто буду играть с тобой и получать от этого охуительное удовольствие, — заверил Епифан, делая первый ход.