Гарри Поттер и принц датский

Тепкептек был мучительно стар и хотел умереть. Старость его не была естественным следствием возраста: в прошлом он встречал немало родичей, проживших много больше лет, но сохранивших молодость. В них бурлила страсть — знаменитый огненный темперамент пакваджи. Страсть была их силой, но не меньше — их проклятием. Его предки были наездниками на драконах, такими их сотворили владычицы небес, если есть хоть слово правды в сотнях легенд. Он тоже был наездником. Много лет назад белые чародеи подарили ему стального дракона, и небо стало обителью Тепкептека. Белые чародеи добрые и сильные, но наивные, как дети. Они проживают свою короткую жизнь в лучике света и не догадываются об окружающем их океане тьмы. Тепкептек знает — ему навсегда хватило короткого прикосновения к этому океану. Он лишился молодости, неба, страсти. Теперь он только ждал. Мед’семквас отнял у него все, но дал взамен предназначение. Сев на кровати, он прислушался: его слух был чутким от природы, и прошедшие годы не смогли ничего с этим сделать. Шаги в коридоре. Неужели настал час, и смерть уже близко? Остатки сна схлынули, осталось лишь терпеливое внимание. В его комнате не было часов, но Тепкептек всегда знал, который час. Начало седьмого или чуть позже. По утрам комплекс оживал неторопливо: все, как и он, чего-то ждали, не в силах повлиять на судьбу. Разница была в том, что только он здесь умел ждать. Еще до того, как отворилась дверь, он понял, кто в этот раз будет его гостем. Тепкептек выучил наизусть походку каждого из новых обитателей полигона, не затратив на то никаких усилий. Совсем юная чародейка, Гермиона Грейнджер. Тепкептек не очень удивился: он знал, что смерть принимает разные обличья. — Доброе утро, Тепкептек, — негромко сказала Гермиона. — Я не разбудила тебя? — Нет, вуданэн, — ответил он. — Я хотела поговорить с тобой. Ты когда-то назвал имя Мед’семквас, помнишь? — Что ты желаешь знать? Она прикрыла за собой дверь, подошла ближе и села на краешек кровати рядом с ним. — Расскажи про него. Я знаю, у тебя уже спрашивали, но я хочу, чтобы ты не просто ответил на вопросы. Мне интересно все, что ты можешь вспомнить. — Я мало знаю, вуданэн, — сказал Тепкептек. — Мед’семквас стар и могущественен, но даже он — лишь раб, владеющий каплей силы всемогущего Малтумасквита, перворожденного. Мед’семквас приходит и отдает приказ, а дело смертных — исполнить его, когда настанет время. — Ты исполнял его приказы? — Много раз. — Как ты знал, в какое время их нужно исполнить? — Я получал знак. Она нахмурилась и надолго замолчала, о чем-то думая. Тепкептек не торопил ее: ему в любом случае не осталось ничего, кроме ожидания, даже если ждать понадобится вечно. — Ты слышал раньше его настоящее имя? — спросила наконец она. — Я имею в виду, то имя, которое он получил при рождении. Ты называешь его Мед’семквас, и я давно хотела спросить, знаешь ли ты, как его звали в действительности? Раскаленная волна прокатилась внутри, и дышать стало тяжело. Так близко! Неужели сейчас? Сдерживая дрожь, он обернулся и тихо спросил: — Ты назовешь это имя, вуданэн? — Педро. Педро Хименес Аревало. Он сказал… Тепкептек, что с тобой? Дряблые мышцы свело судорогой, и, повалившись набок, он захрипел от боли. Столько лет! Гермиона в смятении схватила его за руку, явно не зная, что делать. Приняв решение, она обернулась к двери и закричала: — На помощь! Быстрее! Судорога отпустила, но боль все еще пульсировала в конечностях, заставляя его рефлекторно сжиматься при наступлении каждой новой волны. Столько лет ожидания! Чем дольше ждешь знака, тем тяжелей последствия. Никогда раньше ему не приходилось ждать дольше года. Тепкептек медленно встал, опираясь на мелко дрожащую руку, и сказал: — Не надо помощи, вуданэн. Слово Мед’семкваса, воля Малтумасквита будут исполнены. Она отшатнулась, и в глазах ее вспыхнуло мгновенное осознание. — Что… — успела прошептать она. — Ч’и ди кхаа, — произнес Тепкептек незнакомые ему самому слова, и ее лицо окаменело. — Будут исполнены, — эхом повторила Гермиона и встала на ноги. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался один из белых чародеев, сжимая в руке оружие. Могучее оружие: Тепкептек видел, на что оно способно. Но белый чародей не знал, что только что произошло. Он не был готов, когда десятилетиями дремавшая магия Тепкептека взметнула его к потолку, а потом с хрустом вдавила в стальную поверхность пола. Гермиона перешагнула лежащее без движения тело, вышла в коридор, огляделась и свернула вправо. Тепкептек, ни говоря не слова, сполз с кровати и последовал за нею. Воля Малтумасквита вела его, и повиноваться ей было легко, а перечить — немыслимо.

***

За последние недели Гарри совершенно отвык просыпаться рано. В помещении, лишенном окон, что-то происходит с биологическими часами: они сбиваются, начинают запаздывать, а то и вовсе надолго прекращают свой ход, словно старый, насквозь проржавевший механизм. С тех пор же, как маленький, но смертоносный контейнер с черной слизью был погружен на «Перо феникса», никаких событий не происходило, и время остановилось вовсе. Теперь он просыпался в девять, а порой мог, открыв глаза, обнаружить, что стрелки показывают далеко за десять, и нет никакого ощущения утра. В этот раз что-то изменилось. Утро не ворвалось в него притоком свежих сил, а впилось стальными иглами, имя которым — тревога. Он повернул тяжелую после сна голову и несколько мгновений осовело смотрел на секундную стрелку, неторопливо описывающую круг по циферблату. Семь часов десять минут, тринадцатое марта. Еще спать да спать. Вот только… Не оборачиваясь, он протянул руку. Гермионы рядом не было. Внутри все сжалось, и стало трудно дышать. Что-то случилось, пока он спал. Или, быть может, он просто разводит панику? Гермиона всегда просыпается раньше. Мало ли куда она могла отлучиться… Гарри откинул одеяло и провел рукой по простыне. Та уже успела остыть, а значит, ее уже по меньшей мере полчаса как нет рядом. Гарри вскочил и принялся лихорадочно одеваться, прислушиваясь к каждому звуку за дверью. Что-то загрохотало в отдалении, а спустя несколько секунд послышались шаги. Проклятье! Запахивая на ходу мантию, он выскочил в коридор и быстро зашагал вдоль ряда дверей. Какого черта никого нет? Здесь всегда находился минимум один минервал: на одни только охранные чары иллюминаты не полагались. Тело минервала в луже крови он нашел на пороге комнаты, которую занимал пакваджи. В конце коридора от слабого ветерка из вентиляционного отверстия все еще покачивалась на петлях полуоткрытая дверь. — Тревога! — гаркнул Гарри, кидаясь к двери. — Нападение! Его возглас отразился кратким эхом от бесконечных стен коридора и остался без ответа. Да слышит ли его вообще кто-нибудь? По курсу — тюремные камеры, и там по-прежнему должен быть оставленный Квирреллом мотусигнум. И если враг все еще рядом… Вот только он был отключен после завершения штурма. Гарри ткнул палочкой себе в горло и быстро произнес: — Сонорус! Телепортировавшись в конец коридора, он гаркнул что есть сил, и его голос, десятикратно усиленный чарами, затряс стены: — Мотосигнум, режим охраны! Отключить фильтрацию! Гарри не услышал сигнала подтверждения, но через секунду помещения комплекса заполнил протяжный вой сирены. Он кубарем скатился по лестнице, бегом пересек пустое помещение лабораторной тюрьмы и едва не споткнулся о еще одно распростертое на полу тело. На молодом лице минервала навеки застыло удивленное выражение: оружие его по-прежнему находилось в кобуре. Гарри опустился на колено и с дрожью в руках извлек пистолет из кобуры. Вряд ли это ему поможет против Ши Хэна, но дополнительные шансы не помешают. Где-то далеко позади запоздало послышались голоса. Как они ухитрились проспать диверсию в самый важный момент? Гарри огляделся, пытаясь понять, куда направился враг, но тут же хлопнул себя по лбу и вскочил на ноги. В этом комплексе только одно могло интересовать Ши Хэна в достаточной степени, чтобы решиться на прямой штурм. Подскочив к двери лаборатории, он резко распахнул ее и судорожно вдохнул. Вивьен Маре была еще жива и лежала на полу рядом с перевернутым стулом. Следов крови Гарри не увидел, но с первого взгляда понял: телекинетический удар по меньшей мере раскрошил ей позвоночник. Она встретилась с ним затуманенным взглядом и слабо усмехнулась. — Вот и мой черед, — прошептала она. — Когда он приказывает… дело человека… выполнить… Взгляд Маре остановился, глаза так и остались открытыми. Еще одна смерть. Рот заполнил вяжущий привкус железа. Гарри сглотнул набежавшую слюну и постарался остановить приливную волну паники. Только теперь в голову ринулся град вопросов. Почему сигнализация не сработала вовремя? Как Ши Хэн вообще ухитрился добраться до жилых помещений, миновав несколько слоев охранных чар, автоматические камеры и бдительную охрану? Или… Квиррелл уверял, что сквозь кокон свернутого пространства трансгрессировать невозможно, но, черт возьми, это Ши Хэн, за спиной которого — вся мощь Рактавиджи! Установить в потайном месте якорь вроде тех, которыми пользовались агенты Аненербе, и он сможет появиться в центре полигона в любое удобное время. Вот только почему бы тогда не перенестись сразу на корабль? Вопросы оставались без ответа. Гарри подскочил к двери ангара и в сердцах впечатал в нее ладонь. Стальной заслон медленно — слишком медленно! — пополз вверх. Не дожидаясь, когда он поднимется на достаточную высоту, Гарри поднырнул под него и, шагнув к центру ангара, судорожно вдохнул. Впервые на его памяти ангар был ярко освещен: белые огни по периметру высвечивали темный контур корабля — хищно заостренный, стремительный, напитанный духом иной эпохи и, быть может, иного мира. Творение человеческих рук, несущее на борту самую страшную угрозу и при этом — надежду на спасение. Трап все еще был опущен, когда «Перо феникса» озарилось бортовыми огнями. Гарри со всех ног побежал к трапу. На полпути, увидев, как тот поднимается, запоздало сообразил и телепортировался — чуть выше, чем следовало. Он не ожидал падения с высоты двух футов, и его зубы лязгнули при жестком приземлении. Гладкая обшивка корабля под носовой частью расступилась, и оттуда моментально выглянули две тяжелые турели. Поздно! Он уже на трапе, его не достать. Только оглянувшись, Гарри понял, что оружие предназначалось не ему. Не меньше десяти вооруженных минервалов выскочили из лаборатории. Сократить дистанцию они не успели: турели взревели, обрушив на противника металлический дождь. Не все успели прикрыть себя кинетическим щитом. Еще до того, как поднимающийся трап лишил его возможности наблюдения, Гарри успел увидеть несколько залитых кровью тел, покатившихся по стальному полу ангара. Послышался лязг, и трап застыл, слившись с корпусом. Гарри стоял в «тамбуре» — внешнем помещении перед входом в шлюзовую камеру. В их случае шлюз — лишняя деталь, никто не собирался выходить наружу при выполнении миссии. Вот только специалисты Ши Хэна проектировали корабль совсем для иных целей. Пол завибрировал, и Гарри в панике рванул на себя рукоять шлюзовой камеры. Меньше всего хотелось бы проверять на себе герметичность тамбура. Вот когда пригодились экскурсии по кораблю в сопровождении Вивьен Маре! Задраив люк, он кинулся ко входу во внутренние помещения, успев заметить вспыхнувший зеленый индикатор: пока они на Земле, давление выравнивать не требуется. Он успел захлопнуть за собой внутренний люк, когда по корпусу прокатился низкочастотный гул, и волосы встали дыбом. Сила тяжести вдруг выросла вдвое, и он чуть было не рухнул на пол от неожиданности. «Перо феникса» покидало Землю.

***

Мысли улетучились, и в голове Тепкептека царило блаженное спокойствие. Он выполняет свое предназначение. Неважно, что он не знал об этом добрую половину жизни, пока не получил Приказ. Он был рожден, чтобы исполнить свою роль, и сейчас его последний выход. Кресло пилота, спроектированное лично для него, приняло в объятия его тело — как тысячи раз до того. Приборная панель вспыхнула, повинуясь его прикосновению, и двигатель Маре утробно заурчал, накапливая прорву мегаджоулей в секунду. Враги повелителя отступили под защиту стен лаборатории, но медлить нельзя. Скоро здесь появятся те, с кем он не сможет совладать. Тепкептек вдавил пару клавиш в левой части панели, и ангар озарился потоком солнечного света. Крыша обратилась порталом, ведущим наружу, за пределы кокона свернутого пространства. Гул двигателя стал громче и выше тоном. В тот момент, когда Тепкептек потянул на себя рычаг вертикального ускорения, вспыхнул индикатор на внутреннем тактическом экране. Проникновение через шлюз. — Я разберусь, — сказала Гермиона Грейнджер, словно ответив на его мысли, и с трудом выбралась из неудобного для нее кресла второго пилота. — Продолжай действовать по плану. Действовать по плану. Что может быть проще? Никаких сомнений, никаких тяжелых мыслей, никакого выбора. Тепкептек был счастлив впервые за долгие годы. Земля провалилась вниз, и клочья облаков, озаренные нежно-розовым рассветом, рванулись навстречу. Тепкептек больше не торопился: у него было время. Следовало сделать небольшой круг — убедиться, что все работает нормально. В конце концов, до выхода в космос ему предстоит взять на борт пассажира. Самого важного пассажира в его жизни. Тепкептек плотно обхватил пальцами рукояти управления, и корабль ответил мгновенной дрожью, чутко реагируя на его прикосновения. Тепкептек любил этот корабль. Они были созданы друг для друга, и он не знал чувства сильнее в своей жизни. Пелена облаков пронеслась и осталась далеко внизу, а небо приобрело пронзительно-синий цвет. Цвет бесконечности, цвет полета, цвет свободы. Однако, он не свободен. Последняя мысль больно царапнула его изнутри, и эйфория схлынула, оставив тревожное послевкусие. Он остановил набор высоты, и, сделав крутой вираж, повел корабль к востоку, где над горизонтом темнели высокие башни Феникса. На экране внешнего обзора он видел плывущую под ним каменистую пустыню, которая вскоре сменилась по-утреннему пустыми улицами пригорода. Кое-где он все же приметил мельтешащие точки редких прохожих и не отказал себе в удовольствии взглянуть на них поближе. Изображение на экране прыгнуло навстречу, показывая крупным планом полупустую парковку рядом с каким-то офисным зданием. Пара ошеломленных немагов стояли, задрав головы вверх и разинув рты, что почти развеселило Тепкептека. Когда-то их предки, точно так же обреченные на земную жизнь, со смятением, страхом, а быть может, и с завистью, смотрели на проносящихся в небе драконьих наездников. Все возвращается. Тепкептек отвел взгляд от экрана и снова сдвинул рычаги управления, разворачивая корабль к югу. Время настало.

***

Увидев призрачный голубой свет, заливший нижний транспортный коридор, Гарри метнулся в помещение, надпись на двери которого гласила «Калибровочное оборудование». Запоздало он сообразил, что это не какая-то убийственная магия Ши Хэна, а всего лишь патронус. Патронусу его игра в прятки была безразлична, и через секунду полупрозрачная остроносая лисица выпрыгнула ему под ноги прямо из переборки. — Что вы творите, мистер Поттер? — прозвучал голос Квиррелла. — Я… я пытался остановить Ши Хэна, — пробормотал Гарри, моментально почувствовав себя идиотом — Квиррелл в совершенстве владел искусством вызывать это чувство у всех окружающих. — Гениально. — Даже искаженный патронусом голос не мог скрыть прозвучавшей язвительности. — Вам чертовски повезло, что на корабле нет Ши Хэна. Пока нет. — А кто… Я знаю, что с ним Гермиона, но… — Судя по данным внутренних камер, это она увела корабль. На пару с нашим старым безобидным пакваджи, который походя прикончил трех человек. — Гермиона?! — Она под контролем, конечно. Тепкептек, по всей видимости, тоже. — Но как? Когда ее могли обработать? Ши Хэн был в Европе, когда ее взяли в плен! — Я вижу как минимум одну возможность. Приказ ей был отдан тогда же, когда и вам, — во время нашей схватки в Лондоне. Пока все занимались вашей персоной, он успел до нее добраться. Мы не обрабатывали ее нейтралоном, поэтому она оставалась носителем его приказа до сегодняшнего дня. Сегодня она и пакваджи получили какой-то знак. Сигнал, активирующий отданный ранее приказ. Не знаю какой, но теперь это уже неважно. Важно то, что вам делать с этим дальше. Уверен, мистер Поттер, вас уже обнаружили, поэтому на вашем месте я бы приготовился к схватке. — Не могу же я убить Гермиону… — пробормотал Гарри, ощутив нахлынувшую слабость. Квиррелл проигнорировал его замечание и продолжил: — Мы уже связались с Ильверморни и НАСА. Возможно, получится перехватить корабль, но шансов, конечно, мало. И еще. Постарайтесь в пылу сражения не обрушить «Перо феникса» на землю. Помните, какой груз на борту. Патронус рассеялся в воздухе, напоследок озарив вспышкой тесное помещение, набитое незнакомыми измерительными приборами. Гарри сделал глубокий вдох и прислушался, стараясь различить шаги за мерным гулом двигателя. Где они уже? Покинули земную атмосферу и теперь на всех парах несутся к обломку погибшей Атлантиды? Но нет, не может быть. Ши Хэн готовил корабль для себя, а не для пакваджи. Следовательно, в какой-то момент он должен будет подняться на борт. Ни в коем случае нельзя допустить этого. Звук в коридоре. Шаги? Гарри задержал дыхание, прислушиваясь, но звук не повторялся. Он снял пистолет с предохранителя, потом, сообразив, вернул предохранитель на место и спрятал пистолет под мантией. Он не станет стрелять в Гермиону, что бы ни случилось. Некоторые вещи просто выше его сил, что бы там ни стояло на кону. Гарри поднял перед собой палочку и осторожно шагнул к двери. Кажется, какой-то шорох слева от выхода. Если он ошибся, ему, вероятно, конец. Как долго действует отданный Ши Хэном приказ? Судя по рассказам Квиррелла, Перки выжидал без малого неделю. В любом случае, надеяться на то, что чары Ши Хэна рассеются сами собой, — чертовски глупо. Так или иначе, ему придется защищать себя. Он едва не скрипнул зубами от отчаяния. Лучше бы его противником был сам Ши Хэн. Снова шорох — на сей раз ближе. Чертова автоматическая дверь. Ее не открыть достаточно быстро, чтобы застать противника врасплох. Гарри вдавил кнопку рядом со входом, мысленно приготовившись к тому, что Гермиона стоит прямо за дверью. Там не было никого. Он резко выдохнул и телепортировался к противоположной стене коридора, развернувшись влево. Ничего. Пустой коридор. Разве что… Рефлексы бросили его на пол раньше, чем он услышал спокойный голос Гермионы: — Авада Кедавра! Зеленое пламя пронеслось над головой. Мышцы сковало холодом, и он едва успел телепортироваться в сторону от удара второго заклинания. Дезиллюминационные чары! Он взмахнул палочкой, нанося телекинетический удар в призрачный силуэт у двери. Удар попал в цель, и невидимую Гермиону отбросило назад. — Петрификус Тоталус! — крикнул он, закрепляя успех, но заклинание рассеялось, встретив вовремя подставленный щит Протего. Гарри сделал новый замах, и в этот момент словно невидимый кулак великана врезался в него, разом вышибив дух. Почуяв во рту вкус крови, он ударился о переборку, и перед глазами заплясали искры. Каким-то чудом удержав палочку при падении, он перекатился, и на стальном полу, где он только что лежал, взметнулось пламя. — Инсендио! — запоздало донеслось до его сознания. — Фините Инкантатем! — крикнул он в ответ, взмахнув палочкой. Удар попал в цель, и дезиллюминационные чары рассеялись. Перед ним стояла Гермиона с ошеломленным выражением лица. Она не пыталась атаковать. — Гермиона? — робко проговорил он, готовый телепортироваться прочь, если она вдруг снова кинется на него. Палочка выпала из ее разжавшихся пальцев, и она без сил оперлась на переборку, а потом соскользнула по ней, сев на пол. Гарри встал на ноги и подошел ближе, вглядываясь ей в лицо. Она не смотрела на него: в ее глазах царили ужас и отчаяние. Гермиона больше не под контролем? Как это возможно? Приказ Ши Хэна почти невозможно отменить — он почти поверил в это. И вот простейшее заклинание Фините Инкантатем, выполненное не самым сильным чародеем, с легкостью разрушает приказ Князя мира сего на пару с дезиллюминационными чарами. — Гермиона? — повторил он. — Ты как? Понимание запоздало вспыхнуло в мозгу. Приказ действительно нельзя отменить ничем, кроме, быть может, нейтралона, — пока он прячется в подсознании мага, ожидая своего часа. Но, начиная действовать, он становится обычными чарами — слабее, чем привычный Империус. Вот почему Перки несколько дней прятался. Чтобы случайно не стать мишенью рассеивающего заклинания. — Что я наделала, — прошептала Гермиона, не глядя на него. Спрятав палочку, он сел рядом и обнял ее за плечи. — Ты сделала куда меньше, чем я два года назад, — сказал он и улыбнулся. — Ты не привела армию големов-убийц к воротам Айзентурма. — Гарри, — сказала она, протянув руку за упавшей палочкой. — Это все его имя. Оно давно не давало мне покоя. Я назвала его Тепкептеку и запустила Приказ. Я, возможно, обрекла на смерть человечество. И чуть не убила тебя. Прости. Прости, пожалуйста. — Тебе не за что… Она вытерла слезы рукавом, рывком поднялась на ноги и потянула его за собой. — Нам надо остановить Тепкептека, пока еще не поздно. Скорее!

***

Тепкептек слегка передвинул рычаг, и незримая сила мягко вдавила его в кресло. Инерционные компенсаторы делали возможными самые крутые развороты, моментальный набор скорости и экстренное торможение без вреда для экипажа, но не гасили силу инерции полностью. Он был рад этой толике несовершенства: она дарила ему чувство полета, без которого управление кораблем мало отличалось бы от тренировки на симуляторе. «Перо феникса» прошило тонкий слой облаков и устремилось к пустынным холмам почти в центре заповедника Кофа. Тепкептеку даже не пришлось увеличивать изображение на центральном экране, чтобы рассмотреть темный человеческий силуэт на вершине одного из них. Мед’семквас готов к самому далекому путешествию, которое когда-либо предпринимали рожденные на Земле. Дальше Луны, которую Тепкептек не раз посещал в более светлые времена. Дальше Солнца. Сто двадцать миллионов миль отделяли их от цели путешествия. От великого бога крови, бога пустоты, бога бездны. Малтумасквит ему имя, и Пань-гу, и Рактавиджа, но это все выдуманные имена, дарованные ему смертными. Нелегко осознать смертным, что истинный бог не нуждается в имени. Он остановил корабль в полумиле от земли, сдвинул металлическую панель, прикрывавшую часть панели управления, и вдавил клавишу с лаконичным обозначением «P». Фигура на холме перед ним исчезла, и знакомый голос за спиной спокойно проговорил: — Благодарю, Тепкептек. — Воля Малтумасквита, — едва слышно сказал он, развернув кресло к визитеру. Мед’семквас с небрежной улыбкой шагнул вперед, но, увидев показания тактического дисплея, нахмурился. — Кто еще на корабле? — спросил он. — Чародейка Гермиона Грейнджер, исполняющая волю Малтумасквита, — сказал Тепкептек. — Она ищет второго. Кто-то проник сюда до отбытия. — Ладно, я разберусь. Становись на курс. Повторять дважды не требовалось. Тепкептек положил пальцы на рычаги управления, и холмистая пустыня на экранах поползла вниз, уступая место синему небу с редкими клочьями облаков в лучах утреннего солнца. Скоро эта синева сменится тьмой, вспоротой тысячами жгучих искр, и будет долгий полет — последний полет драконьего наездника, полет без возвращения. Его затопило умиротворение на грани с блаженством. Все происходило так, как и должно. Таково его предназначение, его судьба, книга которой написана задолго до рождения Тепкептека. Инерция навалилась на него подобно мягкой, но тяжелой перине, и облака рванулись навстречу. Забытая страсть забурлила в артериях, и дыхание пресеклось от нахлынувшего восторга. Свобода! Последний дарованный ему кусочек свободы — он воспользуется им сполна, и сам Малтумасквит не в силах отнять у него это чувство. В следующее мгновение в голове что-то взорвалось, и наступила ясность. С трудом отведя взгляд от обзорного экрана, он медленно развернулся. Дверь в рубку управления была открыта, и в ней, подняв палочку на уровень груди, стоял молодой чародей. Тепкептек помнил его имя — Гарри Поттер. Вот кто проник на корабль! За спиной у него виднелось лицо Гермионы Грейнджер, и она не пыталась остановить чародея. Значит, она больше не исполняет Приказ. — Что?.. — проговорил Мед’семквас, оборачиваясь. — Ты что сделал, паршивец? Его стальные пальцы сжались в кулаки, и только что спокойное лицо исказилось гневом. — Я со второго курса не люблю рабовладельцев, Ши Хэн, — сказал Гарри Поттер. Рабовладельцев. Тепкептек обратил взгляд внутрь себя, туда, где воля Малтумасквита требовала быть исполненной… когда-то. Теперь на ее месте было что-то совсем иное. Жгучее, как огонь, яростное, как дракон. Что с ним сотворил этот чародей — слишком молодой, слишком неопытный, чтобы даже думать о противостоянии Мед’семквасу? Ответ был слишком очевиден, слишком страшен, чтобы проговорить его даже в мыслях, но Тепкептек сделал это. Он был свободен. Впервые за многие десятилетия — свободен по-настоящему. — А я не люблю тех, кто путается под ногами, — сказал его недавний хозяин. — Тепкептек, притормози немного. Сбросим пару трупов в центре Феникса. Надеюсь, хотя бы после этого наши дорогие друзья-иллюминаты сделают верные выводы. — Не торопи события! — сказал Гарри Поттер, но Тепкептек видел, как побледнело его лицо, как он шагнул назад, стараясь прикрыть собой Гермиону. — Дорогой Гарри, ты, быть может, и талантлив по части метрической магии, — насмешливо сказал Мед’семквас, — но суть времени так до сих пор и не постиг. Будущее — такой же свершившийся факт, как и прошлое. Просто не всегда мы способны видеть его. К счастью, на этот раз исход был предрешен еще пару тысяч лет назад. Ваша подруга, я вижу, в курсе. — Зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их, и трупы их оставит на улице великого города, — пробормотала Гермиона. — Возможно, будущее — свершившийся факт, — сказал Гарри Поттер. — Но знаешь, что мне однажды сказал мой друг Чжун Ли? Будущее всегда удивляет. — Тогда ему тоже предстоит удивиться, — усмехнулся Мед’семквас. — К’аа нгаади… Тепкептек неслышно выбрался из кресла пилота и вытянул руки. Пламя внутри него обрело жар солнца и требовало выхода. Кровь, напитанная магией, вскипела, и огонь сорвался с его пальцев. Конечно, он не ровня избраннику и жрецу Малтумасквита. Но когда ты свободен, страх не имеет власти над тобой. Объятый пламенем, Мед’семквас покатился по полу, завопив от боли и неожиданности. Гарри Поттер взмахнул палочкой, и второй поток огня впился во врага, который уже оправился от шока и теперь стремительно выстраивал вокруг себя защитную оболочку. — Уходите! — сказал Тепкептек. — Но… — попытался возразить Гарри Поттер, однако Гермиона Грейнджер потянула его за локоть в темноту коридора. — Спасибо, Тепкептек, — услышал он ее голос, и дверь в рубку закрылась. Огонь все еще бушевал внутри него, но магия иссякла. Мед’семквас неторопливо встал на ноги и скрипнул зубами от гнева. Его одежда тлела, на коже пузырями вздулись глубокие ожоги. — Я огорчен, Тепкептек, — сказал он. — Ты очень разочаровал меня.