Гарри Поттер и принц датский

— Коллопортус! — произнесла Гермиона и принялась накладывать на дверь отсека охранные чары. Гарри мрачно покачал головой и сел прямо на пол у дальней стены, обхватив колени руками. — Его это даже не секунду не задержит, — сказал он. — Да, — отозвалась Гермиона, закончив заниматься дверью. — Потому нам нужно как можно быстрее составить план действий. Она подошла и опустилась рядом, положив голову ему на плечо. Гарри покосился на металлическую панель в углу отсека, за которой под тройным слоем защитных чар хранился контейнер с концентрированной смертью. Черная слизь. Самое опасное оружие в истории человечества. — Если он ворвется сюда, — неуверенно произнес он, — мы можем выпустить это. Тогда его ничто не спасет. — Нет, — твердо сказала Гермиона. — Нельзя. — Гермиона, ты же понимаешь, что наши шансы… — Дело не в нас. Черная слизь предназначена не Ши Хэну. Он сам по себе не имеет значения. Да, она наверняка права — по-своему. Но мысль о том, что они погибнут ни за что, а мерзавец продолжит полет и получит свою награду в конце концов, была невыносимой. Да и, если уж на то пошло, какая польза будет от черной слизи, если никто не сможет обрушить ее на поверхность кометы? Пока ничего не говорило о том, что Ши Хэн знает о смертоносном грузе на борту, но Гарри был далек от того, чтобы недооценивать опаснейшего из людей. Перед глазами вспыхнул и пропал сгусток голубого света с очертаниями животного. Потом еще раз, задержавшись чуть дольше. С третьей попытки мерцающий силуэт лисицы, норовящий расплыться в воздухе, застыл у них перед глазами, и они услышали ежесекундно пропадающий голос: — Трудно держать… слишком далеко… слишком быстро… — Профессор, он в рубке управления! — сказал Гарри. — Мы не знаем, как нам… — Слушайте!.. Атуули-Ан может вам… дождитесь… Лисица смазалась в воздухе и пропала. Через секунду она появилась под потолком, и голос зазвучал снова. — Нужна неактивная глина… Он говорит через глину… Хоть немного… Не знаю где… Мои записи… Послышался хлопок, и патронус исчез в яркой вспышке, чтобы уже не появиться. Слишком далеко. Слишком быстро. В отсеке не было ни окон, ни обзорных экранов, но Гарри чувствовал, как медленно растет перегрузка, несмотря на все эти инерционные компенсаторы. При верхнем пределе скорости в одну десятую от световой они достигнут цели за два с половиной часа. Но не захочет ли Ши Хэн добраться быстрее? Это рискованно, но даже половина световой — в пределах возможного для двигателя Маре. — Атуули-Ан! — сказала Гермиона и вскочила на ноги. — Я догадывалась. Помнишь голема в лаборатории Квиррелла в Хогвартсе? — Который говорил цитатами Шекспира? — Да. Гарри… Нам придется повторить, — сказала она и, наткнувшись на его не понимающий взгляд, добавила: — Как тогда, в Школе Ночи. Он тоже вскочил и поднял на нее возмущенный взгляд. — Нет. Гермиона, даже не проси меня об этом! Мы придумаем что-нибудь другое. — Да нет у нас ничего другого! Мы в тупике, и это наш единственный козырь. — Я не стану этого делать. — Лучше умереть? И обречь на смерть всех остальных? Он отвернулся и с силой ударил кулаком в переборку. Резкая боль в костяшках не помогла ни капли. — Давай хотя бы попытаемся обдумать другие варианты, — тихо сказал он. Гермиона вздохнула и, покачав головой, отошла в угол, где в металлическом боксе лежала стопка бумаг, исписанных почерком Квиррелла. Взяв первый из них в руки, она сказала: — Мы просто потратим драгоценное время. Он закусил губу, пытаясь найти хоть одно работоспособное решение. Вывести из строя корабль, чтобы задержать его? Тогда на восстановление уйдет время, и, может быть, иллюминаты успеют что-то сделать… Нет, без шансов. Слишком далеко. Слишком быстро. Уже сейчас они несутся от Земли с ошеломляющей скоростью, и ни один космический корабль без двигателя Маре не угонится за ними. — Я попытаюсь выманить его из рубки, — неуверенно сказал Гарри. — А ты проникнешь в нее и сможешь открыть портал для наших. — Как ты его выманишь? Он просто настигнет и убьет тебя. А потом и меня тоже. Она права, конечно. Но что, если совместить оба провальных плана? — А если мы попытаемся испортить двигатель? — проговорил Гарри. — Так, чтобы он сразу узнал об этом. Он побежит в двигательный отсек, чтобы помешать нам, и тогда… В динамиках внутренней связи послышался треск, и Гарри смолк, прислушиваясь. — Как поживаете, ребятки? — послышался насмешливый голос Ши Хэна. — Нет, не отвечайте, я вас не слышу. Это так, дань вежливости. Уверен, вы сейчас затеваете очередную пакость, и я даже не стану вас отговаривать. Валяйте, пробуйте. Где я сам не смогу остановить вас, там это легко сделает Пань-Гу. Вы уже чувствуете его присутствие? А я чувствую. Я с каждой секундой ближе к своему отцу. Не будь вы слепы и глухи от рождения, вы тоже ощутили бы пламя его разума. И у вас еще будет такой шанс, если только вы не ухитритесь отправиться на тот свет раньше времени. Представляете, какая это честь? Я столетиями служил истинному Богу, а вы получите возможность коснуться его, не сделав ровным счетом ничего. Поистине, вы должны быть благодарны. Гермиона медленно перевела взгляд на Гарри и, понизив голос, проговорила: — Он понимает, что мы можем сделать. Но вряд ли способен угадать, на что способен Атуули-Ан. Верни меня в исходное состояние, Гарри. Если повезет, это не навсегда. Гарри пробежался взглядом по отсеку, пока не остановился на ручном микроскопе, закрепленном на стенде с измерительной аппаратурой. Вытащив инструмент наружу, он взмахнул палочкой. Микроскоп в его руке мгновенно деформировался, обратившись массивным бритвенно-острым кинжалом. — Не уверена, что удастся вонзить его в металлический пол, — озабоченно проговорила Гермиона. — Может, сделать алмазную кромку? Или… — В записях профессора Квиррелла нет ничего про сброс трансфигурации? — быстро спросил он, припомнив термин. — Есть, — сказала Гермиона, пролистала стопку записей и нахмурилась: — Но зачем? На големе, даже обращенном, это не сработает — его материя будет сопротивляться. Помнишь ночной визит Игнотуса и Эйлин в Храм Творения? Нет, здесь нужен неживой объект. Мрачно усмехнувшись, Гарри подошел к рабочему столику и ухватился за его край левой рукой, сжимая кинжал в правой. — Плоть слуги, отданная добровольно… — пробормотал он и, сжав зубы, воздел кинжал. — Гарри, нет! — запоздало воскликнула она. Кровь хлынула фонтаном. Гермиона закричала, зажмурившись. Гарри судорожно вдохнул и выронил окровавленный кинжал, тупо глядя на кисть с обрубками мизинца и безымянного пальца. — Больной псих! — всхлипнула она и, подскочив, схватила его за запястье. — Господи, Гарри, зачем? Не дождавшись ответа, она выпустила его руку, подобрала кинжал и быстрым движением вырезала полосу из своей мантии. Затем направила палочку на его покалеченную кисть и произнесла: — Клаудере Вульнус! Боль оказалась едва ли не сильнее, чем при ударе кинжала, но кровотечение прекратилась. «И как она запомнила?» — мимолетно удивился Гарри, глядя, как ее руки перевязывают страшную рану. Единственный раз прочесть заклинание в рукописи Игнотуса и безошибочно применить его год спустя… Самому ему пришлось несколько раз возвращаться к рукописи, чтобы запомнить. — Теперь у нас есть материал, — неожиданно хриплым голосом сказал он. — Сумасшедший! — Все хорошо, Гермиона. Просвещенная Краузе и не такое лечит. Внутренне содрогнувшись, он взял отрубленные пальцы, облизал пересохшие губы и, через силу улыбнувшись, спросил: — Как скоро их можно будет считать неживым объектом?

* * *

— Леди и джентльмены, переведите кресла в вертикальное положение и пристегните ремни! — загрохотал в динамиках голос. — Прибытие в космопорт Атлантида через пятнадцать минут. Издав хриплый смешок напоследок, Ши Хэн отключил внутреннюю связь. Гарри тяжело привалился к стене, отрешенно глядя на крохотный комок глины Эдема на столе. Мысли путались, и тошнота волнами подступала к горлу: сказывался шок и кровопотеря. Но это чепуха, много хуже другое. За час с момента, как они, воспользовавшись методикой Квиррелла, сбросили трансфигурацию для его ампутированных пальцев, не произошло ничего. Может быть, глины слишком мало. Может быть, ему нужно было отрезать себе руку целиком. Или сделать так, как говорила Гермиона. Она же всегда права. Теперь поздно сокрушаться — они опоздали. В динамиках снова послышался шелест. Да отстанет он от них или нет? Все это время, пока они тщетно искали решение, Ши Хэн поминутно выходил на связь. Пересказывал эпизоды из своей жизни, кидался издевками, смеялся, угрожал, пытался философствовать — словом, не затыкался. Порой он прощался и, произнеся очередную пафосную речь, выключал динамики — чтобы через пять минут обрушить на них новый поток сознания. Что случилось с ним — сдержанным и хладнокровным наместником Рактавиджи? — Если бы вы только были здесь… — послышался благоговейный шепот в динамиках. — Мой бог… Кровь и плоть Перворожденного. Я вижу его. Я его вижу! Пань-гу, я рядом. Я готов! Гермиона наклонилась к Гарри и прошептала: — Если мы хотим что-то сделать, сейчас самое время. Он явно не в лучшей форме. — Подождите еще, — послышался голос рядом. Гарри, разом покрывшись холодным потом, обернулся к столу, откуда донесся звук. Над столом парил бесформенный сгусток цвета запекшейся крови. — Атуули-Ан? — нерешительно спросил Гарри. По маслянистой поверхности сгустка пробежала рябь, и голос ответил: — Да. Я не смогу помешать ему. Он много сильнее. Мы должны подождать, пока он не покинет корабль. Вам придется сделать то же самое, чтобы доставить мне оружие. — Как? — Когда Ши Хэн уйдет, вам уже никто не помешает. Возьмите этот Прах с собой — я буду говорить с вами и направлять вас. — Но ведь… Пол ушел из-под ног, и Гарри с Гермионой бросило в переборку. По ушам ударил грохот, а следом — сухой хруст. Свет замерцал и погас, через секунду сменившись тусклым аварийным освещением. Хрипло завыла сирена, но даже ее протяжный вой не смог заглушить самого страшного звука на любом космическом корабле — пронзительного шипения выходящего воздуха. Разгерметизация. — Вот теперь и впрямь настало время расставаться, ребятки, — едва услышали он голос Ши Хэна в какофонии звуков. — Простите, что так вышло с двигателем, но никто не должен уйти отсюда. Можете пойти за мной или умереть вместе с кораблем. Прощайте. С вами было… интересно. Они переглянулись и одновременно вскочили на ноги. Гарри пошатнулся от нахлынувшего головокружения. — Скафандры, — сказала Гермиона. — Чуть дальше, в техническом отсеке. Не забудь глину. Бомбарда! Покореженная дверь сорвалась с шарниров и беспомощно повисла на шнуре питания. Гарри, помедлив, схватил парящий глиняный сгусток и с дрожью ощутил, как тот вцепился в его ладонь десятками влажных отростков. И эта дрянь совсем недавно была частью его тела? — Спешите, — донесся до него голос. — Знаю, — сжав зубы, отозвался он и кинулся следом за Гермионой в коридор. Вдали снова что-то грохнуло, и тусклое освещение сменилось непроглядной чернотой. Желудок немедленно подкатил к горлу, и в кромешной темноте Гарри почувствовал, что падает. Он забарахтался, тщетно пытаясь уцепиться хоть за что-то. — Люмос Максима! — послышался голос Гермионы. Яркий свет залил коридорор, заполненный плавающими в воздухе обломками. Искусственная гравитация отключилась вместе с аварийным освещением. Корабль умер, и единственным звуком, который они теперь слышали, был свист по-прежнему уходящего воздуха. — Туда! — сказала Гермиона и, уцепившись за деформированный край дверного проема, поплыла вдоль коридора. Он перевел на нее взгляд, и перспектива изменилась: теперь это был не коридор, а глубокий темный колодец, и его подруга медленно падала в разверстую бездну. Проклятая невесомость — даже годы игры в Квиддич не смогли достаточно подготовить его к этому миру вечного падения. Гарри сглотнул, ощутив на языке едкий вкус желудочного сока. Он попытался оттолкнуться ногой от переборки. Нога соскользнула, и он беспорядочно закувыркался, напрочь утратив ориентацию в пространстве. Перед глазами нарезал огненные круги сияющий шар Люмоса, и усиливающееся с каждой секундой головокружение лишь усугубляло его состояние. Отчаяние подступило жгучей волной, и ему остро захотелось закрыть глаза и прекратить борьбу. Просто умереть — и пусть все закончится. Он и так выдержал больше, чем обычно выпадает на долю человека. Вот только он не совсем человек. Что-то сжало его ладонь, и беспорядочное кувыркание вдруг прекратилось. Глина Эдема, повинуясь воле Атуули-Ана, покрыла его руку влажно блестящим слоем и теперь тянула его вперед — туда, где чернел вход в технический отсек. Свист воздуха становился тише, и Гарри понимал, в чем причина. Давление падает. Это страшное головокружение — не только от невесомости и потери крови. Это первый симптом гипоксии. Следом придет головная боль, спутанность сознания и полный комплект последствий декомпрессии. Гермиона, вцепившись за поручень, бросила на него встревоженный взгляд и нырнула в технический отсек. Гарри последовал за ней и оказался в узком помещении, по обе стороны которого тянулись пустые стеллажи. Чуть дальше, в объятиях магнитных захватов, сверкали металлом в холодном свете Люмоса четыре скафандра.

* * *

Ши Хэн, не отрываясь смотрел в тусклое багровое свечение на теневой стороне ядра кометы. «Двойного ядра», — мысленно поправил он себя. Исполинские бесформенные глыбы парили в пустоте, окутанные тонким слоем тумана, заметного только в слепящих солнечных лучах, вырывавшихся из-за темной поверхности ядра. Портативный левитационный двигатель скафандра нес его сквозь пространство, и Ши Хэн пытался понять, что он чувствует — до того, как погрузится в огненные объятия Перворожденного и восстанет из огня чем-то большим. Чувства молчали — просто отключились, уступив место всепроникающему присутствию Его. Тогда, четыреста сорок лет назад, глядя на пылающий в небе Китая силуэт кометы, он и вообразить себе не мог, где окажется в финале своей долгой жизни. Он выполнил свое предназначение, и награда близка. Он должен быть счастлив. Хотя бы уж удовлетворен. Разве не так? В душе царила пустота — такая же черная и холодная, как окружающая его здесь, бесконечно далеко от дома. Небеса — не для людей, здесь живут боги. Ши Хэн медленно развернулся к искалеченному остову «Пера феникса». Мертвый корабль с зияющими дырами в корпусе там, где выброс плазмы разворотил двигатель Маре, блестел в сотнях футов позади. Интересно, чем сейчас занимаются эти двое? Вряд ли они выжили, конечно. Странно, что им вообще удалось последовать за ним. Он был уверен, что слова пророчества — о них, и умереть им суждено на Земле. Все неправильно. Почему он думает о двух ничтожных людишках, когда считаные мили отделяют его от божества? Почему ему интересно, увидят ли они его восхождение в Вечность? Это человеческое внутри него, неискоренимая зараза, отделяющая его от истинной трансцеденции, пока неистовый жар Пань-гу не переплавит ее во вместилище высшего разума. Ему почудилось движение в одном из черных проломов в металлическом корпусе корабля. Может быть, они смотрят ему вслед? Ши Хэн развернулся и вгляделся в мерцающее марево по курсу. Осталось немного.

* * *

— Он нас не услышит? — спросил Гарри, зачем-то понизив голос. — Не имею представления, — услышал он в наушниках. — Я переключила канал, но, если он пожелает, то может обнаружить его. Поэтому без острой необходимости лучше ничего не говорить. Разлом в корпусе, залитый солнечными лучами, неуклонно приближался. Левитационные двигатели, действовавшие по тому же принципу, что и привычные ему «крылья», делали навигацию в условиях невесомости на порядок легче. Уже не нужно было точно отмерять каждое движение, держа в уме инерцию и момент вращения: встроенные в скафандр двигатели чутко реагировали на импульсы его двигательной коры. Гермиона добралась до разлома, и Гарри увидел, как она беззвучно ахнула, бросив взгляд наружу. Он покрепче прижал к себе цилиндрический контейнер с концентрированной смертью и подплыл к ней. Поначалу его ослепил свет. Солнечные лучи выбивались из-за неровного края кометы. Проходя через слой багрового тумана, окутавшего ядро, они приобретали пугающий кровавый оттенок. Внутри него пронесся холодок узнавания. Черное солнце и мир ангелов — такой предстала перед ним некогда родина Цао Шу. Не более, чем совпадение, конечно: физические процессы между этими двумя мирами не имели ничего общего. И все же… многовато совпадений в его жизни с тех пор, как он ступил на порог Айзентурма. — Идите ко мне, — прозвучал едва слышный голос, и Гарри понял, что звук доносится до него через вибрацию его собственных костей. — Дальше от Солнца, туда, где темней всего. — Мы же хотим ударить в него, а не в тебя, разве нет? — прошептал Гарри и сделал шаг наружу. Ощущение было такое, как будто он шагнул в пропасть, и на мгновение паника охватила его, сдавив горло. Это не полет, это падение! Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Спокойно. Нет разницы между полетом и падением, все различие — лишь земные условности, которые здесь не действуют. Да, все его чувства взвинчены и требуют, чтобы он сжался в позу эмбриона, чтобы кричал о помощи, падая в эту необъятную черную бездну, но его чувства — слепы, они лишь продукт эволюции гоминидов в африканской саванне, и не имеют представления о том, каков мир за пределами привычной среды обитания. — Он не позволит тебе приблизиться, пока у тебя в руках оружие, — сказал Атуули-Ан. — Он испепелит вас обоих на подлете. Идите ко мне. Я постараюсь прикрыть вас. — Постараешься? Атуули-Ан не ответил, и Гарри понимал почему. Никаких гарантий, что они доберутся, нет и быть не может. Их враг — темный бог, и мощь его беспредельна. Обернувшись к Гермионе, он увидел сквозь ее прозрачный шлем, как она кивнула — без слов. Он кивнул в ответ и направил скафандр туда, куда вел его первый и последний царь Атлантиды. Он не оборачивался — в этом не было смысла. Корабль навсегда остался позади. Позади осталась Земля и все, кого он знал когда-либо в своей жизни. С ним только Гермиона и бесплотный голос истерзанного тысячелетиями полубога. Очень скоро они доберутся до поверхности кометы и растворятся в ней, успев выпустить на свободу черную слизь — единственное оружие, способное сразить Рактавиджу. Он уже не увидит развязки. Не узнает, найдут ли выжившие люди средство, способное одолеть черную слизь, раньше, чем комета вновь появится в небе Земли. Его путь завершен. — Ты ведь знал, чем все закончится? — прошептал Гарри. — Никто не может знать наверняка. Я видел один из многих путей. — Ты вел нас по нему, верно? Все, что с нами было, — часть твоего плана, Атуули-Ан? Голос молчал, и Гарри усмехнулся. Наверное, боги не могут иначе. Даже не столь безумные и злобные, как Рактавиджа, боги стремятся управлять людскими жизнями, и кто упрекнет их, ведающих страшное будущее? Если уж Дамблдор вел свою войну, переставляя людей, как шахматные фигуры, по своему усмотрению, каковы масштабы этой бесконечной партии между существами, чья история насчитывает пятнадцать тысяч лет, а разум и могущество за пределами его человеческого воображения? Весь мир — театр. О чем думал Уильям Шекспир, впервые открывший эту истину? Что он чувствовал, когда никто так и не услышал его? — Я никем не управляю, — словно в ответ на его мысли проговорил Атуули-Ан. — Вы свободны и делаете свой собственный выбор. Я могу лишь подсказать правильный путь. Навести на мысль. Помочь. — Не все ли равно, если в итоге мы поступаем так, как нужно тебе? Встреча с Эрше в Праге, казавшаяся ему чудесным совпадением. Носовой протез Тихо Браге, попавший им в руки через длинную цепочку причин и следствий. Само решение Дамблдора отправить их в Айзентурм. События — маловероятные до невозможности — теснились в его голове, выстраиваясь в четко очерченный путь по клеткам шахматной доски. И вот оно — пешка достигла края, чтобы в свой последний гибельный момент дать начало ферзю. Теперь его просто смахнут, и партия продолжится без его участия. — Вы не всегда поступаете так. Не однажды вы отклонялись от моего плана, находя много лучшие пути, чем я мог предвидеть и подсказать. Я не думал, что вам удастся выжить, и оберегал вас от знания грядущего. — Откровение Иоанна Богослова? — проговорил Гарри. — Так вот в чем дело… Это никакое не пророчество, верно? Это план! Мы… мы должны были умереть согласно твоему плану? — Да. Простите меня. Я не видел иных возможностей. — Их действительно нет, — покачал головой Гарри. — Раньше или позже… Он подплыл ближе к Гермионе. Увидят ли они в свой последний миг пылающие нити Брахмана, какими описывал их Игнотус? Смогут ли найти друг друга за плоскостью майя? Тусклое багровое свечение теперь заполняло половину неба, и что-то пульсировало там, под слоем тумана. Живая всепожирающая материя — носитель древнего разума — ждала их прибытия. Он судорожно вдохнул и всмотрелся в эту мыслящую бездну, с горькой усмешкой припомнив, что именно от этого предостерегал Фридрих Ницше. Источник вспышки он не увидел. Белое пламя просто обрушилось со всех сторон, обтекая укрывший их невидимый кокон, и адаптивные светофильтры погасили мир вокруг. Мгновением раньше в свете огня сверкнула крохотная искорка скафандра, несущаяся к поверхности кометы вдали от них. Ши Хэн спешит за своей наградой. Жар становился сильнее с каждой секундой, а ярость пламени не ослабевала. — Гермиона? — позвал Гарри. — Да, Гарри, — немедленно пришел ответ. — Ужасный жар. По-моему… я не выдержу. — Черт, Атуули-Ан! — воскликнул он, понимая, что это бесполезно. — Сделай что-нибудь! — Я делаю, — отозвался голос в его костях. Неведомая сила рванула его в сторону с таким ускорением, что на секунду он утратил способность дышать. Жар пламени утих, и светофильтр шлема вновь стал прозрачным. Перед ним расстилался слабо светящийся туманный океан, занимавший половину неба и окаймленный огненными протуберанцами. — Я заслонил вас, — сказал Атуули-Ан. — Теперь он обрушил пламя на меня. Высокая температура подавляет трансфигурацию, и мне… трудно. Надо спешить. Я думаю… он все понял. Гарри протянул руку и, взяв Гермиону за руку, подтянул ее к себе. Стеклянная поверхность шлема издала сухой стук, когда она прижалась к нему, изо всех сил вцепившись в его скафандр. — Вот и все, Гарри, — сказала она. Завихрения пара проносились мимо. Океан вспучился маслянистым валом вокруг места их будущей посадки. — Вот и все, Гермиона, — прошептал Гарри. — Я люблю тебя. — Я люблю тебя, — одними губами сказала она. — До встречи в иных мирах. Падение замедлилось. Стена бурлящей глины Эдема встала вокруг них, образуя подобие кратера. — Освобождай черную слизь, Атуули-Ан, — сказал Гарри и закрыл глаза.

* * *

Тяжелые ботинки скафандра стукнулись о каменную поверхность. Смерть не приходила, и Гарри открыл глаза, встретившись с непонимающим взглядом Гермионы. Контейнер с черной слизью в его руке оставался запертым, и глина Эдема не спешила наброситься на них, трансфигурируя в свое подобие. Каменное основание под ногами выглядело оплавленным и напрочь лишенным слоя глины. Глиняный океан вздымался вокруг них застывшими волнами, в глубине которых что-то происходило. — Атуули-Ан? — позвал Гарри. Отвесная стена глины деформировалась и вздулась гигантским пузырем, который принял очертания человеческого лица. Его черты показались Гарри до странности знакомыми, и он с удивлением осознал, что и впрямь видел его раньше. Статуя Прометея у входа в Айзентурм — вот кому принадлежало лицо. Глаза огромного лика открылись, явив им два черных провала. Губы разомкнулись, и камень под ногами задрожал в такт зазвучавшим будто изнутри словам: — Я благодарю вас. — Мы… живы, — пробормотал Гарри. — Я думал, мы растворимся в глине Эдема, как только попадем сюда. — Когда-то так бы и произошло. Но в этой части Атлантиды я — имеющий власть над глиной. Я не позволю. А теперь — возвращайтесь на корабль. Мы с моим врагом закончим партию сами. — Но корабль разрушен! — Вы что-нибудь придумаете. Гермиона, помедлив, спросила: — А… что будет с вами? — Меня не станет. — Неужели ничего нельзя сделать? Вы нужны нам! Нужны всему человечеству. Грубая глиняная поверхность дрогнула. Гарри был готов поклясться, что губы Атуули-Ана на мгновение сложились в болезненную улыбку. — Просвещенный Квиррелл сохранит мои знания. Я многим поделился с ним. А теперь спешите. Наше время уходит. Гарри отрешенно кивнул и осторожно поставил контейнер с черной слизью на камень. Обернувшись к Гермионе, он спросил: — Трансгрессируем? — Палочка, — сказала она, закусив губу. — В моем внутреннем кармане. Я не смогу достать ее в скафандре. — Вам не нужны артефакты. Я помогу, — сказал Атуули-Ан. — Идите, пока есть время. Гарри кивнул и вызвал в уме схему заклинания. Трансгрессия — техника не из простых. Воспользоваться ей без посредства палочки — немыслимо. Но все, что их сейчас окружает, — немыслимо вдвойне. — С божьей помощью, — усмехнулся он и замкнул схему. Пространство свернулось жгутом, и глиняный лик царя Атлантиды растворился в наступившей темноте.

* * *

Ши-Хэн кричал от боли. Маслянистые багровые нити тянулись к его телу, проникая сквозь скафандр, и что-то менялось в нем изнутри. — Пань-гу! — хрипло выкрикнул он. — За что? — Тебе ли не знать, что путь к величию идет через боль? — Мне не нужно величие! Я ведь просто хотел покоя! Ответом ему был смех. Боль усилилась, и Ши Хэн забился в агонии. — Столетиями ты служил мне, Ши Хэн, — услышал он спустя океан боли. — Я обещал тебе вечную жизнь и божественную силу взамен. Сегодня ты вернешься на Землю, исполненный моего разума и моей силы. Завершилась эпоха новых игр, и тебе не быть больше фигурой. Я вырвался из тюрьмы, созданной Цакебе, а сегодня сброшу последние из оков, что столетия не давали мне прийти на Землю. Мир изменится по нашему с тобой слову, и тогда Матери вернутся. Они смотрят на нас, я и сейчас чую их взгляды. — Я… Я готов, Пань-гу, — пробормотал Ши Хэн. — Для начала вернем твоему телу исходный облик. Эти металлические отростки несовершенны. И снова боль и рвущийся из горла крик, пока Перворожденный перекраивал его плоть, втыкал в него иглы и пропускал раскаленную лаву сквозь артерии. Он почти оглох и ослеп от непрекращающейся пытки, и едва не пропустил момент, когда боль стихла, а глиняный океан, терзавший его тело, отступил прочь. — Владыка? — озадаченно спросил он. — Наш враг… хочет помешать нам, — произнес Пань-гу. Это было невозможно, немыслимо до безумия, но Ши Хэн был готов поклясться, что услышал в голосе божества страх.

* * *

Гарри шумно выдохнул и покачал головой. Металлический обод, тускло мерцавший в свете Люмоса, оставался таким же мертвым, как и все вокруг, несмотря на все его усилия. — Ничего не получается. Этот портал полностью завязан на электронику корабля, а она обесточена. — В основе любого портала — одни и те же принципы, — возразила Гермиона. — Из нас двоих ты лучше владеешь метрической магией. И ты — потомок одного из величайших артефакторов в истории. Гарри, тебе это под силу. Только, пожалуйста, поторопись. Там… что-то происходит. Он кивнул и сосредоточился. В нем течет кровь Игнотуса — того, кто легким усилием спускался в пространство Брахмана и перестраивал квантовый граф реальности, кромсая пространство и время одной лишь своей волей. И он сам уже был там. Гермиона права — он сможет. Несмотря на слабость, тошноту и головокружение. Несмотря на то, что вокруг — не цветущая земля Шамбалы, а холодная пустота и мрак. Это просто майя — раскрашенный в черное мыльный пузырь, мешающий увидеть истинную реальность. Гарри даже не испытал радости, когда тьма рассеялась, вспоротая тысячами огненных нитей, тянущихся к причудливой структуре, состоящей из переходящих друг в друга пылающих петель. Портал — он узнал его истинный облик. Но чтобы заставить его работать, мало видеть. Он дотянулся до одной из нитей и потянул ее. Нить лопнула, болезненно ударив по его разуму, и структура петель изменилась. Что-то не так. Не так, как должно быть. Ши Хэн что-то сделал с этим порталом и, возможно, необратимо. Ему нужно время, чтобы разобраться в этой структуре, но времени у них нет. Атуули-Ан вот-вот выпустит черную слизь, и тогда им конец. Они слишком близко. Нет, не думать о смерти. Не думать ни о чем, кроме задачи. Вот только кто-то наблюдает за ним. Чей-то пристальный взгляд сейчас направлен на него, и чувство не назвать приятным. Взгляд? Нет. Взгляды. — Атуули-Ан? — мысленно позвал Гарри. — Если ты видишь, помоги! Мне не справиться с этим порталом! Ответа не было, но характер взглядов неуловимо изменился. Нет. Никто не поможет. Взывать к другим бесполезно, полезно — работать над главной задачей в его жизни. Он помнил законы коллапса петель квантового графа, но применять их на элементарных изолированных примерах — не то же самое, что пытаться справиться с безумной сложностью реальной структуры. — Кто-нибудь, помогите, — на автомате слал он призывы в сияющую бездну, перебирая узлы в поисках дефекта, закрывшего для них путь на Землю. — Цао Шу! Может быть, ты услышишь? Мне нужно совсем немного. Просто найти узел — остальное я сделаю сам. Бездна молчала, вглядываясь в него тысячами огненных глаз, и Гарри не оставлял попыток. Вот нить, нарушающая радиальную симметрию. Если соединить ее с корневым узлом в центре… Она странно беспокоила его, но теория не ошибается. Это должна быть она. Верно ведь? Он уже потянулся мыслью к огненной нити, но не успел ничего сделать — его воля будто уперлась в стальную стену. — Не надо, — прошелестела чья-то мысль. — Опасно. — Кто ты? — спросил он, в изумлении глядя на пылающий сгусток света рядом с собой. — Ты талантлив, — услышал он в ответ, и сияние потянулось к натянутой нити на периферии структуры. — Но тебе нужна практика. Это простая схема. Вглядись в нее как в единое целое, не старайся анализировать составные части. Он повиновался и через мгновение увидел. Почему он был так слеп раньше? Вот же ответ — прямо перед ним. Гарри решительно потянулся к невзрачной тусклой нити — едва заметной в окружении полыхающих сгустков золотого огня. Нить лопнула, и разорванные концы замкнулись в две новые петли. Топология структуры изменилась, и свет хлынул по сплетению нитей, наполняя силой новорожденную конструкцию. — Спасибо, — отправил Гарри мысль. — Но… я ведь знаю тебя, правда? — Конечно. Когда увидишь Игнотуса, попроси у него прощения за меня. Я не хотел причинить ему боль. Когда-нибудь мы все встретимся. Мысли Гарри остановились. — Это… ты?! — потрясенно спросил он. Что-то рвануло его, и Брахман схлынул, оставив его в искореженной рубке корабля перед мерцающей поверхностью портала. — …Началось! — бил по ушам отчаянный крик Гермионы из наушников. — Быстрее, Гарри, ради бога, быстрее! Она вцепилась в его скафандр и рванула за собой, направляясь к порталу. Всего на мгновение сквозь зияющую дыру в корпусе он увидел это. Черный пузырь со скользящими по его поверхности фиолетовыми разрядами на месте ядра кометы, тянущий склизкие ложноножки во всех направлениях. Портал вспыхнул, и сквозь слой майя проступили золотые жилы Брахмана. — Прощайте, — услышал он. — Я закрою путь за вами. Пространство раздалось в стороны и поглотило их.

* * *

Эрше Ширман отмахнулся от надоедливой мухи и повернулся к ним. — Все-таки, как ни крути, зима в Праге куда приятней, — сказал он. — А летом… Духота, пыль и мухи, чтоб им. Квиррелл, механически уплетавший салат, сидя между притихшей Марселин и Чжуном Ли, только хмыкнул. — Прага в любое время года прекрасна, Эрше, — улыбнулась Гермиона. — После всего этого… Она покачала головой, и ее улыбка поблекла. Гарри сжал ее ладонь, успокаивая. Пару недель после возвращения они не раз просыпались ночью от жуткого сна, в котором видели исполинскую черную амебу, чей голод был неутолим и свирепость не знала границ. Просыпались одновременно и подолгу лежали, держа друг друга в объятиях, пока за окном Башни не начинало медленно выплывать из-за горизонта тусклое солнце Сумрака. — Вам видней, но я все равно жду вас на Хануку, — сказал Эрше. — А хотя, приезжайте, когда угодно. Побродим по Старому городу. Видели б вы, что тут творилось каких-то двести лет назад! — Уверен, через двести лет мы услышим то же самое, — усмехнулся Гарри. Вытянув перед собой левую руку, он несколько раз согнул и разогнул пальцы, как время от времени делал с момента операции. Безымянный и мизинец все еще казались чуть бледнее прочих. — За столько времени я окончательно тут всем надоем, — озабоченно покачал головой Эрше. — Да и… Двадцать первый век на подходе, кому теперь нужна защита старого раввина, да еще и в центре Европы? Может, и впрямь приму ваше предложение да помотаюсь по свету. Куда вы после Праги? — В Шамбалу собираются вместе с Ли, — впервые подал голос Квиррелл. — Мистер Поттер вбил себе в голову, что встречался с самим Кадмом Певереллом, и теперь хочет попотчевать этой небылицей Игнотуса. Гарри вспыхнул и выпрямился. — Профессор, я ведь рассказывал. Сам я не смог бы. Мне помогли. Тот отмахнулся. — Да без проблем, веруйте хоть в Санта-Клауса. Я по-прежнему уверен, что с вашим неуемным воображением вы приняли работу собственной интуиции за присутствие чужой личности, но убеждать ни в чем не стану. У нас теперь дел невпроворот, нет времени на ерунду. — Я думал, после исчезновения Ши Хэна проблем поубавится, — хитро улыбнувшись, сказал Эрше. — Он их столько создать успел, что на столетие хватит, — скривился Квиррелл. — По меньшей мере десятки, если не сотни, носителей Приказа по всей планете, готовые в любой момент исполнить набор неизвестных нам инструкций. Целые враждебные организации, выросшие, как трупная плесень, на останках Сцены. Чокнутые фанатики, которых он без счета породил за все эти годы… Не все они, знаете ли, готовы покончить с собой, как эти психи из «Врат рая». — Слышал про них, — кивнул Эрше. — Массовое самоубийство, верно? — Именно. В день уничтожения Рактавиджи. А теперь еще и пророчества эти… — Пророчества? — поднял на него удивленный взгляд Эрше. Квиррелл усмехнулся. — В начале Изоляции мы все решили, что кто-то замкнул Айзентурм, а потом еще и Юнь-Бао. В действительности Рактавиджа построил барьер вокруг самой Земли. Барьер во времени и пространстве. Информация из будущего не проходила сквозь него, что серьезно переполошило невыразимцев в Отделе тайн. Увидев, что не существует пророчеств на период с конца XX века и позже, они вообразили, что грядет всеобщая катастрофа, в чем убедили и наших юных неофитов. Безмозглые паникеры. Теперь, когда барьера не существует, проклятые пророчества посыпались, как галлеоны из Гринготтса. И большинство — не очень радужные, надо сказать. Нас ждет еще немало крови, так что расслабляться рано, мистер Ширман. Впереди просто бездна работы. Они поднялись из-за столика уличного кафе, где Гарри предложил отметить завершение учебного года, и вышли за ограду. У стены дома сидел невообразимо грязный человек в лохмотьях с длинной спутанной шевелюрой, положив рядом с собой потрепанную кепку, внутри которой поблескивало несколько монет. Марселин наклонилась и бросила в кепку свернутую купюру. — Храни вас бог, пани, — невнятно пробормотал нищий, не поднимая взгляда. Чжун Ли скользнул по нему цепким взглядом, прежде чем двинуться вдоль улицы вместе со всеми. — Кстати, о пророчествах, мистер Поттер — продолжал Квиррелл. — Не слышали, что недавно выдала Сивилла Трелони? Вам с мисс Грейнджер точно понравится. — Неужели снова что-то о шифрах? — спросила Гермиона, широко раскрыв глаза. — Подумать только, и как вы догадались? — ухмыльнулся Квиррелл. — И что на этот раз? — обернулся к нему Гарри. — Рукопись Войнича? Утраченная симфония Моцарта? Или, быть может, картина Иеронима Босха? Ухмылка разом сползла с лица Квиррелла, и он встал как вкопанный. Медленно обернувшись к Гарри, он спросил: — Кто вам рассказал?