Тень города

Мэтьюрин, видя, что его молодая спутница от каждого произнесенного им слова только больше краснеет, принялся объяснять ей всё во второй раз, но, стоило ему только открыть рот, чтобы внятно и с толком поведать Эльзе о своем плане, как по просторному залу разнесся низкий и приторно-слащавый голос хозяина дома: - А сейчас, по сложившейся традиции, дамы приглашают кавалеров! Альберт при этих словах резко выпрямился, словно его ужалили. Мгновенно отпустив запястье Эльзы, которое до этого по рассеянности изо всех сил сжимал, он испуганно забегал глазами. Эльза обернулась, чтобы проследить за его взглядом, и увидела пару-тройку весьма решительно настроенных леди, стоящих у нее за спиной. Они заговорили разом, видимо, желая привлечь внимание Мэтьюрина, и никак нельзя было разобрать ничьих слов, пока одна из девушек не приблизилась к Альберту вплотную, всем своим видом излучая радостное возбуждение. - Дорогой господин Мэтьюрин! - защебетала она тоненьким девичьим голоском, непрестанно улыбаясь, - Позвольте... - Я выбираю Альберта, - на удивление громко, на одном дыхании выпалила Эльза и протянула обе руки к Мэтьюрину, взволнованно глядя на него широко распахнутыми глазами. Альберт тут же проворно ухватился за протянутые ладони и ловко увильнул от напирающей девицы. Одновременно с этим в зале заиграла музыка - небольшая группа ансамблистов как раз успела настроить инструменты, и они с истинно музыкантской радостностью грянули что-то из Альбинони. Это вполне заглушило возгласы недовольствующих, коими оказались опоздавшие дамы, но большинство уже выбрали себе кавалеров и пустились в танец. В глазах у Эльзы замелькали яркими пятнами их платья, словно она погрузилась в затянутое туманом поле цветов. Краски сами по себе не были столь ярки - ведь не было принято одеваться вызывающе даже на бал, - но в тот момент всё в глазах девушки приобретало совершенно сказочный, далекий от действительности характер. Четче, чем кто бы то ни было, вырисовывался сам кавалер, плавными движениями ведущий их танец и изредка бросавший ей словцо-другое; шелестяще-тихое «Благодарю» было сказано им еще в самом начале танца, но продолжало звучать в памяти еще долго в силу той редкой и оттого еще более дорогой теплоты, с коей оно было произнесено. Сердце Эльзы билось со всей силы, с каждым шагом она чувствовала его глухие удары и могла думать лишь о том, как бы не потерять от всего этого окончательно голову. Раньше, когда ей удавалось поглядеть на Альберта лишь издали, скрываясь от чужих взоров под тенью городских стен, она, казалось, переживала не меньше, однако сейчас, даже после нескольких дней столь близкого общения с ним, Эльза никак не могла привыкнуть к его присутствию рядом с собой. Он был слишком близко, ближе, чем она могла сама себе позволить. Голова предательски кружилась, а ноги танцевали сами по себе, и девушка не сразу услышала, что Альберт вновь обращается к ней, на сей раз достаточно взволнованно: - Эльза, Эльза!.. Он говорил быстро, но разобрать слова было крайне нелегко. Шум незнакомых голосов вперемешку с играющей музыкой оказались крайне некстати. Эльза попыталась взглянуть на Альберта, но не смогла - перед ее взором резко потемнело. Спустя мгновение она вновь раскрыла глаза и наконец увидела его лицо. Мэтьюрин находился чуть дальше, чем во время танца, и этот факт Эльзу немного успокоил. На лицо ей упала прядь светлых волос, девушка раздраженно откинула ее и вновь посмотрела в глаза Альберту. Он перехватил взгляд и мгновенно откликнулся: - Очнулись! Хвала небесам, а то я уж и не знал, что думать, - Мэтьюрин с хлопком опустил обе руки на подлокотники деревянного кресла, в котором сидел. Над глазами его залегли легкие морщинки сомнения и беспокойства. За плечами его стоял мистер МакДойл, а еще чуть дальше - часть гостей, по видимому, неравнодушных, или же попросту любопытных. Эльза только сейчас заметила, что сама она полулежит на краю мягко обитой гобеленовой софы. Но, чуть только она предприняла попытку подняться на локтях, как Альберт предупредительно поднял ладонь и закачал головой: - Даже не вздумайте. - Что здесь произошло? - непонимающе вопросила Эльза, глядя то на хозяина дома, то на обеспокоенных женщин. - Вы потеряли сознание, милочка, - с мягкой улыбкой ответил МакДойл, - Лишились чувств, притом совершенно внезапно. Но мой друг Мэтьюрин обладает завидной реакцией - он успел Вас подхватить за мгновение до того, как Вы бы ударились об пол, - мужчина усмехнулся. - Он и донес Вас сюда, чтобы Вы могли спокойно приходить в себя под его неусыпным контролем. - Эрнст! - рявкнул Альберт. - Прекрати. - Ну а что? - тут же притворно возмутился МакДойл, - Я ведь сразу сказал, что мисс Эльзу В. нужно отдать в руки милых дам. Уж они бы проследили за ее состоянием, уверяю тебя... - Эрнст, - уже мягче, но вместе с тем настойчиво повторил Мэтьюрин, - гости заждались тебя, любезный. Не хорошо позволять им скучать. Эрнст начал было уверять Альберта, что никто и никогда не скучает в его доме, однако, встретившись наконец с его донельзя твердым требовательным взглядом, всё же пошел на попятную. - Пойдемте, леди и господа. Не выпить ли нам всем чаю? По-моему, это было бы прекрасно. Голос МакДойла постепенно отдалялся, а по шелесту и шуршанию подолов Эльза могла понять, что и дамы в большинстве своем вышли из комнаты вслед за хозяином дома. - Они ушли, - подтвердил ее догадку Мэтьюрин. Эльза решила, что уж теперь-то ей можно будет присесть, - лежать в присутствии Альберта было дико неудобно, тем более, когда они остались в комнате наедине. Но мужчина снова не позволил ей этого - на сей раз он просто без лишних слов склонился над ней, довольно резко придавив к софе обеими руками за плечи. Столь же резко он отклонился обратно и, раздраженно стряхнув с лица нависшую челку, отвернулся, нахмурившись и подперев подбородок сомкнутыми в кулак пальцами. Но это не значило, что Мэтьюрин собирался молчать: напротив, он решил прояснить волновавший его вопрос сейчас же. Не глядя на Эльзу, он озадаченно проговорил, словно беседуя с самим собой: - Почему это происходит с Вами?.. Девушка в непонимании молчала, и Альберт отстраненно продолжил: - Вы так странно себя ведете... недавно Вы говорили, что желали со мной познакомиться, Эльза. Но зачем Вам это, я никак не пойму. Я в растерянности, можете считать, что застали меня врасплох, дорогая моя. - Чем же? - полу-виновато, полу-непонимающе проронила Эльза, почти не дыша и пристально глядя на него. - Вы подкарауливали ночью мою карету, до этого Вы частенько наблюдали за моими передвижениями по городу... поначалу я был уверен, что Вас, вероятно, интересует моя теория, мое бесценное открытие, но, чем чаще мы с Вами видимся... тем больше я уверяюсь в том, что ошибся относительно Вас. Эльза замерла от этих слов. С одной стороны, Альберт только что прямо высказал ей то, чего она так боялась: он всё знает о низкой, неподобающей слежке, устроенной ею. Но с другой стороны, он говорит еще о чем-то, смысл чего ей был вовсе непонятен. Теория? Бесценное открытие? Ни о чем подобном она даже и не слышала. Очевидно, если Альберт и разработал какую-то теорию, то он явно ее скрывал, раз по городу до сих пор не разнесли сплетен на этот счет. Пальцы Мэтьюрина резко сомкнулись на ее запястье, и Эльза чуть вздрогнула от неожиданности, видя, что он вновь пристально смотрит на нее. - Почему Вы это делаете? - Вы ошибаетесь, господин Мэтьюрин, уверяю Вас... - девушка закачала головой, пытаясь высвободить руку, но безуспешно. - Эльза! Послушай! - резко прервал ее Альберт, и девушка ошеломленно замолчала, видя в его взоре неподдельное сожаление, почти что даже раскаяние, - Я прошу тебя, только не надо мне лгать! Я не выношу этого, совершенно не выношу... - Но я... - Объясни мне, просто объясни! Видя меня, ты то краснеешь, то бледнеешь, словно одно лишь мое присутствие вгоняет тебя в дикий ужас; а когда я говорю с тобой, ты резко опускаешь глаза, как будто боишься и всеми силами хочешь что-то скрыть. Пойми, я и так устал мучиться догадками, а теперь ты еще и падаешь в обморок у меня на глазах, и я уверен, что и на сей раз дело было во мне. Я прав? - Правы... - осипшим голосом прошептала Эльза, опуская глаза и видя перед собой только побелевшие костяшки его пальцев, сомкнутые на ее тонком запястье. - Ну так в чем же дело? - Я... я... - Да прекрати же наконец мямлить! - уже более привычно рявкнул он, отпуская руку Эльзы и вновь откидываясь на спинку кресла, - Просто говори. Иначе я невесть что себе придумаю, а фантазии моей лучше воли особо не давать. Это заявление отчего-то развеселило Эльзу. Сейчас Альберт был самим собой - слегка раздраженным, но вдумчивым и мысленно находящимся как будто где-то в другом месте. Прикрыв глаза, он терпеливо ждал ее ответа. И Эльза наконец успокоилась, ощутив в груди приятное тепло. Всё-таки этот человек одним лишь своим существованием был ей отчего-то несказанно дорог, и расстраивать его или вводить в заблуждение совсем не хотелось. Альберт неторопливо открыл глаза и увидел улыбку на ее лице. - Я люблю Вас, и это единственная причина всего, что со мной происходит, - на удивление спокойно проговорила Эльза, вновь чувствуя учащение сердцебиения, но больше не ощущая прежнего страха. Альберт был более, чем просто ошарашен услышанным: на лице его совершенно мимолетно отразилась смесь чувств: удивление, потрясение, недоверие, ужас и... наконец, совершенно неожиданные благодарность и признательность. Словно стрелой пронзив Эльзу, пришло осознание: сердце этого человека одиноко и безвольно; несмотря на успех Альберта в высшем обществе, он так или иначе обречен на непонимание со стороны окружающих. На абсолютное и беспредельное непонимание. Возможно, именно сейчас, когда она сама во всем призналась, он впервые по-настоящему "увидел" ее - девушку из робких, довольно миловидную, но ничем не примечательную до этого момента - теперь же, открывшую в себе еще одну грань: она оценила его достоинства, быть может, его отличия от других молодых людей, но, более того, она действительно влюбилась "без памяти" - это очевидно, иначе она бы не произнесла таких слов всерьез, да еще и прямо ему в лицо. С минуту они смотрели друг на друга, каждый - будучи целиком в себе; Альберт первым нарушил затянувшуюся тишину, тяжело сглотнув и неуверенно начав: - Это странно, Эльза... действительно странно. - Отчего же? - выдохнула девушка, - Вы замечательный человек. Вас просто невозможно не полюбить. Это звучало как уверенная констатация факта, и Мэтьюрин, услышав такой ответ, облегченно рассмеялся. - Так значит, влюбленность вызвана моими положительными качествами? Что ж, тогда спешу заверить со всею честностью, дорогая Эльза: я вовсе не замечательный человек, напротив, я просто ужасен; поверь, я хуже, чем любой отпетый мошенник, скрывающийся в чернильно-черной тени этого города. Я предатель и, при том, законченный эгоист, Эльза. Любить такого как я - поистине преступление. - Нет, Альберт, нет, - покачала головой девушка, решительно приподнимаясь на диванных подушках, впрочем, Мэтьюрин на сей раз не воспротивился этому. - Эгоистами являются все вокруг, Вы и сами не хуже меня это знаете. Чем остальные гости на этом балу были лучше Вас, ответьте мне?.. В нашем веке всюду царит лицемерие, но Вы - не лицемерны, ничуть. - Что мы можем знать о лицемерии! - Альберт недобро рассмеялся. - Так или иначе, я просто не могу не любить, - девушка пожала плечами, - За долгое время я поняла, что избавиться от этого чувства совершенно невозможно. - Ох, Эльза, - мужчина сдавленно улыбнулся и поглядел исподлобья, - Я испытываю самую что ни на есть симпатию по отношению к тебе, с самого начала. Думаю, ты прекрасно это знаешь. Я даже мог бы полюбить такую, как ты... возможно. Ты очень тонко чувствуешь мой характер, часто ловишь на лету то, что я хотел бы сказать. Это безусловный плюс. И потом, ты положительна. Но... ох, Эльза, я в растерянности, - он тяжело вздохнул, раздраженно закатывая глаза и запуская пальцы в слегка растрепавшиеся волосы. - Что такое? - словно подтверждая его недавние слова, девушка тотчас почувствовала, что Альберта что-то тревожит, и чуть наклонилась к нему. Мэтьюрин посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом, как будто внутренне взвешивая все "за" и "против", прежде чем доверить ей нечто важное. В конце концов он махнул на все сомнения рукой и заговорил прерывистой скороговоркой: - Однажды я уже отдал свое никчемное сердце безраздельно и всецело. Можно сказать, пожертвовал. И до сих пор оно не вернулось ко мне. Эльза пораженно приподняла брови, но перебивать его не стала. - Я думаю, ты как никто другой поймешь меня, если и правда любишь. Это чувство окрыляет людей, делает их немножко безумцами. А моя любовь более, чем безумна, Эльза, - Альберт говорил отрешенно и как будто даже печально, но вдруг лицо его озарилось нежданной улыбкой: - Я искал счастья в ином мире, и я нашел его там, но, увы, это слишком далеко отсюда. Теперь уже Эльза совершенно не понимала, о чем говорит Альберт. Что еще за иной мир? - Это какая-то метафора? - несмело предположила она, нахмурившись, - О каком таком "ином мире" идет речь? Он загадочно улыбнулся, и это отчего-то очень не понравилось Эльзе. - Никто, кроме меня, еще не знает, - заговорщически шепнул Мэтьюрин, - Этому-то и посвящено мое необыкновенное открытие, - глаза его с увлечением загорелись, - Разумеется, в области истории. Уж в чем, а в истории я смело считаю себя профессионалом. Видишь ли, ход истории переменчив и непостоянен, и при желании и должном усердии можно обратить его вспять. Я сам однажды сделал такую попытку и попал в совершенно другой мир людей - мир, именующий себя двадцатым веком! Это Город Будущего, - вдохновенно говорил Альберт, глядя на Эльзу и явно ожидая одобрения с ее стороны. Но, едва увидев, какими ошарашенными глазами она смотрит на него, Альберт с сожалением понял, что всё-таки совершил ошибку, решившись рассказать ей о своем открытии. И, самое страшное, Мэтьюрин понял главное: она ему не верит, определенно не верит. Он замолчал. - Альберт... неужели... - Я не должен был. Это не для твоих ушей, - он махнул на нее рукой, как бы желая отгородиться и говорил донельзя резко. Девушка резко встала и, напоследок гневно взглянув на него, убежала, глотая просящиеся слезы. Эльза не заметила, как выбежала из дому, на ходу схватив верхнюю одежду и шляпку. В голове ее крутились слышанные ранее толки о "чокнутом историке": так, значит, люди неспроста называли Альберта именно так!.. Выходит, такое незавидное прозвище он заработал своими же трудами? На Эльзу, подобно грому, снизошло отчаяние: теперь она осознавала, что влюблена в безумца. Это никакие не слухи, Альберт Мэтьюрин - и правда сшедший с ума на своих теориях историк. Но самым ужасным было то, что, понимая это и без устали сожалея, она всё равно не могла перестать любить его.