***
Мужчина зло цыкнул, с силой оттягивая ненавистный чёрный галстук, что мёртвой петлей сжимал длинную шею. Хотя хороший вопрос, что душило Хатаке больше — обычный галстук или очередное экстренное собрание министров, уже третье за последние два дня, проходящее по одинаковому сценарию. Все семь министров собираются за одним столом и, опустив головы, как нашкодившие щеночки, покорно выслушивали шквал обвинений и упрёков от заместителя президента, идеально завуалированных в блестящую обёртку делового этикета. Потом отчитывать начинали поимённо, поднимая каждого из руководящих лиц и задавая вопросы, тыкали в собственные ошибки, пропуски и упущения. Поразительное унижение, к которому надо было только привыкнуть. — Каждые три года, каждые, одно и тоже, — надуто шепнул личный секретарь Хатаке, прижимая к груди увесистую кипу бумаг и разноцветных папок, в которых прибавилось правок на пару недель беспрерывной работы. Узумаки был чертовски рад, что разбираться с этим всем и переделывать предстоит не ему, он всего лишь будет продолжать бегать за разъярённым пепельноволосым и проглатывать едкие замечания по любой крохотной мелочи, которая не вписывалась в идеальное представление Какаши о работе. Наруто был прав, каждые три года происходило явление, названное апокалипсисом всей руководящей ветви, ведь почему-то Хаширама Сенджу любил цифру три и решил, что каждое из семи министерств будет тотально отчитываться за проделанную работу последних трёх лет. Когда только молодой и воодушевлённый Узумаки устроился в пресловутый мин.труд, он не видел такой проблемы в трёхлетнем отчёте: просто соберите абсолютно все бумаги, все обращения граждан по малейшему поводу, детальный разбор каждой этой проблемы с графиком передачи в вышестоящие инстанции, все наработки и изменения за какие-то несчастные двенадцать кварталов и не забудьте самое главное — прогресс, вы должны показать президенту прогресс, куда уходят налоги и конечно, заслуживаете ли вы вообще своей зарплаты. Блондинчик осознал ужас этой проклятой недели, когда его лишили годовой премии и едва не уволили из-за какой-то очень упёртой бабульки. У неё перед домом была огромных размеров лужа, на осмотрение коей ей удалось вытребовать целую инспекцию, после чего пенсионерка написала жалобы во все инстанции, названия которых только смогла найти и, в итоге, дошла со своей лужей до конституционного суда страны. А встало это экстраординарное дело на нашем дражайшем Наруто, который не зная чем подпереть разваливающийся стол, взял со стола первую попавшуюся папку, не всматриваясь в её содержимое. — Узумаки, просто объясни мне, — ласково начал тогда Какаши, которому на протяжении часа старательно выносили мозг из-за той милой старушки. — Как именно, просто повтори, ты проигнорировал срочное прошение конституционного суда? — С-стол, господин министр, — блондин просто думал в какую именно коробку собирать свои вещи с рабочего стола, если его вообще оставят в живых. — Ах да, ты подпёр свой стол, — продолжил вкрадчиво допытываться пепельноволосый, — письмом от верховного судьи страны. Понимаю, что для вас, о, великий господин Узумаки, какой-то там Данзо — просто хрен с горы, не так ли? Собирайся, живо. — Куда? — Пискнул парень, осознавая неизбежность своего увольнения. Жаль, только он проникся этой необычной атмосферой работы помощником и личным секретарём. — На похороны, — раздражённо отозвался Хатаке, сгребая со своего стола несколько бумаг с цветными стикерами и выразительно посмотрев на своего зама, мужчина наклонился вниз, вытаскивая из-под ножки дубового стола помятую ровненькую папку. — На чьи?! Неужто бабуля? — Ужаснулся секретарь, предполагая насколько он мог быть причастен к смерти неповинной женщины. — На твои, если рот не закроешь. Похорон не было, но Наруто очень огорчился из-за этого, ведь в конечном итоге дело той треклятой бабки дошло до самого Сенджу с позорной пометкой «просрочено». Парню показалось, что на лице главного мужчины страны блеснула плотоядная улыбка, когда он любовно огладил смятую папку и раскрыл её, будто раздевал самую горячую красотку. Садист. Когда сам президент и его зам внимательно разбирали детали этого «важного» протокола, блондин делал ставки на то, сколько раз за это время лужа успевала высохнуть и наполниться заново, и могла ли за это время бабуська отчалить на свет иной. Каждый раз, все годы подряд, все министерства истерично боялись наступления мая: именно в этом солнечном месяце, начиналось время подготовки, когда, как и сегодня, министры собираются в огромном зале все вместе и обсуждают все мельчайшие нюансы, решают разногласия касательно самых важных вопросов, а следующая неделя — то, чего все ждали с замиранием сердца. Семидневка, посвященная отчётности руководящих инстанций. Каждый день, с понедельника и до воскресенья, по пять представителей от каждого министра представали перед всеми собравшимися чиновниками в зале конференций и отчитывались за малейшую бумажку и каждую потраченную копейку. Шёл третий день подготовки, сегодня Сенджу ради профилактики ещё немного потряс своих подчинённых, делая это с неизменной яркой улыбкой. Только выходя из зала совещаний, Наруто неожиданно обнаружил, что даже не понял, за что именно их так строго отчитывали два часа кряду. — Узумаки, что на повестке дня, — холодно обратился к секретарю Хатаке, уверенно шагая в сторону своего кабинета. Каждый раз неделя ада проводилась в различных зданиях: в тот раз это было большое и светлое здание минздрава, где Хаширама вытащил из разнообразных заначек порядка десятка бутылок с саке, многозначительно поглядывая на свою внучку, которая лишь испуганно делала вид, что понятия не имеет, откуда здесь это добро. Скандал был огромных масштабов, но Цунаде, смело выслушав от дедушки и его зама много занимательного про себя, до последнего отказывалась предавать свою версию и настаивала, что это всего лишь медицинский спирт. В этот раз действие сего парада смерти проходило в Конохе, где среди чудесной аллеи и парка располагалась обширная резиденция министерства труда, где главным боссом был Хатаке Какаши, гордо занимающий свой пост вот уже десятый год. Он вполне устраивал мирное население своей добротой и отзывчивостью, а также имел расположение со стороны президента. Конечно это был результат кропотливого труда, долгих бессонных ночей и значительного улучшения качества жизни своих подчинённых и простых граждан. — Осталось проверить четыре квартальных отчёта, но так как ими занималась Сакура-чан, то я уверен, что там всё идеально, — быстро начал надиктовывать Наруто, перелистывая свободной рукой страницы исписанного от и до ежедневника. — А так же, надеюсь вы помните, что завтра начинается отпуск… — Что-что? — Какаши сбавил ход, медленно оборачиваясь на дрогнувшего Узумаки. — Отпуск, господин министр, — громко сглотнув, подтвердил блондин, на всякий случай отступая на пару шагов назад. — То есть, мы носимся здесь в поте лица, я каждый божий день выслушиваю унижения, коих мне хватило бы на всю оставшуюся жизнь и ещё деткам осталось бы, а кто-то уходит в отпуск? За пару дней до презентации отчёта, я верно понял? Елейный голос начальника всегда был предзнаменованием большой беды, особенно когда его так сильно кто-то выводил из себя. Хатаке не был самым спокойным руководителем, под его леденящим взором становилось неспокойно абсолютно всем, у мужчины слегка расшатались нервы на такой трудоёмкой должности, которая полностью вытеснила любые зачатки личной жизни из плотного графика пепельноволосого. Он не знал, что такое отпуск и для каких именно целей придумали эту странную вещь, поэтому она злила его ещё больше. — Но вы подписали заявление об отпуске ещё полгода назад, министр-сама, — робко заступился за свою коллегу Наруто, понимая, что самолично шагнул в глубинную пропасть. — Так сожги эту бумажку к чертям собачьим, — легко пожал плечами Какаши, разворачиваясь спиной к секретарю. Мужчина устало выдохнул и тряхнул головой, разочарованно осознавая, что сейчас только одиннадцатый час утра, а он уже хочет преломить чей-нибудь хрупкий хребет. — Чтоб завтра все сотрудники были на местах, без отговорок, иначе уволю. Сразу же. Никакие больничные, отпуска и прочие виды отговорок мне не интересны. — Министр-сама, вы уверены? — Теперь Наруто стало страшно по-настоящему, но далеко не из-за старого босса. — Мне тебе сколько раз надо одни и те же вещи повторять? — Диалог официально считался завершённым, министр был серьёзен как-никогда и не собирался отзывать своего приказа. Блондин замер на месте, не представляя как он будет объяснять Сакуре, что её отпуск так легко отменили. Девушка работала как проклятая на новой должности чуть больше года: едва она закончила университет и получила свой красненький диплом юриста, сразу же рискнула подать резюме с пометкой «без опыта работы» в министерство. На удивление, её приняли с распростёртыми объятиями в такой малочисленный коллектив. Никто не сообщил девушке, что Хатаке доконал работников настолько, что половина сбежали сами, а половину он самолично выгнал, иногда собирая за горе-работников пожитки. Розовласка всегда была упорной в своих стремлениях. Её мать с самого детства доказывала дочери, что та не из богатой семьи и не обладает неординарными способностями к чему-то, поэтому чтобы не стать бездомной нищенкой, ей придётся работать втрое больше и усерднее, чем остальным. Харуно говорили это настолько часто, что она обиженно надув губы работала. Отлично училась, тратя на книжки и конспекты каждую крупицу своего времени, никогда не жаловалась на усталость или тяжесть уроков, хоть многого и лишилась из-за такого беспринципного графика. Сакуре не удалось совместить отличную учёбу с крепкой дружбой и, в один момент времени, пришлось выбирать между сверстниками и параграфом по праву и решение оказалось судьбоносным. Конечно Мебуки требовала, чтобы любимая дочка поступала в медицинский, ведь это так престижно! Белоснежный халат, всеобщее почтение. — И убитая жизнь ради очередного дурака с несварением, — резко отвечала Сакура, на корню обрывая сладкие фантазии матери. Душа девушки тянулась к праву, законам, спорным процессам, которые позволяли бы включать голову и активно размышлять, но университет юриспруденции был один на всю столицу и гордился минимальным количеством бюджетных мест, ради которых абитуриенты шли по головам и подключали все связи, которые у них имелись. Так вот, Сакура не шла по головам, она по ним бежала, не обращая никакого внимания на конкуренцию: по её мнению, она слишком много сил вложила в своё образование, чтобы теперь, в самый ответственный момент, оказаться второй. Вступительные экзамены казались ей лишь несуразным тестом, который она сдала с отличием и стала лучшей среди поступающих. Дело обстояло точно так же с учёбой на бакалавра, ведь пока одногруппницы подкрашивали реснички и шли покорять сердца известных красавчиков типа Хьюги Неджи или Учихи Саске, Харуно лишь шла покупать очередную тетрадку для конспектов. Кизаши шутил над дочкой, что она спонсировала вырубку всех лесов в стране, ведь девушка за пару лекций делала столько пометок и замечаний у себя в рабочей тетради, что макулатура заканчивалась, едва лишившись магазинной упаковки. Какой-то беспринципный соревновательный дух захватил тело юной девушки и, игнорируя всё вокруг, требовал прикладывать всё больше и больше усилий. То ли так Сакуру доконали причитания матери о несчастном существовании, что проще было работать в поте лица, чем сопротивляться, то ли так работала некая зависть. У богатых друзей были репетиторы едва ли не с пелёнок, личные учителя по всем возможным предметам, которые вообще придумали. У Харуно был потрёпанный плюшевый медвежонок и сильная вера в то, что папа прав, и деньги ничего не решают. Сакура немного подросла и, будучи умной девочкой, поняла, что возможно деньги ничего не решают, но многое облегчают: от хороших вещей качественного кроя до образования, где учителя заинтересованы в том, чтобы ученики вынесли что-то из книг и занятий. Тогда юная девушка и поняла, что ей никто и ничего на золотом блюдечке с прелестной каёмочкой не принесут и даже богатенького мужа найти будет трудно с её-то характером, поэтому придётся пахать самой, горбатиться над книгами и конспектами, потом амбициозно подыскивать работу и гордо, но самодостаточно просидеть на ней до конца дней своих. Ироничная улыбка расцветала на лице девушки каждый раз, когда она думала о таком оптимистичном исходе своей жизни. — Сакура-чан, ты такая умничка, — ласково протянула Шизуне, неспешно пролистывая свеженький и отредактированный доклад для Цунаде. — Какаши-сану так повезло с тобой. — Да ладно, мелочи, — смущённо отмахнулась розовласка, разминая затёкшую шею, про себя всё же отмечая то, что она правда большая молодец. За два часа полностью переделала доклад для министра здравоохранения, договорилась о его передаче и подписи, дабы не бегать самой и плюс внесла парочку корректировок в свои готовые документы, ведь завтра девушка уйдёт в отпуск и помашет любимому отделу ладошкой на две недели. Весь год Харуно старательно прорабатывала каждый квартальный отчёт, засиживалась до позднего времени и добиралась домой уже глубокой ночью, чтобы через шесть часов снова собираться на работу. Единственный человек, задерживающийся на работе так же сильно и регулярно — конечно Хатаке, Сакуре даже казалось, что иногда он остаётся спать прямо на своём кожаном диванчике в углу кабинета. До шефа ей конечно далеко, но в упорной старательности девушка не уступала никому: она смело прошла испытательный период, никогда не жаловалась на злостные комментарии начальника и отсутствие праздничных дней, и всё ради завтрашнего дня, такого долгожданного и сладостного. Сегодня в пять вечера она улыбкой встретит пару колкостей босса, а завтра будет собирать в голубенький чемоданчик свои купальники, крема от солнца и пару сандалий, предвкушая освежающий морской бриз. Девушка уже не могла нормально сосредоточить мысли на работе, ведь в верхнем шкафчике её рабочего стола лежал один билет на поезд в сторону золотистого пляжа и долгожданного отдыха. Определённо все труды стоили достойного отдыха, решила розоволосая, улыбаясь себе же. Она подпёрла щеку ладошкой и мечтательно смотрела в окно, куда-то на улицу, на сочный зелёный парк, и предполагала, что было бы здорово встретить на курорте под знойным солнцем какого-нибудь загадочного красавца и чтобы дальше всё как в тумане. Ухаживания, милые заигрывания, томные касания, взгляд полный любви, после пару лет отношений, совместное проживание, горячая любовь и предложение и всё, Харуно отстреляется по всем фронтам своей жизни. Да, это однозначно стоило того, чтобы год терпеть кислую мину шефа. Стрессоустойчивость Сакуры была крепче бетонной стены, и возмущения пепельноволосого казались ей лишь незначительным писком, на который не стоило тратить ни сил, ни эмоций, ведь он даже рядом не стоял с постоянными причитаниями матери девушки. Хатаке всегда злой, поэтому выслушивая очередную порцию замечаний из-за какой-то мелочи, розовласка просто задумчиво смотрела куда-то сквозь подтянутую фигуру мужчины, раздумывая что бы ей купить на обед. Конечно иногда ей было неприятно такое отношение к себе, но зарплата и грядущий отпуск усмиряли любые боли девушки. Она настолько его не боялась, что в один момент времени Какаши просто махнул рукой на попытки строить новую сотрудницу: работу она выполняет прилежно, никакими письмами столы не подпирает, и, в принципе, чего ещё можно хотеть от зелёного работника, поэтому министр с удовольствием переключился на своего секретаря, который продолжал праведно трепетать под взором шефа. Если бы не чудесные условия работы, предоставленные президентом, Харуно наверняка давно бы взорвалась и дала бы волю эмоциям, но за каждый грамотно составленный квартальный отчёт она получала шикарную премию, при любом намёке на болезнь, она могла взять больничный, поэтому Сакура продолжала старательно игнорировать выпады шефа. Девушка снова глянула на верхний ящичек стола, где покоилась путёвка, в которую она вложила безумную сумму денег: тут уж очень постаралась мать, требовавшая для дочери лучшего отпуска во избежание профессионального выгорания. Тем более, это первые выходные для Харуно со времён поступления в университет и даже она считала, что заслужила небольшой перерыв. От приятных раздумий юриста отвлек странный шум в купе с причитаниями, которые были так характерны для блондинистого коллеги. Наруто продолжал злостно что-то бубнить себе под нос про то, как его всё достало, сваливая с себя груду макулатуры на чей-то рабочий стол, и отряхнувшись, обвёл вымученным взглядом застывший в ожидании вердикта отдел. — Шикамару, — горестно начал Узумаки, пока Нара вымученно закрывал лицо руками и скатывался со своего стула под стол, не желая смотреть на десяток папок, приземлившихся на его стол. — Прости, дорогой, но всё надо переделать. — Да рот я этих докладов еба… — Но я там всё пометил, что именно тебе переделать и где исправить, — резво перебил друга Наруто, выразительно кивая головой в сторону двери в кабинет начальника. Самый любимый жест отдела: он значил, что Хатаке не просто злой, но ещё и очень внимательный, и любое кривое слово он услышит даже с другого конца здания. Нара лишь закрыл глаза, одними губами осыпая свою работу, жизнь и профессию благими матами, уже проклиная тот день, когда его торжественно повысили до звания начальника отдела. Сакура лишь тихо хихикнула, без малейшего злорадства любуясь четырьмя крупными докладами, что стопкой лежали на её столе: вся работа за год, весь труд и боль бессонных ночей, всё тут, в туго переплетённых страничках. Девушка знала, что там идеально всё — от отступов и расстояния меж абзацами, до шрифтов и подписей, всё на своих местах. Наруто тихо выдохнул и едва заметно перекрестился, нарочито медленно подходя к столу своей коллеги, что расположился прямо около панорамного окна с видом на аллею и большую часть Конохи. Парень нервно улыбнулся, смущённо переминаясь с ноги на ногу. Розовласка аккуратно смахнула пару непослушных локонов с лица и выжидающе посмотрела на блондина, улыбаясь одними уголками губ. — Да, Наруто-кун? Ты что-то хотел?***
Какаши устало провёл рукой по лицу, наливая из хрустального графина себе воды и отглотнув из кружки, немного нахмурился. — Доработался, — недовольно цыкнул он, вальяжно опускаясь в своё кожаное кресло чёрного цвета, — уже слуховые галлюцинации начались. Мужчина прикрыл глаза, позволяя себе передохнуть буквально полминутки в приятной прохладе, прежде чем снова с головой нырнуть в различные законопроекты, поправки и официальные письма. В его кабинете работал увесистый кондиционер, отделка была серо-чёрных цветов и лишена ненужной роскоши, ведь всё равно здесь царил творческий беспорядок из разноцветных стикеров, которыми удобно было делать пометки, файлов и многочисленной канцелярии. Спустя обещанные полминутки Хатаке приподнялся в своём кресле и заметив возмутительное упущение, схватился за гладкую поверхность стационарного телефона, наскоро набирая короткую комбинацию из четырёх цифр. Вообще, прямо на телефон был приклеен желтенький стикер с несколькими номерами: быстрый способ связаться с каждым отделом в здании, и хоть Наруто был буквально за дверью, смиренно работал за своим столом в приёмной, министр не соизволил встать и дойти до помощника. Мужчине очень хотелось высказаться Узумаки на тему того, что тот взял трубку только спустя четыре непростительно долгих гудка, но услышав странные помехи, решил отложить экзекуцию и обойтись короткой просьбой. — Принеси мне квартальные отчёты за этот год, мне надо их перепроверить и согласовать, — устало проговорил Хатаке и хотел уже положить трубку, но за рядом помех услышал очень взволнованный голос секретаря. — Да, министр-сама, но немного позже, мне очень жаль, — быстро протараторил парень, снова пропадая в наборе странных звуков и шороха. — Что значит позже? — Ошалело поинтересовался Хатаке, никак не ожидая такого ответа. Мужчина оторвал трубку от уха и внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять туда ли он позвонил. Обычно после его просьб проходило чуть больше минуты и всё необходимое аккуратно ложилось на его красивый стол из красной вишни, но теперь он услышал лишь короткие гудки, означающие лишь то, что его звонок сбросил его же секретарь. Какаши пару мгновений сидел в праведном шоке, медленно осмысляя то, на сколько лет вперёд он лишит Узумаки премии. Мужчина прикрыл глаза и дабы не выйти из себя, ленно посчитал про себя до десяти, надеясь, что это поможет. Не помогло, зло фыркнул министр себе под нос и поднявшись, отряхнул свою длинную чёрную рубашку, стилизованную под кимоно, быстрым шагом преодолевая кабинет. Пепельноволосый крепко ухватился за ручку двери и снова удивлённо замер, поняв, что не было у него никаких слуховых галлюцинаций, в приёмной правда разгорелся то ли скандал, то ли ожесточенный спор. Слишком много потрясений за один день, хмуро отметил про себя мужчина, но дверь он открыть не успел, удивлённо вслушиваясь в суть перепалки за стеной. — Нет-нет-нет, Сакура-чан, молю тебя, — жалобно причитал Узумаки, спиной закрывая дверь в кабинет своего начальника, инстинктивно сжимаясь под злостным взором коллеги, которая сейчас пугала куда больше, чем какой-то там министр. — Ну хочешь я сам оплачу тебе следующий отпуск, только не надо, прошу! Хатаке вскинул бровь и открыл дверь, обнаружив своего помощника прямо на пороге. Тот слегка пошатнулся, теряя опору под лопатками и, испугавшись, резко обернулся, мотая головой в разные стороны. — Министр-сама, идите обратно в кабинет, молю, — вымученно продолжил причитать Наруто, но резко замолк, когда бледная ручка Харуно легла на его плечо и мощно сжала. Блондин тихонько ойкнул и отшатнулся в сторону, открывая взору министра интересную картину: новенькая сотрудница холодно и даже разъярённо смотрела прямо на начальника, на щеках застыли остатки туши и когда-то красивых стрелок, намекающие на то, что девушка успела немного поплакать перед тем, как устраивать скандал. — Харуно, потрудись объяснить, что здесь происходит? — Холодно начал Хатаке, складывая руки на груди и исподлобья смотря на сотрудницу. — О нет, милый мой, это ты мне сейчас кое-что объяснишь, — кровожадно протянула розовласка, подходя вплотную к своему боссу. — В кабинет, живо. Не стоит описывать моральное потрясение министра, который ошарашенно смотрел на узкую спину девушки, смело прошедшую в его тёмный кабинет. Никто из работников министерства никогда так нагло не вламывался во владения начальника. Узумаки всё же достал из-под своего расшатанного стола небольшую картонную коробку, грустно выбирая что именно из своих вещей он оставит отделу, а что заберёт на новую работу, кою ещё предстояло найти. — Мне долго ждать? — Харуно рявкнула, подгоняя Хатаке и тому ничего не оставалось, кроме того, как последовать за подчинённой, которая была явно не в себе. Она просто сошла с ума, успокаивал себя мужчина, стараясь оправдать непростительное поведение девушки. — Что ты себе позволяешь? — Едва хотел начать мужчина, но замер, недовольно ощущая напряжение от действий молодой юристки, которая вплотную подошла к боссу и немного надув губки, провела наманикюренным пальчиком по шёлковой поверхности галстука и, затянув его как положено, подняла припухшие и покрасневшие глаза на министра. — Вот скажи мне, дяденька министр, тебе нравится твоя работа? — Сакура ласково улыбнулась, не желая отпускать из маленького, но сильного кулачка галстук и сжав его сильнее, слегка потянула на себя. — Нравится, да и жить на этой чёртовой работе нравится, не так ли? Мм, это так здорово. Плеваться ядом как чёртова змея из террариума — тоже твоё хобби, да? — Надеюсь ты осознаешь, что мне придётся тебя лишить премии за такие выходки, — зло рыкнул Хатаке, пытаясь понять как именно вырваться из цепких рук сотрудницы. — Да плевать мне с высокой колокольни, родной. И на тебя, и на эту каторгу, где из хорошего только минуты твоего отсутствия и плевать на то, что ты лишил меня заслуженного отпуска, — пожала плечами розовласка, беря со стола начальника первый попавшийся лист бумаги и выудив из нагрудного кармана ручку, девушка начала что-то размашисто писать, игнорируя присутствие взбешённого Хатаке и его попытки метать недовольные взгляды. Он прекрасно видел, что сейчас одна из лучших сотрудниц его отдела с большим будущим в его министерстве уверенно пишет заявление на увольнение и красиво выведя под просьбой уволить её свою вычурную роспись, девушка перевела выжидающий взгляд на Какаши, который стоял так же непринуждённо. — Я не подпишу этого, — отрезал мужчина, обходя свой стол и схватив бумагу, яростно скомкал, впиваясь ледяным взглядом в такой же злобный взгляд девушки. Его больше злила её импульсивность, желание сопротивляться вышестоящему человеку, глупая упёртость из-за такой незначительной ерунды: просто отменил отпуск, боже, это ведь не причина переворачивать всё с ног на голову. — Тогда, — едва ли не влюблённо улыбнулась девушка, наклоняя голову в бок, — я засужу вас, к чёртовой матери, за нарушение трудового кодекса. Мужчину перекосило. Это было больше, чем удар ниже пояса, это было надругательство над ним и самое ужасное, что наверняка все остальные сотрудники отдела прилипли к тонким стенам кабинета и слушали такое унижение. — Ты кем себя возомнила, сопля малолетняя? — Всё так же спокойно поинтересовался Хатаке, метко запуская заявление на увольнение в мусорную корзину. — Юристом, который получил красный диплом и пахал здесь, не чтобы какой-то недовольный хрыч вечно бубнил и отменял мне заслуженный и заранее обговорённый отпуск, — лишь пожала плечами Харуно и слегка поклонившись, направилась к двери. Она ушла, оставив после себя лишь отголосок громко хлопнувшей двери и кучу вопросов, а главное возмущения. Наруто, смиренно отчитывавшийся перед задумчивым Хатаке спустя час после произошедшего, видел, что боссу глубоко плевать на всё то, что ему рассказывает его помощник. Это был первый скандал за десять лет прилежной работы Хатаке на должности министра, и, хоть, он знал, что многие сотрудники в мечтах видят, как ломают начальнику шею, но он никогда не видел такого вопиющего недовольства по отношению к нему и его поведению. Мыслями мужчина был где-то очень далеко, с толикой огорчения вспоминая зарёванное личико юной девушки и ощущая себя очень глупо: он глава, пример для подражания и вместо уважительного отношения и спокойного решения конфликта пошёл на поводу эмоций и повёлся на провокацию. — Узумаки, почему она так разозлилась? — Спокойно поинтересовался мужчина, прерывая подробный рассказ Наруто обо всех, кто звонил в приёмную. Блондин вымученно выдохнул, окончательно понимая, что его никто даже не пытался слушать. — Ну, вам этого не понять, министр-сама, — начал парень, поднимая задумчивый взгляд куда-то к потолку. — Но она молодая и очень красивая девушка, которая год видела только стены министерства, естественно у неё было уйма планов на отпуск: море, весна, феромоны, курортный роман и планы на какого-то красавчика. Обычным людям нужно отдыхать, чтобы вы, в итоге, не оказывались «злобным хрычом» с прошением подписать бумаги на увольнение по собственному желанию. Блеснул недовольный взгляд Хатаке, которого уже дважды за последний час называют хрычом, и Наруто понял, что явно зря это упомянул. Резво придумав несколько неотложных дел, блондин поспешил ретироваться до того, как Какаши успел придумать очередные колкости. Но министру не дали нормально переварить произошедшее, так как сразу после Узумаки на пороге встал Шикамару, неловко покашливающий в кулак. Мужчина недовольно поджал губы, явно не желая никого видеть, но он не мог выгнать начальника отдела просто так, поэтому лишь обратил на него вымученный взгляд. — Министр-сама, тут такое дело, — начал Нара, пытаясь подобрать подходящие слова. — Сакура уехала, прихватив с собой все квартальные отчёты за прошедший год. Повисла неловкая тишина, во время которой опустивший голову Хатаке размеренно постукивал пальцами по столу, судорожно осознавая, что ему делать, и кто же его проклял. — У нас были копии в электронном и печатном виде, — тихо отозвался министр, раздосадовано осознавая, что розовласка не такая глупая, чтобы ничего не предпринять с этим. — Все электронные копии она удалила, печатные тоже забрала. Сказала, что это её труды, которые останутся с ней, раз начальнику всё равно на своих работников, — закончил Шикамару, с истинным интересом рассматривая люстру, лампочки и побрякушки.***
Девушка едва дотащила плоды своей годовой работы, закинула домой тонну макулатуры, над которой ещё предстояло подумать — сжечь или просто выкинуть в помойку, и, наспех вытерев щёки от застывших следов слёз, направилась к выходу из своей маленькой, но довольно уютной квартирки. Сакура была взбешена и разочарована, но с другой стороны сейчас был полдень, она планирует знатно напиться и забыть о самодуре-начальнике, что растоптал её скромные планы на отдых. Да и отдыха больше никакого не хотелось, хотелось тихо плакать от обиды на всемирную несправедливость: вот почему у Шизуне чудесная начальница, такая добрая и понимающая, и в положение войдёт, и поддержит, и отпуск не отменит, но нет же, Харуно повелась на всеобщее уважение к такому уникуму как Хатаке. Сам пробил себе путь к такой высокой должности и чудесно справлялся с ней, слыл уверенным красавцем о котором можно только мечтать. Сакура фыркнула, вспоминая, как предательски задрожали её коленки, когда она проходила собеседование с потенциальным начальником, и ей захотелось рвано охнуть от красоты пушистых пепельных локонов. Теперь воспоминания о вечно цыкающем министре вызывали лишь скулёж отчаяния от того, какой он непробиваемый хам. Девушка успокаивала себя, решив всё же переодеться из офисного наряда во что-то более лёгкое и достойно отпраздновать факт того, что теперь она безработная. — Зато я отстояла себя, свои личные границы и показала этому деду противному, что он не имеет права так себя вести с подчинёнными, — шептала себе под нос розовласка неубедительную мантру, пытаясь поверить в свои же слова. Она упёрлась лбом в прохладную поверхность шкафа в прихожей и прикрыла глаза. — Мне конец, если матушка узнает, что я уволилась. От отчаянных мыслей Харуно отвлёк звук уведомления: обычно ей писали в социальных сетях, но кто-то решил отправить девушке обычное смс. Сакура вслепую пошарила по поверхности столика в прихожей и наконец нащупав беленький смартфон, нажала на кнопку блокировки, краем глаза смотря на экран, ожидая простого спама. — Только я засомневалась, стоит ли мне пить, — взбешённо сказала девушка, до хруста сжимая в руке телефон. В пустом диалоге виднелось одно единственное смс от абонента «босс» с неутешительным текстом. «Ты забыла путёвку на море в своём столе. Предлагаю равноценный обмен: я тебе отдаю путёвку, ты мне отчёты.» Ироничная улыбка тронула губы девушки, пока та быстро набирала гневное ответное смс, после которого с силой заблокировала телефон и, кинув его обратно на белый столик, схватила сумочку с ключами и кошельком. Никаких сообщений от начальников на сегодня, только что-то крепкое и пачка сигарет. «Предлагаю равноценный обмен: вы идёте к черту, а я забываю о вашем существовании как о страшном сне.» Терзания совести догнали девушку на лестничной площадке, ведь её с самого детства учили не реагировать на грубость и терпеть злость, но Сакура ощутила себя капризной девочкой, которую так жестоко шантажировали, и ей хотелось сильнее обидеть, задеть, надавить на бесчувственного мужчину, который целый год цеплялся к каждому её шагу и вздоху. Она продолжала себя утешать тем, что не она, так кто-то другой послал бы этого проклятого дядьку в галстуке, из-за которого отпуск Харуно окончательно накрылся медным тазом. Слишком много чести, решила розовласка, стараясь отпустить факт навсегда утерянной путёвки, ведь легче гордо сидеть дома с чувством собственного достоинства, чем на солнечном пляже с осознанием, что пришлось поддаться требованиям пепельноволосого. Больше ни за что, заверяла себя девушка, никогда она не пойдёт в этот офис. Настолько категоричным было это решение, что стоя у крыльца своего дома, Харуно уверенно развернулась на каблуках и твёрдо пошла в противоположную от работы сторону, хоть и не знала в том районе ни одного бара или пивнушки. Облачившись во всё чёрное, Сакура забыла что на улице стоит неимоверная жара и даже недлинные шорты в купе со свободной футболкой не спасали от палящих солнечных лучей. В конечном итоге, бар так и не нашёлся, так что молодой специалист в области юриспруденции сидела на лавочке в каком-то узком дворике и неспешно потягивала прохладное саке, купленное в ближайшем магазинчике. Плакать хотелось безумно, но Харуно глушила в себе эти страшные порывы, стараясь отвлечься на что-то более приятное. — Ну вот к примеру, — в слух рассуждала девушка, вальяжно откинувшись на спинку лавочки, — на что мне теперь жить. Идея оказалась провальной, от таких мыслей девушка едва не взвыла волком, давя глубоко внутри очередное желание расплакаться. Наспех помахав на горящие от алкоголя и обиды щёки, розовласка снова приложилась к горлышку бутылки, силясь вспомнить, впервые за сколько лет она пьёт. — Вот тебе и красный диплом, — на выдохе сказала себе же девушка, отрываясь от почти кончившейся бутылки с алкоголем. — Учись, говорила мне мама, а как не слать на три весёлых мудаков-начальников мне никто не говорил. Теперь девушке захотелось смеяться над абсурдностью сложившейся ситуации, ведь если бы ей сказали на втором курсе, когда она тратила бессонные ночи на изучение арбитражного процесса и гражданского права, что в итоге будет сидеть на разбитой лавке в какой-то подворотне и глушить раздражение алкоголем, коего в жизни не пила. Желание напиться приходит в жизни так же спонтанно, как и непробиваемый набор проблем, и ты никогда не перепутаешь это чувство с другим — хочется этого острого покалывания на языке, теплого онемения губ и поразительной лёгкости, после которой все невзгоды не кажутся такими противными и несправедливыми. — Что, тоже паршивый денёк? Голос оказался довольно высоким и приятным, поэтому когда розовласка подняла голову и увидела перед собой такую же заплаканную, но до безумия красивую блондинку, захотелось громко рассмеяться. Та лишь смущённо улыбалась, растирая по щекам потёкшие тени и остатки туши и, неспешно присев рядом с Харуно, протянула руку для рукопожатия. — Ещё как. Вот уволилась со скандалом, лишилась дорогущей путёвки на море и думаю, как мне теперь зарабатывать на хлеб, потому что меня на работу возьмёт только ненормальный, ведь я послала куда подальше самого министра. Дважды, — смущённо пожала плечами розовласка, замечая как удивлённо распахнулись глаза молодой незнакомки рядом. — Меня Сакура зовут. — У меня не так весело, но я устроила папеньке занимательный скандал из-за какой-то мелочи неделю назад, на что он заблокировал все мои карты и сказал не появляться дома, пока не начну зарабатывать сама, — грустно протянула Яманака, бесцеремонно протягивая руки к бутылки с алкоголем. — Я думала он остынет и потратила все свои сбережения, но видимо он настроен слишком серьёзно и не хочет выходить со мной на контакт. А я Ино, приятно познакомиться. Только теперь Харуно обратила внимание на то, что у её нежданной собеседницы яркие длинные ногти, одета она как модель с обложки, на ней красовались чудесные атласные вещи и, в целом, не считая красного припухшего лица, Ино была очень симпатичной. Будь Сакура трезвее, наверняка застеснялась бы своего простого наряда, но сейчас в ней кипел алкоголь, и чувствовала себя розоволосая безумно уверенно. Две полярности сидели на лавочке уже вдвоём и сквозь обжигающие слёзы смеялись над тем, какое паршивое времечко их настигло и застало врасплох, диалог был душевным и громким, очень скомканным, ведь алкоголь качественно завязал языки и разбросал мысли. Незаметно за первой бутылкой саке пошла вторая и третья, слёзы неспешно высыхали и уступали почётное место звонкому смеху и грязноватым шуткам, детальным описаниям старых историй из жизни и прочим мелочам, коих Харуно так не хватало в бесцеремонной погоне за знаниями и почётной работой. Сейчас окрыляющая лёгкость наполняла тело и делала конечности невесомыми, она ощущала себя безумно счастливой, впервые за свою недолгую жизнь найдя кого-то, с кем можно так открыто поболтать, словив общую тёплую нить связи. Ино была оглушительно громкой, слегка взбалмошной и очень интересной, полнейшей противоположностью своей новой знакомой, которая хихикала над возмущениями блондинки о жестокости отца. Харуно неспешно достала из пачки одну тонкую сигарету с какой-то кнопкой и зажав в своих горящих от алкоголя губах, стала пытаться подкурить её. Пушистый дым наполнил лёгкие девушки, первая затяжка ударила по голове летним арбузным ароматом. Зелёные глаза, затянутые пьяной пеленой, устремились куда-то вверх, сигарета неумолимо тлела в зубах, а весёлая улыбка гуляла на румяном личике девушки. — Вот вам и высшее юридическое образование.